"Мисс Боунс, вы, по всей видимости, самый разумный человек в этом доме. Проследите за тем, чтобы Поттер не отправлял никаких писем, это важно".

Сью беспомощно посмотрела на меня.

"Но, сэр, разве я не смогу написать даже Гермионе и Рону?!"

"Никаких "но", Поттер. Вашу сову могут отследить. Мисс Боунс, я оставляю мистера Аберфорса под вашу ответственность. Позаботьтесь о нем".

"Конечно, профессор", - Снейп прекрасно понимал, кому поручить заботу о бедняге. Сью было просто необходимо о ком-то заботиться, чтобы не вспоминать об отце, которого она потеряла, и забота о котором раньше занимала все ее мысли.

"И присмотрите за моим вороном".

"Да, сэр, но…"

"Что еще, мисс Боунс?" – Снейп уже взялся за ручку двери.

"Когда вы вернетесь?"

Он не ответил. Магнолия что-то нерешительно мекнула, я обернулся и увидел, что ее оранжевые глаза, огромные и совершено человеческие, отчетливо светились страхом.

Хлопнула дверь, и Снейп ушел.

Я не знал, как и о чем говорить с мисс Валери. Весь день она ходила мрачная и, кусая губы, смотрела в пол. Она нервно отгоняла от себя Корби, с пронзительным карканьем скакавшего за ней по всем комнатам, и не хотела ни о чем с нами разговаривать. Мы со Сью, если честно, не знали, что предпринять. Я пытался несколько раз заговорить с ней, но она просто не отвечала мне, и все. Такая Валери Эвергрин меня пугала. Было похоже, что отравляющая атмосфера этого безумного дома поразила и ее. Но единственное, что изменилось между ней и фамильным гнездом Гриффиндоров, так это отношение к ней Магнолии. Раньше язвительное животное не упускало случая, чтобы оставить в ее комнате на видном месте клочки шерсти или кучку "орешков", изжевать рукав ее рубашки или ночью заорать дурным голосом прямо под ее дверью. Теперь Магнолия следила за мисс Вэл таким же осторожно-озабоченным взглядом, как и за собственным потерявшим разум хозяином, бегала за ней, как собачонка, и взволнованно заглядывала ей в глаза, точно хотела в них найти что-то, что ее бы успокоило.

Прошло три или четыре дня, а от Снейпа не было ни слуху ни духу. Самое ужасное заключалось в том, что мы просто не могли себе представить, где он может быть. На улице снова похолодало, и пожухлая травка у порога подернулась инеем. Стояли удивительно тихие для середины ноября дни. Холодное влажное облако тумана каждую ночь окутывало Годрикову Лощину, после одиннадцати утра из низких туч сыпала мелкая хрупкая крошка, а к вечеру дорожку перед домом крепко прихватывало морозом. Когда я сверху наблюдал за тем, как старик Аберфорс выходит, чтобы смести листья, налетевшие на крыльцо, у него изо рта вырывались облачка пара.

Только вынужденные обязанности по дому заставили мисс Валери выпасть из черной апатии. Сью, немного стесняясь, робко попросила ее съездить купить молока: всю ночь Аберфорс тяжело и хрипло кашлял, заставляя Магнолию беспокойно цокать копытцами под его дверью и взволнованно блеять возле него все утро. Я достал один из теплых свитеров, которые мне вязала миссис Уизли, а Сью пожертвовала своим шарфиком.

"О, Мерлин, только бы он не разболелся", – озабоченно пробормотала Сью, когда после завтрака мы укутывали старика в сто одежек. Он покладисто позволял одевать себя, пока Магнолия нетерпеливо вертелась рядом, внимательно наблюдая за процессом. – "Гарри, ты не знаешь, здесь есть мед?"

"Мед?"

"Да. Поищи, пожалуйста, в кухне и в кладовке на полках. Жалко, если здесь нет меда, я не сказала профессору Эвергрин, что его тоже нужно купить", - Сьюки, неодобрительно пыхтя, закатывала на Аберфорсе старые протертые носки. – "Надо будет связать ему носки потолще".

"Может быть, мы дадим ему горячий грог со специями? Здесь в подвалах куча бутылок с вином", - я не упомянул о том, что туда все то время, что мы здесь жили, частенько наведывался Снейп.

"М-м-м… лучше не надо", - Сьюки опасливо посмотрела на то, как из уголка рта у Аберфорса тянется тоненькая струйка слюны. Он снова зашелся в приступе кашля, и Сью торопливо подала ему платок. – "Мы же не знаем, что еще не в порядке у бедного старика. Может быть, у него больное сердце. Неизвестно, как его организм отреагирует на спиртное".

Я позвонил мисс Эвергрин на сотовый, но он оказался выключен. Тогда, оставив Сьюки одну нянчиться с Аберфорсом, – подтыкать ему одеяло, поить его горячим чаем и отпихивать озабоченную Магнолию от кровати, – я направился на кухню провести ревизию на полках. Я помнил, что в тех редких случаях, когда болел Дадли, тетя Петуния с озабоченным квохтаньем вертелась вокруг него не только с медом, но и с малиновым вареньем или отваром из калины, поэтому настроился на то, чтобы поискать в кладовке и то, и другое, и третье. В наличии варенья я весьма сомневался – старый Аберфорс не был сластеной, но вот ягоды калины или грудной сбор вполне могли найтись. Я пошарил на полках, но ничего подобного не нашел. Пришлось ковыряться в залежах старых пропыленных склянок в стенном шкафу. Когда я гордо выпрямился, сжимая в руках большую банку засахарившегося меда, то чуть не умер от сердечного приступа – над столом в мокрой куртке стояла мисс Валери. Она тяжело дышала, так, словно только что пробежала стометровку.

В руке у нее была заляпанный грязью "Дейли Пророк".

"Читай", - пробормотала она и положила газету на стол так, чтобы я мог видеть заголовки передовиц.

На первой полосе было целых две статьи – редкое для такого крупного издания явление. На первой из них был изображен знакомый фасад здания с белыми колоннами – Гринготтс – окруженный толпой испуганных людей, среди которых то тут, то там угадывались глухие черные плащи и белые маски Упивающихся Смертью. Само здание колдовского банка было точно покрыто какой-то сияющей пленкой. Каждые две-три секунды, точно в замедленной съемке один из Упивающихся подбегал к Гринготтсу и безуспешно пронзал фасад взрывающимся шаром проклятия. Потом его ослепительным взрывом отбрасывало в разбегающуюся толпу, и все повторялось сначала. Под фотографией была надпись: