Огнеглазка выкатилась из лаза следом за мной, вскочила на ноги и дернула какой-то штырек из стены. Исполосованная ее часть поехала вниз и с грохотом уперлась в пол, целиком закрыв узенький ход, из которого мы вылезли. Двигалась моя новая спутница как машина: точно, быстро, деловито.

Эта «спасательная операция» явно не была спонтанной. Она ее спланировала.

– Теперь наверх, – велела она и тут же скрылась во тьме. Я полез следом, неуклюже размахивая фонариком.

– Кто ты? Неужели правда солдат Республиканской армии?

– Лейтенант. Не шуми.

В темноте я не видел, куда мы идем. Лейтенант Огнеглазка определяла направление сама, вела в непроглядную тьму. Но шла быстро, уверенно, как по хорошо знакомой дороге. Пришлось ускориться, чтобы не отстать.

– Я думал, ты из исходной команды этого корабля, – сказал я, послушно понизив голос. – Появилась откуда ни возьмись, а ведь считалось, что он пуст. Тут ведь искали способ достичь бессмертия, так? Но если ты из Республики, то тоже прилетела недавно? И скоро прилетят еще республиканские военные, да? Это из-за Посланников?

Главное-то не спросил, дошло до меня.

– И как тебя зовут?

– Подкрепление прибудет через несколько дней. Командование направило меня сюда пять лет назад, найти данные о Философском Камне. Те самые, о которых ты кое-что знаешь. Но если, – добавила она, – ты не заткнешься прямо сейчас, то нас обоих разорвут местные хищники.

– Погоди, – не понял я, – тебя что, отправили сюда одну?

Откуда-то сзади, из-за стен, донеслось громкое БАМ! Как если бы, например, разъяренный Посланник ломился по узкому тоннелю. И впечатался головой в толстый лист железа, который специально для этого поставил там какой-нибудь республиканский офицер.

– Надолго это его не задержит, – сказала Огнеглазка. Я глянул на нее – она как раз доставала из-под не по размеру просторного кителя армейский черный пистолет.

– Нам надо идти – и будь добр, иди молча.

Держать его Огнеглазка явно привыкла: не напрягала руку и не клала палец на спуск. Что у нее там еще, черт возьми, может быть припрятано под кителем?

В стене позади меня снова звонко бамкнуло: Индиго, похоже, пытался пробиться с помощью одних только кулаков. И я сомневался, что не получится. Огнеглазка зашагала дальше, теперь еще ускорившись: похоже, была уверена, что я последую за ней.

Ну конечно: приказали – значит, должен выполнить. Очень республиканский подход. Вот сбежать бы прямо сейчас, пока Индиго не выбрался из-за стены, а она не смотрит в мою сторону. Да, сбежать и действовать самому. Найти Философский Камень, разыскать Бенни – и ходу отсюда. Огнеглазке все равно нельзя доверять: это ведь по вине Республики я оказался в этом дерьме.

Но по кораблю бродят чудовища, а мне сейчас нечем с ними сладить.

Огнеглазка тем временем ушла уже так далеко, что фонарь доставал до нее самым кончиком луча. Еще пара шагов, и совсем исчезнет.

Я поспешил догнать ее.

И все-таки почему Республика послала сюда только одного человека? И точно ли одного? В армейской субординации я не силен и понятия не имел, можно ли отправлять лейтенанта в одиночку на задание. А может, она вообще не из армии, а из космофлота? Я толком не разбирался в родах войск. Вдруг здесь есть и другие республиканские солдаты – затаились в темноте, наблюдают и ждут. Чего? Философский Камень здесь, на корабле, и если республиканцы, сколько бы их ни было, торчали тут целых пять лет, то почему они его раньше не нашли и не свалили? И кстати, зачем республиканскому сенатору вообще понадобилось посылать нас, когда военные и так уже были здесь?

Но кем бы лейтенант ни была на самом деле, зачем бы ни явилась сюда в одиночку и где бы ни было – если вообще было – ее подкрепление, корабль она вроде знала хорошо. И вела меня через темные залы и разломанные дверные проемы, резко сворачивая то туда, то сюда. У нее явно был в голове какой-то маршрут, которому она четко следовала. Я боялся, что шум, поднятый Индиго, привлечет сюда чудовищ, которые за нами гнались, но за все время на нас с Огнеглазкой никто не напал. Может, просто повезло, а может, она выбрала какой-то тайный, неизвестный им путь. И все же я старался особо не топать.

А если сенатор вообще не в курсе, что лейтенант здесь? Если это сверхсекретная миссия, то о ней вообще может знать только президент. Или, если сенатор все-таки знал, он мог решить, что Огнеглазка уже мертва. Иначе зачем посылать нас, да еще не предупредив, что военные уже на корабле? Квинт-то о них ни слова не сказала.

Только Огнеглазка, идущая в нескольких шагах впереди, могла ответить на все эти вопросы. Я сгорал от любопытства, но помалкивал. И не только потому, что звуки могли привлечь тварей. Просто надо было очень хорошо обдумать, что ей говорить. Если ляпну что-то о сенаторе, чего она не знает, у него из-за этого будут проблемы. Он дознается, что это я виноват, – и тогда все. Бум, хлоп, попрощайся, Шон Рен, со своим черепом.

Да пошла она, эта Республика, серьезно. Мало им было облапошить независимые планеты, так они еще друг друга потом облапошили – а через это и нас, обитателей независимых планет, по второму кругу.

Я шагнул вслед за Огнеглазкой в дверной проем и остановился: моя провожатая исчезла. Посветив вокруг, я не увидел впереди прохода, а только крохотную каморку – бывший кабинет. Толстый слой пыли покрывал обломки письменного стола, из их горы торчали его ржавые железные ножки. Куча стеклянно-пластикового крошева, должно быть, раньше была компьютером – из тех давних времен, когда информацию хранили на кварцевых носителях.

Сзади что-то зашевелилось, и я резко развернулся, готовый размозжить голову врага трофейным фонариком. Но это оказалась Огнеглазка. Она взяла меня за плечи, развернула в нужном направлении и толкнула вперед. То есть в соседнюю комнату – оказывается, рядом с кабинетом тоже был проход, а я и не заметил. Там она бесцеремонно, словно куклу, поставила меня перед очередной закрытой дверью.

Потом наклонилась, что-то нащупывая на стене рядом. Что именно, я не разглядел – мешала пола ее слишком длинного кителя. Дверь распахнулась, оттуда хлынул тусклый свет. И все же самый яркий, что я видел с того момента, когда Индиго выкрутил свои огни на максимум. Привыкшие к темноте глаза болезненно сощурились.

– Сюда, – велела она, и я зашел внутрь, гася фонарик. Тесная комната с низким потолком напоминала коробку. Для сна здесь места хватило бы, но и только. Стены и пол были очень чистыми. Особенно пол – с него можно было есть. Может, она так и делала, потому что столов я не увидел. У одной стены высилась аккуратная стопка латаных-перелатаных одеял. У другой, напротив кровати и строго под прямым углом, стояли стеллажи с армейскими пайками, рассортированными по типу. Свет исходил от панели, вмонтированной в стену где-то на уровне пояса. Древняя система аварийного освещения, дошло до меня. Либо чудом сохранилась, либо Огнеглазка регулярно ее чинила. Так или иначе, лампы работали, наполняя комнату мягким белесым сиянием, и иногда мерцали, словно бабочка взмахивала крыльями.

Третью стену, между кроватью и стеллажами, занимала коллекция оружия, которой хватило бы на небольшую армию. Я сразу заметил ручные гранаты, дымовые, световые, ножи всех мыслимых размеров, дубинки и какие-то еще незнакомые «ударные инструменты». Гранаты были вроде тех, что она использовала против нас с Индиго. Маленькие и на вид легкие, как раз поместятся у меня в кармане. Против нас оказались вполне эффективны и к тому же не были смертельными.

Алчно глазея на эту коллекцию оружия, я вдруг сообразил: оно, так же как и сухие пайки, тщательно рассортировано по типу. Одни только ножи лейтенант разложила чуть ли не в алфавитном порядке. Я начал подозревать у нее легкое нервное расстройство.

Позади меня что-то тяжело ударило о стену. Обернувшись, я увидел, что Огнеглазка закрыла дверь, через которую мы вошли, и теперь запирает. Замки буквально усеивали дверь сверху донизу, вдоль и поперек. Помимо них еще была гнутая труба, ее лейтенант использовала как засов. Всего я насчитал примерно двадцать замков, а петли у двери были внутренние. Сдержит что угодно, вплоть до апокалипсиса.