После организационных формальностей Генрих Алексеевич привёл её на репетицию, чтобы представить коллективу. Они пришли в зал на втором этаже ДК, где было человек двадцать, и Петров строго сказал:
–Уважаемые коллеги! Прошу любить и жаловать нового члена нашего коллектива – Лидию Коняеву. Эта девушка приехала к нам из Сибири, мы прослушали её и думаем, что Лида весьма перспективна. Она может и хочет учиться, у неё – хороший голос, поэтому прошу Вас оказать ей на первых порах всяческое содействие в овладении репертуаром. Это, тем более важно, ввиду того, что мы планируем в ближайшее время гастроли, и не куда-нибудь, а – в Калининград, по приглашению Калининградской областной филармонии. Ну, и сразу же хочу Вас предупредить, что в Калининграде любят, знают и ценят хорошую музыку. Город европейский, с традициями, поэтому я не потерплю халатного отношения к делу, тем паче, пьянства и курения.
Лиде, несмотря на приятное волнение, стало после этих слов немного не по себе. Слишком уж сухо и формально общался руководитель с хористами. Но, в конце концов, она ещё слишком мало знает и о коллективе, и о его руководителе, чтобы судить.
Когда Генрих вышел, хористы окружили Лиду. Она увидела, что это были преимущественно молодые, максимум до тридцати лет, люди. В целом, все были настроены доброжелательно, только ведущая солистка Марина как-то язвительно заметила:
–И где же готовят таких звёзд?!
Лида ответила ей в тон:
–Где готовили, уже всё закончилось. Штучный товар!
В этот же день она осталась на репетицию, чтобы получше познакомиться с репертуаром. После репетиции, когда она шла к метро, к ней подошёл высокий худощавый парень с копной вьющихся светло-рыжих волос и сказал:
–Ты, между прочим, со мной по телефону разговаривала. Я – Федя, друг Вени. Можешь на первых порах меня в качестве инструктора- консультанта использовать. Я тебе всё и про всех расскажу. Ребята у нас хорошие, только Маринка-солистка с характером.
Лида поблагодарила Федю и спросила, как он решил свой «квартирный вопрос».
Федя ответил:
–Понимаешь, Лида, я тоже получаю по московским меркам грошовую зарплату, поэтому мы с ребятами, да и многие хористы у нас, снимаем квартиры вскладчину и где-нибудь на окраине. Некоторые так вообще в деревнях какие-то развалюхи снимают или ездят на работу из Зеленограда, Клина или даже Твери.
Лида спросила:
–Федя, ты уже всех знаешь, можешь мне подсказать, когда кто-нибудь захочет снимать квартиру и им нужен будет сосед?
Федя согласился и рассказал, что у него тоже скоро возникнет проблема, потому что они снимали квартиру с Веней, который дал Лиде его телефон, но сейчас у Вени дела пошли на лад, появились неплохие заработки, он собирается жениться и скоро съедет.
Лиде очень не хотелось возвращаться в квартиру Егора и Татьяны, денег снимать жильё в Москве у неё пока не было, поэтому она предложила:
–Слушай, не подумай чего-нибудь такого, я вовсе не собираюсь тебя клеить и приставать, но мне очень нужно снять квартиру, а денег пока нет, поэтому, если Веня съедет, давай вместе снимать квартиру. Я могу жить на кухне.
Лида сама обалдела от такой смелости, потому что несмотря на безобидный Федин вид видела она его первый раз в жизни, к тому же, Федя был какой никакой, но мужчина.
Фёдор неожиданно обрадовался и сказал:
–В принципе, ты можешь переезжать, хоть сегодня, потому что Веня уже давно фактически живёт вместе со своей невестой.
Так Лида оказалась в этот же день в однокомнатной «хрущёвке» на Бабушкинской. До позднего вечера она наводила чистоту в порядком захламлённой квартире. Разместились в одной комнате, которая имела конфигурацию буквы «Г». Лидино место было в закутке, за старым шифоньером, который отграничивал её личное пространство.
Между Лидой и Федей было заключено соглашение о том, что Лида покупает на них двоих продукты, готовит и убирается в квартире, коммунальные платежи они оплачивают в равных долях, а вот плату за наём жилья будет вносить Фёдор.
Алексей
Жизнь Лиды с этого момента понеслась с огромной скоростью. Всё было новое: нужно было осваивать огромную Москву, маршруты передвижения, знакомиться с новыми людьми, много заниматься, осваивать новый вид деятельности. Ей нравилась работа. Лида с удовольствием ходила на репетиции. Чистые, светлые, пронзительные звуки церковной музыки придавали ей внутренней силы, ей не было скучно, она открывала для себя удивительную красоту новой для неё музыки, развивала свои вокальные навыки, слушала солистов.
Начались концерты: сначала на различных площадках Москвы, Подмосковья. Через месяц (накануне католического Рождества) – должна была быть поездка в Калининград.
Лида не боялась концертов. Ей нравились наряды: в основном, это были различные сарафаны и кофты, блузки, кружевные или газовые накидки на голову. В этих нарядах не так был заметен её лишний вес. Волнения перед выступлениями не было, потому что Лида и раньше уже выступала, да ещё и сольно, а здесь она была с хором. Несмотря на строгий запрет Генриха, Лида периодически курила с хористами, рискуя быть увиденной руководителем и подвергнуться санкциям, например, лишению премии.
Наконец, приблизился день отъезда на гастроли в Калининград. Жена Генриха Алексеевича, занимавшаяся финансовыми и материальными вопросами коллектива, не поскупилась и хористы поехали в Калининград в купейном вагоне фирменного поезда «Янтарь».
Вагон был новый, в нём приятно пахло новым постельным бельём, свежезаваренным цейлонским чаем, позвякивали ложечки в фирменных поездных стаканах в металлических подстаканниках. Практически весь вагон занимали хористы, люди творческие, поэтому сразу же из разных купе стал доноситься смех, визги, а спустя какое-то время и песни под гитару.
В купе, где ехала Лида, зашёл проводник. Он был крепкого телосложения, хотя и невысокого роста, имел круглое, с правильными чертами лицо. Проводник, зайдя в купе к девушкам, обратил своё внимание сразу же исключительно на Лиду и обращался только к ней, глядя на неё внимательно и, как показалось Лиде, с какой-то скрытой насмешкой. Он проверил у всех билеты, выдал комплекты постельного белья, предложил чай и другие имевшиеся у него товары, потом сказал, в упор смотря на Лиду:
–Ну, если что-то ещё будет нужно, обращайтесь. Меня Алексей зовут.
Когда проводник вышел, то девчонки стали подшучивать над Лидой:
–Лидка, ты чего оробела, смотри, какой парень к тебе клинья подбивает?!
Лида даже застеснялась и, когда в следующий раз Алексей зашёл к ним в купе, покраснела и заулыбалась.
Дорога в Калининград была недолгой. За время путешествия Лида несколько раз сталкивалась с Алексеем. Каждый раз он смотрел прямо на неё, как будто ждал, что она заговорит с ним. Лиде даже стало как-то неудобно, но тем для разговора с ним не находилось. Уже поздно вечером, когда в вагоне уже был приглушён свет, многие спали, голоса и всякое веселье стихли, Лида пошла за кипятком. Дверь в купе проводников была открыта, из неё вышел Алексей и спросил у Лиды:
–Вы чайку хотите? Я как раз только что заварил. У меня хороший, цейлонский и вкусные печенья к нему имеются, свеженькие. Заходите ко мне, я один, не бойтесь. Лида растерялась, а Алексей уже зашёл в купе, не дождавшись её ответа и призывно звякал оттуда ложечками и подстаканниками.
Лида поняла, что Алексей действительно заинтересовался её персоной, ведь других девчонок из её купе он к себе не зазывал, иначе бы они об этом непременно рассказали. Сам Алексей у неё не вызвал каких-то особенных чувств, но ей было приятно, что мужчина, да ещё одетый в форменную одежду РЖД (почти офицер!), обратил своё внимание именно на неё. Вроде бы, Алексей и на внешность был ничего: нормального телосложения, с обычным лицом. Также какой-то опасности от него не исходило. Лида решила: «Была не была. Познакомлюсь с ним, может быть, что-то из этого выйдет».
Она зашла в купе к проводникам. Алексей, действительно, был один в купе и уже сервировал стол: поставил на вырезанные из бумаги салфеточки чай в фирменных подстаканниках, на середину столика в вазочку выложил овсяные печенья. Также на столе стояла раскрытая коробка конфет «Родные просторы» и шоколадка с миндальными орехами.
