– Я уж ему и раскраски купила, – причитает рядом его бабушка, вытирая платком слезы. – А он… вот…

Я просто улыбаюсь.

Мне смешно.

Если бы тот синеволосый парень, что набивал мне этот мотоцикл где-то в Эшере, знал, что его будут использовать как раскраску… Уверен, он бы оставил побольше незабитых мест! Рисуй, Ваха, рисуй. Жалко, тех, что постарше, нельзя так же накормить.

6 глава

Катя

– Вот этой справки нужна копия, вот здесь нужно поставить на третьем этаже штамп, сейчас идете занимаете очередь в поликлинике, а пока там ждете, пусть кто-то сходит подпишет вот это в кабинете у заведующей, – женщина в регистратуре перебирает бумаги, не поднимая глаз.

Она даже не смотрит на меня. А я, если честно, готова упасть и умереть прямо тут. Мысленно почти согласилась с Костей, что нам не нужно было сюда ехать.

Началось все еще на вокзале. Я и не подозревала, что на такси могут быть такие цены! Поехала на метро. С сумкой.

Меня еще дома предупредили, что ребенка до больницы лучше не кормить, тогда все анализы сразу возьмут. Мишутка капризничал и просил есть, я тащила его на руках, то и дело спотыкаясь о бордюры. Колесики моей сумки норовили провалиться в сливные решетки! А когда я дошла до спуска в метро, то просто расплакалась. Вместо пандуса – две наваренные рельсы. Под таким углом, что я просто не удержала бы свою поклажу.

Хорошо, что какой-то мужичок совершенно молча подхватил мою сумку, спустился с ней к началу лестницы. Я его даже поблагодарить не успела. Он поставил сумку и побежал дальше. Они все тут бегают.

До нужной больницы добиралась больше часа. Прокляла все на свете. Подумала, что надо было купить коляску. Свою-то мы давно выбросили за ненадобностью. Потом подумала, что с коляской мне было бы еще сложнее. Было бы проще, если бы я была не одна, но…

– Я одна, – еле слышно лепечу я тетке в регистратуре. – Мне некого оставить в очереди. Я с ребенком одна.

– В смысле? – женщина впервые поднимает на меня глаза, удивленно поправляет очки. – Что ж вы? – она вскидывает брови. – Как же вы! – хмурится и выходит из-за своей стойки. – Марь Степанна! – громко кричит в коридор.

Откуда-то выходит старенькая техничка в очаровательном розовом халате.

– Марь Степанна, найдите девушке кресло инвалидное для ребенка, а то она одна! – старушка охает, качает головой. – Да покажите ей, где грузовой лифт!

– Пойдем, милая, – Марь Степанна берет меня за руку. – Одной-то тяжко…

Я молча сглатываю слезы. Выдержу. Мишутке я нужна сильная.

***

– Вы пока без соседей, но это ненадолго, – медсестра средних лет провожает меня в палату, а я следую за ней как оглушенная.

Врач в поликлинике едва взглянул на снимок и сразу же отправил в хирургию. В детскую хирургию онкоцентра.

Я-то думала… Я думала, нас просто обследуют. Ну, может, МРТ какое… Что-то еще. Но биопсия? Онкология? Да вы что?! Нет! Нам сюда не надо!

И тут как гром среди ясного неба голос главврача, к которому я зашла из поликлиники:

– Ваш лечащий врач Захарский Марк Александрович.

О боже! Еще это? Я не выдержу! Коленки дрожат, а рядом звучит такой любимый и такой ненавистный голос:

– Может, хотя бы теперь ты порадуешься, что я уехал учиться?

А я не могу вымолвить ничего, кроме как:

– Здравствуй, Марк. Я не знала, что ты вернулся, – бледнею.

Прижимаю к себе Мишутку.

– Михаил Свиридов, – медленно тянет Марк, глядя в планшет. – Дата рождения…

Он поднимает на меня замутненный взгляд, а у меня подкашиваются ноги. Поймет. Сейчас поймет…

7 глава

Марк

Смотрю на дату рождения мальчика и понимаю, что она забеременела практически сразу после моего отъезда. Если не до…

Черт! Мерзко-то как! Так вот почему они так быстро поженились. А я, идиот, еще не понимал, чего она из мухи слона раздула. Устроила истерику на пустом месте. Ей просто нужен был повод, чтобы типа меня козлом сделать. А я рвался назад. Выяснить, поговорить. Хорошо, что остановили. Угробил бы свою карьеру! Ради кого? Ради чего?

Стискиваю зубы, заставляю себя выдохнуть, но на душе все равно погано. Тяжеленный камень в груди и горечь во рту. Я же думал, что научился жить один, Катька! Нет. Не так. Я думал, что научился жить без тебя! Но вот стоило тебе появиться рядом…

Отворачиваюсь, заставляю себя посмотреть на ребенка. Забавно. Мальчишка мне кажется симпатичным. Может, потому что в нем нет ничего от отца? Светловолосый, сероглазый. Я бы не сказал, что вылитая Катя, но явно не Свиридов.

Присаживаюсь перед ним на корточки.

– Привет, – стараюсь ему улыбнуться. – Тебя как зовут?

Карапуз, насупившись, молчит и с опаской на меня поглядывает.

Еще раз смотрю в карту. Парню неполных три. Может, он еще не говорит? Оборачиваюсь к Кате.

– Он разговаривает?

– Что? – у той даже глаза на пол-лица распахнулись. – Да! Конечно!

Понятно. Значит, ты натерпелся столько, что всех белых халатов боишься.  Ну да. Мало того, что нога болит, так и анализов из тебя еще сегодня выкачали.

Оглядываюсь, беру стул, сажусь напротив него.

– Я – Марк, – закатываю рукава халата, чтобы не быть похожим на типичного доктора.

И взгляд мальчишки тут же падает на мои татухи! Класс! Бинго! У меня тут еще один художник завелся!

– Нравится? – спрашиваю его.

Катин сын по-прежнему молчит, но глаза блестят. И уже уползти от меня не пытается.

– Давай меняться, – прищурившись, предлагаю ему. – Я тебе дам посмотреть свои руки, а ты мне дашь посмотреть свои ноги!

Катя у меня за спиной, кажется, икнула от неожиданности, но ее сын после секунды раздумий резко кивает. А мне только того и надо.

Быстрым движением скидываю халат. Под ним спортивная майка, руки видны почти полностью. Миша тут же принимается выискивать привычные ему образы, а я, не привлекая к себе лишнего внимания, берусь за его коленку.

Отек явный, но не обширный, с четко очерченными границами. Ну да. У малышей чаще всего так. Очень похоже на обычный ушиб колена. Аккуратно проверяю однородность. Оп!

– Ай!

Шишка! Ему больно. Зараза…

– Прости, – убираю руки от коленки малыша, виновато смотрю ему в глаза. – Но чтобы вылечить твою ножку, мне придется ее трогать.

Он шумно сопит и смотрит на меня обиженно.

– Давай как мужчина с мужчиной, – чуть придвигаюсь к нему, понижаю голос до заговорщического шепота. – Приятного будет мало, – я карикатурно морщу нос, а мальчишка мне отвечает вдруг совершенно такой же гримасой.

Так смешно! Только смеяться мне сейчас нельзя. Склоняюсь еще чуть ближе к нему, аккуратно касаюсь коленки.

– Но я обещаю тебе вот эту гадость убрать, – смотрю ему прямо в глаза. – Я обещаю! – а когда на детском личике появляется оживление, добавляю самое противное. – Но тебе надо будет мне помочь! Готов?

И мальчишка кивает. Ну конечно! Ты же классный мальчишка. На секунду даже забываю, что он – Свиридов. Для меня это просто еще один совершенно классный мальчишка. Чья жизнь в моих руках.

Катя

В груди все обрывается, ладони потеют. Как же так вышло? Почему из всех врачей Москвы нам попался именно этот?

Я не смогу с ним, просто не смогу! Врачу надо верить. Доверять. Я должна доверить этому человеку самое дорогое. Человеку, который может просто взять и променять любимую на деньги. Любимую? Любил ли он меня когда-нибудь? Наверное, нет! Еще одно доказательство, что ему верить нельзя!

Нет! Я сегодня же пойду к главному. Нам нужен другой врач. Выдумаю что-то. А не поверит – напрямую расскажу! Моему сыну… Сыну…

Ой, как он с Мишкой-то говорит! Выдыхаю и забываю, как вдохнуть… А ноги становятся ватными. Сидит рядом с ним на корточках, в глаза ему смотрит.

Сынок мой сегодня столько натерпелся. Нет, он у меня стойкий товарищ. Он почти не плачет. Костя ненавидит, когда он плачет. Но тут… Ему дважды кололи пальчик – кровь никак не хотела идти. Он же не пил и не ел ничего. А когда дошли до забора крови из вены…