А какую груду недовольств и жалоб я за это время вывалила на твою не шибко-то закаленную психику! Все эти долгоиграющие конфликты на работе, нескладушки с родственниками, соседями, знакомыми и незнакомыми людьми. Да всего теперь уж не упомнить. И ведь ты все это слушал! Там, где мог, советовать, советовал, но по большей части просто слушал. И, казалось, этого вполне достаточно, чтобы пережить еще один пипец. Роль ''жилетки", для мужчины особенно, далеко не завидная. Но ты шибко не жаловался, а я наибессовестнейшим образом зачастую злоупотребляла.

А когда со мной случился тяжелый недуг, и я первый раз в жизни попала в больницу и сразу надолго, ты был каждый день рядом. Не сказать, чтобы я там скучала или сильно страдала, но ты приезжал каждый день. Помню, я тогда спросила, мол, если ты со мной, я готова пройти через это лечение. Ты сказал, конечно, ты сказал, что если понадобится, мы поедем в Израиль, как делают многие. Ты сказал, что главное человек, а не деньги (которых у нас, к слову, не было). И это меня убедило. С тех пор уже минуло десять лет. Мы справились, и справились вместе.

Поэтому я с гордостью и благодарностью добавляю в свое ожерелье еще одну бесценную деталь – твое "плечо". Далеко не всегда мной отмеченное и по достоинству оцененное, довольно часто вопринимаемое мной как само собой разумеещееся, но всегда неизменно доступное и всегда неизменно спасительное.

Ты никогда ничему меня не учил, как учит наставник своего подопечного или учитель ученика, преподаватель студента. Были попытки, конечно, с твоей стороны и по моей инициативе, все абсолютно провальные с обеих сторон.

Вспомнить хотя бы, как ты пытался учить меня вождению. Как ты бесился и психовал, что я наезжаю на ямы, руль не умею держать, не смотрю в зеркала и т.п. Я тебе чуть не взахлёб да с восторгом, мол, смотри, я еду, у меня получается! А ты – бу-бу-бу, бу-бу-бу, – скорость переключай, ровно машину держи, яму между колёсами пропускай, – да как-то так недобро, злобно почти что. Я прошу уже чуть не слёзно, мол, дай мне машину почувствовать, блин, дай уверенность ощутить. А ты – нифига, злобно шипишь, и всё тут. Мне, как преподавателю, хочется донести до тебя, что так вообще-то не учат, так вообще-то охоту учиться легко отбивают. Но ты – стена, никакого смягчения и поблажки. И, ожидаемо, результат никакой. Нас хватило всего на два раза. И охоты учиться водить ты мне не прибавил, конечно.

Но вот парадокс, при всей твоей неспособности обучить чему бы то ни было я не в последнюю очередь, а где-то и в первую, именно тебе обязана всеми своими дипломами, званиями и прочими восхождениями в образовательной иерархии.

Ведь это именно ты принёс мне тогда благую весть о том, что в нашем городе открыли иняз, и у меня теперь есть шанс попробовать ещё раз поступить.

Я, помнится, воспряла, но засомневалась в своих силах. Прошло уже три года с окончания школы, я многое забыла. Плюс две неудачные попытки поступить в других городах. Опять же, отупляющая работа на фабрике. Английский мой нуждался в серьёзной реанимации, впрочем, как и другие знания школьной программы, которые требовалось продемонстрировать на вступительных.

Ты выслушал мою почти истерику, пошёл в свою родную школу, библиотекарь которой была ваша хорошая знакомая, набрал под честное слово целый ворох учебников у неё и притащил их ко мне, перекрыв мне тем самым пути к отступлению. Мол, на, вспоминай.

Я тогда поступила, осуществив давнишнюю мечту – английский стал моей любовью в первый же год, как мы начали учить его в школе, и я уже тогда решила, что свяжу свою дальнейшую судьбу с этим заморским наречием.

Потом была аспирантура, и тоже не без твоего прямого участия. Нам посоветовали ехать в Москву, и ты сказал – поедем. Мы сели в вагон и поехали. Без денег, без знакомств, но с верой в хорошее, доброе, светлое. И я поступила опять. Это было практически чудо, в том плане, что по целевому направлению тогда уже нигде не брали, но я проскочила буквально в последний вагон.

А затем была еще профессура. Однако я лучше остановлюсь, пока читатель не решил, что этот рассказ был мною затеян исключительно для того, чтобы похвастать своими регалиями.

Ведь речь (в который раз хочу себе напомнить) сейчас не обо мне.

Наверное, я не смогу никогда по достоинству оценить все те твои неприметные жертвы, которые помогли мне дойти до означенных выше высот и глубин.

Все те многочисленные хождения по разнообразным важным и ещё важнее московским учреждениям, от которых у тебя неизменно болела спина, проблемная смолоду. Все те многочасовые меня ожидания с консультаций и прочих мероприятий, которые так сроднили тебя с курилкой в моём институте, что вскорости ты знал тамошних завсегдатаев-обитателей значительно лучше меня. Все те изнурительные мотыляния за сто км от Москвы, где мы жили, и обратно практически каждый день в течение месяца. Два часа в электричке, да не в нынешней комфортабельной, а в тех ещё, допотопных. И зачастую большую часть пути стоя. Все те таскания тобой габаритных сумок, набитых драгоценными и тяжеленными книгами, которых у нас в городе было никак не достать. Все те чем придется и когда придётся питания, то наскоро сделанным бутером спозаранку, то каким-нибудь датским-французским хотдогом Старбакса. Все те мелкие и не очень неуютности и неудобства, которые персонально тебе не сулили совсем ничего, но ты выбирал быть их частью.

Я помню, как сложно мне было ориентироваться в метро, когда я первый раз поехала в Москву без тебя, ведь ты практически повсюду водил меня за руку, я даже не вникала что и как. Я помню, как мне не хватало тебя на промозглых станциях, в тоскливых институтских коридорах, как сильно хотелось сжевать с тобой на пару какой-нибудь старбаксовкий деликатес, запив его дымящим на холоде кофе. Я помню. Ценю и благодарю.

И, очень возможно, я зря назвала это жертвой. Само это слово при всей его претензии на нечто большое-великое звучит немного ущербно. Как если бы ты не хотел это делать, но тебя как будто принудили. Ведь даже Христос просил пронести Его чашу.

Пожалуй, тебе подойдет соучастие. Да, ты был соучастником в моем обучении. И ты соучился со мной. С одной только разницей – тебе не давали за это дипломов. Несправедливо. Но восстановить справедливость не поздно ведь никогда. Поэтому прямо сейчас я самолично выпишу тебе один – диплом-благодарность и низкий поклон моему негласному наставнику за годы и годы терпеливого и бескорыстного сопровождения меня на моем ученом пути. СПАСИБО ТЕБЕ.

А моё ожерелье пополнилось только что ещё одной драгоценной жемчужиной – твоим наставничеством.

Совсем недавно услышала от тебя фразу, которая определённо застала меня как бы врасплох, я словно бы спохватилась спустя столько лет, а надо ли тебе было ходить и ездить со мной по белу свету в тех объёмах, которые у нас случились. Не вспомню теперь, что именно мы обсуждали, но ты вдруг сказал: "Я вообще – домосед". Серьёзно? И ты вот так, между делом, невзначай признаёшься в таком важном деле, пройдя и проехав со мной добрую сотню дорог? То есть не "устал, сил нет, спина болит" и прочее такое, а вообще по жизни домосед?

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.