Аккуратно уложив все беспамятные тела, мы выдохнули, но как поступить просто не знали. Можно было конечно оставить всё как есть, но всё дело в том, что мы медленно и неуклонно приближались к земле, наш баллон не выдержал болтанки и дал течь. Нас сносило к морю и, если даже мы упадём на песчаное побережье, одних их оставлять никак нельзя, вылезет всякое из моря, и их тупа сожрут.

Пока я гонял безрадостные мысли, мой неунывающий друг с воодушевлением вооружался, и когда его вид принял законченную форму, у меня по неволе задёргался глаз и вылезла идиотская улыбка.

Прообраз этого даже трудно было подобрать, несмотря на весь голливудский арсенал подобных Рембо. Фраза-- увешен оружием, лишь немного отображает то, во что превратился мой улыбающейся друг. Вот для кого истинное счастье — это нагрузить, всю свою площадь тела, и каждый палец, стреляющим железом.

В кистях рук, он небрежно держал два пулемёта, а за спиной возвышался ствол его новой игрушки, выданной или уже подаренной, братьями Перегудовым. На груди болтались два АК, естественно модернизированными на Пандоре. Ии где он их успел намыть, для меня оставалась загадкой. К каждой руке было примотано по Лупаре, из свисающего пояса торчали ручки револьверов, а на спине, прямо за винтовкой покоился ящик, набитый патронами. Я уже молчу про торчащие из голенищ коротких берцов, ножи.

Махнув на него рукой, с тревогой следил за приближающейся водяной гладью. Однако нам повезло. Ветер немного сменил направление и мы, немного не долетев до воды жёстко воткнулись гондолой в песок, а следом упал и обвисший баллон.

Никаких путёвых мыслей в голове не возникало, мне никак нельзя оставаться здесь, но и бросить людей я не мог. Оставалось только одно-- оставить на этом хозяйстве Олега. Я уже заранее знал, что услышу, поэтому тяжело вздохнув приготовился к нелёгкому разговору. Но он первый двинул короткую речь, и сначала, мне были непонятны его слова.

-- Ну вот и всё, теперь точно всем полный хлопок. – Блуждающая улыбка и устремлённый вдаль побережья взгляд, как бы намекали что он что-то там увидел, а с его зрением, узреть он может далеко.

-- Бывает же такое, и правду говорят—что Бог не делает всё к лучшему. -- Продолжил он, и потянув пулемёт вверх, засадил короткую очередь в воздух.

Тут уже и меня разобрало не на шутку, и я тоже устремил свой не менее прошаренный взгляд в даль.

Блики от воды, нагретый воздух-- немного мешали, но вскоре и мне удалось увидеть баллон дирижабля, летевшего прямо на нас вдоль побережья. А следом, моё внимание привлёк, идущий волнами песок. Однако, стоило приглядеться, как я понял, что это вовсе не дюны шевелятся, приближаясь к нам, а здоровая толпа животных жёлто-рыжего окраса мчится прямо на нас по широкому пляжу, и кажется, я знаю кто это.

Стук каблуков гулко разносился по пустому коридору, словно метроном отчитывающий стремительно утекающее время. Это очень хорошо осознавал и владелец престижной обуви, поэтому, ему стоило не малого труда не сорваться на бег.

За прошедший час, глава Московского отделения Ордена знаний, дважды прощался с жизнью и сейчас как никто другой в этом здании понимал шаткость и уязвимость, нежной человеческой оболочки.

А всё начиналось с тревожно занывшего сигнала, оповещающего о красном уровне угрозы. Это был высший сигнал опасности, который не звучал в этих стенах ещё никогда. Был ещё один, но его голос в этом месте никто бы даже не услышал, так как он срабатывал совсем в другом географическом измерении, и его последствия были бы очень печальны для всего Московского корпуса.

Ордена на этом месте просто бы не стало, он взлетел бы на воздух от многих тон заложенной у его основания взрывчатки, да и не только он, но не будем о грустном.

Мистер Ковальски, был очень увлечён оранжереей бывшего управляющего, и даже увеличил её в размерах, получив новые экземпляры от своих коллег и агентов. Вот именно там тревога его и застала. Долгих двадцать секунд он пытался понять не мерещится ли ему этот сигнал, а когда сигнал не умолкая сменил свою тональность, новое крыло его оранжереи взлетело на воздух, засыпав его землёй и битыми стёклами. Это было первое предупреждение, прямо говорящее о том, что стоило поторопится, ибо хозяин всегда рядом и он вездесущ.

Конечно это проделали не Альфы, а очередной незримый человек приставленный к нему Орденскими Магистрами. А ведь когда-то он и сам занимал такой пост. Грустил о былых временах, он уже на бегу.

Трель телефонов, была слышна ещё в коридоре. Буквально ворвавшись в тамбур, он выхватил из рук секретаря телеграфную ленту. Вообще, это старый глава любил сам читать все приказы и указания из центральной обители. Ковальски же обычно слушал, когда ему их зачитывали шифровальщики по телефону, но сегодня явно не до всяких экивоков. Вбежав в кабинет, он схватил трубку звонившего телефона и выслушав сообщение сразу бросился снова бежать—теперь, в самую засекреченную часть всего комплекса. Задержавшись ненадолго в охранном шлюзе, глава вприпрыжку поскакал по лестнице вниз, пока не упёрся в металлическую дверь.

Именно в этой комнате сидели существа, называемые в Ордене Оракулами. Когда-то это были люди, но теперь они даже внешне на них не походили. Именно через них, со своими адептами общался сам хозяин.

Дверь бесшумно отворилось, и мистер Ковальски, на негнущихся ногах вошёл в святая святых любые отделения Ордена на всей планете. Присев, на одиноко стоящий стул, он приготовился внимать что ему скажет сам хозяин.

Напротив него сидело рахитичное тело с гипертрофированно здоровой головой и непропорциональными конечностями. Общение началось резко и совсем не так как ожидал высший чин Ордена на этой земле.

Сильнейший и внезапный ментальный удар буквально вскипятил на мгновенье кровь в мозгах Ковальски.

Рухнув на пол он долго и протяжно закричал, не в силах хоть как ни будь остановить эту раздирающую голову боль. Спустя минуты, сознание вернулось и боль стала отпускать, и рахитичное существо протянуло главе стакан с мутной серой жидкостью. Что-либо соображать Ковальски ещё не мог, он не был способен даже ухватить рукой предложенную емкость, руки его просто не слушались.

Небрежно задрав голову, Оракул сам влил жидкость в дрожащие горло главы. Уже затухающие болевые спазмы растворились без следа, а следом, его охватило виденье. Именно так хозяин общался со своими слугами напрямую, посредством изменённого мозга Оракула.

Планета приближалась, и уже можно было рассмотреть очертания Москвы, когда картинка дёрнулась и сместилась немного западнее. На ней произошёл мощный засвет, указывающий на серьёзный всплеск эфирного выброса. Кадры словно в кинохронике начали отматываться назад и Ковальски увидел место, где это произошло за секунды до всплеска.

Картинка была очень мутной, ведь эфир не давал рассмотреть всё нормально. Но баллон дирижабля вполне ясно просматривался, к сожалению, без всяких деталей. А потом снова вспышка и уже ничего невозможно рассмотреть.

В голове раздался чёткий приказ: «Уничтожить семя». Это был перевод Оракула воли хозяина.

Наверх он поднимался ещё пошатываясь, мысли постепенно обретали чёткость и в кабинет глава входил уже полностью приведя моторику в порядок. Весь орден уже был поднят в ружьё.

У причальной вышки загружался личным составом уже второй дирижабль, а на подходе был и третий. Всего у Ордена было четыре воздушных дредноутов типа «Разрушитель». Раньше их было пять, но один был потерян в последних событиях в районе Рязани.

Это был венец инженерной мысли конструкторов Ордена. На нём располагались башни с зенитными орудиями и крупнокалиберными пулемётами. От пуль с земли баллон защищала живая пористая мембрана способная к самовосстановлению и большое количество наполненных газом отсеков. Как могли уничтожить такое судно до сих пор оставалось загадкой, ведь сенсоры на его борту засекали любую цель за долго до самой возможности произвести в него выстрел. А ударная мощь дирижабля способна выкосить целое поселение.