Марк
Не могу выкинуть ее из головы. Ну что такое? Ну зачем ты снова в моей жизни? Какой еще урок я не прошел? Что нельзя верить женщинам? Вообще их лучше в свою жизнь не пускать? Пока они там не разгромили все, не растоптали и не испепелили…
В нагрудном кармане вибрирует телефон. Мелодия с личной симки. Кого ж там?.. Достаю, смотрю на дисплей. А-а-а-а… Понятно. Вот он и урок.
Дергаю зеленую трубку на смартфоне:
– Да, Марина?
9 глава
Катя
Сижу в кабинете главврача и пытаюсь заставить себя слушать.
– Самое страшное в этой форме рака, что она развивается стремительно, но вам повезло, – у меня звенит в ушах, все плывет перед глазами, – вы на ранней стадии, – приободряет меня бородатый мужчина с умными добрыми глазами. – Я уверен, что химия даст положительный результат…
Марк тут же, в кабинете. Стоит позади меня, не вижу его, но чувствую. Была бы одна, наверное, уже бы сознание потеряла.
– В ближайшее время вам назначат КТ и радиоизотопное исследование. На него достаточно длинная очередь, скорее всего, придется подождать, но химиотерапию вы начнете получать уже завтра…
Я оглядываюсь на Марка. Он сложил руки на груди, склонил голову, уперся губами в свой же кулак. На меня не смотрит. Но по его виду я совершенно точно понимаю, что это все не шутка. Что мне никто уже не скажет: «Мамочка, да у вас просто ушиб!»
Из кабинета главврача выхожу пошатываясь. Во рту все пересохло, не могу сглотнуть, но при этом к горлу подкатывает тошнота. Откуда? Как? Почему с нами? Опираюсь на стену, поднимаю взгляд на Захарского.
– Марк, – произношу почти шепотом, – а у твоей матери был же рак?
– Кать! – он хватает меня за плечи, встряхивает. – Да, у моей матери был рак, но она могла выжить, если бы лечилась! Она боялась, понимаешь? Испугалась! На химию не пошла, от операции отказалась. Ее никто не поддержал!
Я чувствую, что из моих глаз текут слезы, а Марк вдруг шумно выдыхает и прижимает к себе.
Боже! Только не отпускай! Только держи! Мне безумно страшно. Я без тебя не справлюсь! Тычусь носом в его сильную большую грудь, всхлипываю.
– Кать, – он проводит рукой по моим волосам, кажется, дышит мне в макушку, а мне от этого так хорошо.
Впервые за эти три года я чувствую, что я не одна.
– Кать, это трудно, но надо бороться! Понимаешь, не прятаться от болезни, а бороться! И в нашем случае быстро! Шанс есть! Мы победим!
«Мы»… «Наш случай»… Боже, Марк! Если бы ты только знал…
Он чуть отступает, трет меня ладонью по спине, пытается заглянуть мне в глаза.
– Ну? – чуть улыбается. – Надо быть сильной! Ради сына!
Ничего не стесняясь, приобнимает меня, и мы медленно возвращаемся в отделение. У него под мышкой настолько уютно, что мне, пока он рядом, все кажется возможным. Почему же он тогда так поступил?
Сами собой вспоминаются слова Кости: «Не вини его. Это была его мечта… Ты же понимаешь, мать…» Тогда я ничего не понимала. Тогда я схватила телефон, набрала Марка…
Даже не помню, что орала. Что он бросил меня, что я никогда ему этого не прощу, что пусть подавится своей учебой, только меня он уже не получит! Не помню, говорил ли он что-то в ответ. Кажется, он не понял ничего. Ну да. Он же не был готов к тому, что я узнаю…
В тот же день я занесла его телефон в черный список, и если он звонил с других номеров, то я сразу же бросала трубку. А потом… Потом я узнала, что беременна.
Хотела поделиться со Светой, но… У нее уже был Димка. Ей было не до меня. А вот Костя был рядом. Он всегда был рядом. Тогда… Не сейчас…
– Пойдем, шов посмотрю, – вздрагиваю.
Мы уже около палаты. Оглядываюсь, ловлю удивленные взгляды медсестер, но Марку, кажется, все равно. Он распахивает дверь палаты и подходит к кровати.
Мишка выглядит страшно. Колено все разворочено, выведен дренаж. Когда его только перевели из реанимации, бледного, заплаканного, я думала, сорвусь в истерику. Сейчас чуть лучше. Хотя эта капельница, к которой он подключен… Капельница, по которой без остановки подается обезболивающее. Не могу видеть своего сына, утыканного трубками. Мне хочется все их сорвать и увезти его отсюда. Хочется забыть разговор в кабинете главврача. Хочется убедить саму себя, что это просто ушиб!
Но… рядом Марк. Марк, который говорит, что шанс есть, только если бороться. И у меня больше нет выбора. Я обязана ему доверять.
– Привет, боец, – Марик присаживается на корточки у изголовья кровати, чтобы смотреть Мишутке в глаза. – Как настроение?
Миша молчит и обиженно сопит.
– Тебе больно, я знаю, – Марк усаживается на пол по-турецки, протягивает руку, гладит сына по волосам. – Я знаю, – повторяет чуть тише, и Мишка вдруг рвано всхлипывает.
– Ну, – Марк утирает ему слезы, сжимает его плечо, – придется потерпеть, брат… Деваться некуда.
Мишутка еще раз всхлипывает, но не плачет.
– Можно я посмотрю? – вдруг спрашивает у сына Марк.
Миша напрягается, но, нахмурив бровки, кивает. Марк аккуратно откидывает одеяло и… И точно так же хмурит брови.
Боже ж ты мой! Не могу это видеть. Отворачиваюсь.
– Это ты зря, – совершенно не поняв меня, тихо проговаривает Марк, – тебе за швом следить надо.
Он чуть придавливает место вокруг дренажа, аккуратно пробует опухлость.
– Пока все в порядке. Дренаж в ближайшее время снимем.
– Она не плосла, – лопочет Мишутка.
– Не прошла, – поджав губы, тянет Марк. – Это только начало, – его голос, его взгляд – все полно сочувствия, и Мишка не плачет.
Он лишь тяжело вздыхает.
– А ты вылечишь? – серьезно спрашивает мой сын.
– Вылечу, – уверенно кивает Марк, и даже я ему сейчас верю.
Мишка облегченно вздыхает, наш врач встает.
– К тебе сейчас придут онкологи, – Марк отошел от кровати. – Первую химию мамам пережить тяжелее всего, – он не смотрит мне в глаза. – Но я зайду, – зачем-то обещает он. – А вы пока выздоравливайте! – поворачивается к Мишке. – Тебе сейчас надо набираться сил! – подмигивает ему.
– Он не ест ничего, – поджимаю губы я.
Марк хмурится. Смотрит на моего сына.
– Чего хочешь? – спрашивает его. – Шоколада? Мармелада? Сейчас тебе можно все! Даже мороженое!
– Албус, – несмело произносит Мишутка.
– Что? – Марк удивленно смотрит на меня.
– Арбуз, – я пожимаю плечами, качаю головой. – Миш, ну где я тебе тут возьму арбуз? Нет их сейчас! Да и…
Не хочу говорить при Марке, что у меня совсем нет денег, но ему, кажется, все равно. Он уже направился к выходу из палаты.
– Да, – тянет задумчиво, – арбуз так себе еда, но хоть что-то… Кстати! – оборачивается резко. – У тебя какая группа крови?
10 глава
Марк
Так… Иду по коридору, тру лицо, задумавшись. Я сегодня с суток. Устал как собака.
У Катьки группа крови первая… Значит, у Свиридова третья. Сказал ей, чтобы он кровь мальчишке сдал, а она побледнела. Говорит, что он вряд ли приедет.
Что-то странное. Не так далеко ему сюда ехать… А она и на госпитализации одна была, и вообще… Ну ладно. Это их дела. В это точно не полезу. А вот кровь пойду сдам.
У меня же тоже третья, как у Мишки… И даже тоже отрицательная… Вот уж совпадение так совпадение. Ему препаратов крови понадобится много, так что сдам. Конкретно под него.
Только не сегодня. Вчера жирного наелись. В двенадцатой палате папа приехал маму сменить. Они с Белгородчины, понавезли магарычей домашних. Мы с Коляном ночью сала нажрались! Хорошо пошло с черным хлебом и чесноком! Ржали как кони, что приходится кофе сало запивать.
Значит, сейчас арбуз, потом выспаться, а потом можно и в отделение переливания зайти. Как раз сутки пройдут. Сало мы часа в два ночи наворачивали.
Подъезжаю к модному супермаркету здорового питания, захожу в отдел фруктов. Ну да. Тут, наверное, и зимой арбузы есть. Интересно, они хоть сладкие? Ищу глазами консультанта.
