― Ты смеешь спорить со мной, с Наперсницей Госпожи? ― возмутилась она, приближаясь к согбенной Женевьеве.
― С каких пор? ― сорвалось у Бесса. ― С каких пор ты так изменилась? Что изменило тебя…
Он хотел произнести прежде до боли знакомое имя, но позабыл его. Тогда потянулся к карману за опалённым клочком. Однако едва вынул тот на свет, как Наперсница выдрала бумажку из ладони и разорвала в ещё более мелкие клочья. Их взгляды пересеклись. И в её желтых глазах не было ничего кроме хлада. По телу Бесса невольно пробежала дрожь.
Он переставал улавливать смысл происходящего. И, вопреки здравому смыслу, схватил Наперсницу за запястье и потащил в ближайший коридор. Она не сопротивлялась, но явно была обозлена подобной наглостью.
Когда десятки любопытных глаз остались позади, а шорох шепотков отрезала захлопнувшаяся дверь, Наперсница вырвала руку из чужой хватки и гордо подёрнула плечами, умудряясь глядеть на Бесса сверху-вниз, хотя была ниже его сантиметров на десять. Он легко узнал эту надменную гордость и даже улыбнулся, когда смог распознать нечто знакомое за новым фасадом когда-то родного человека.
С губ Наперсницы сорвался тяжёлый вздох:
― Не верится, что ты до сих пор отчаянно держишься за прошлое. Разве ты не начал новую жизнь в Долине, Бесс?
Она использовала имя, данное системой, лишив его надежды вспомнить своё прежнее имя.
― Я убил за тебя, сестра, ― с обвинительной ноткой в голосе промолвил Бесс.
Наперсница прикрыла рот, будто сдерживая смех, затем раздражённо возразив:
― Перестань, не начинай опять. Мы не родня. Многое не укладывалось у меня в голове прежде. Ты поднял руку на того, кто заботился о тебе всю жизнь и искренне любил. Этот ублюдок избивал только нас ― детей своей второй жены и никогда даже голос на тебя не повышал. Но вот ты стоишь над его телом с ножом, перечеркнув все ваши отношения из-за двоих незнакомцев, с которыми жил под одной крышей всего пару лет. Я не была способна это понять. Но когда попала в Долину и увидела, кем ты стал, всё обрело смысл. Ты всегда был Убийцей, Бесс, тебе просто нужно было оправдание, чтобы наконец раскрыть свою истинную сущность.
― Я… лишился всего, защищая вас с братом, ― упорно настаивал Бесс.
Наперсница психанула:
― Я никогда не просила тебя о защите! Никогда… Ты мог продолжать жить в вакууме любимого сына и просто оставить нас в покое со своей навязанной заботой. Даже если тебе было противно смотреть на наши синяки, ты мог молча отвернуться. Ты сам загнал себя в угол.
Бесс сглотнул, ощутив горечь на языке. Однако при этом он был слишком счастлив снова видеть её, слышать голос, просто находиться рядом. По-прежнему прекрасная даже с этой пугающей татуировкой и новым цветом глаз. Заметив, как Бесс на неё смотрел, Наперсница растеряла прежнее самообладание, её лицо смягчилось. Но она больше не нашлась, что сказать.
― Значит, Наперсница Госпожи, ― задумчиво протянул Бесс. ― Однажды я займу её место, и ты станешь служить мне.
― Дерзкое заявление, Бесс Мертный, ― тихо отозвалась она и отвернулась, направившись к двери.
Когда они вернулись в зал, то нашли всех на прежних местах, только Акула слезла с коленей и гуляла вокруг Женевьевы, будто следя, чтобы та не сбежала. Смурная Женевьева выглядела погружённой в мысли и не замечала аркаллу.
Приблизившись к Жнецу, Наперсница забрала у него договор на крови и разорвала напополам. Пергамент сгорел в искрах, как будто его никогда и не существовало.
― Договор расторгнут, ― объявила Наперсница. ― Наказания для Женевьевы Кристалл не последует. Но она лишается права заключать подобные соглашения в будущем. На этом всё.
Бросив последний короткий взгляд в сторону Бесса, она обратно натянула капюшон, укрыв своё выражение лица.
В приступе ярости Женевьева схватила лежащее на полу лезвие, выполненное в форме маски, и бросилась на Бесса. Он едва увернулся, получив глубокую царапину на щеке. Рассерженная Акула встала в боевую стойку, обратив свою мягкую шёрстку в острые колючки.
― Прошу успокоиться, ― потребовал Ласк, ― и не нарушать правила.
― Правила, которые не действуют на одного не действуют на всех, ― ощерилась Женевьева и обратилась к толпе. ― Только взгляните на хозяина и его перешитого любимчика. С нами обращаются как со швалью, не заслужившей и капли уважения.
Впрочем, никакого сочувствия в ответ она не получила. Среди Убийц каждый был сам за себя. И кто-то счёл её жалкое положение даже забавным, усмехаясь себе под нос.
Не отыскав поддержки среди себе подобных, Женевьева повернулась к Жнецу.
― Савитус Ласк ― Проклятый. От чего же вы не схватите его?
Рогач снова уступил ношу принятия решений Наперснице. Похоже, в её присутствии его полномочия ограничивались исполнением приказов.
― Будет несправедливо лишить награды за поимку Проклятого кого-нибудь из Убийц, ― ровно заметила Наперсница. ― Если любой из гостей свяжет преступника, Жнец с готовностью отправит его в заключение.
Никто из присутствующих не шевельнул и пальцем. Но Женевьева не оставила попытки добиться своего хоть в чём-то. Она стянула скатерть с ближайшего из столов, перевернув тарелки с рыбными закусками, и с треском порвала ткань, начав заплетать грубую верёвку. Остальные Убийцы просто наблюдали со стороны, как будто на подмостках разыгрывалось театральное представление.
Когда с готовой верёвкой Женевьева приблизилась к Ласку, тот поднялся со стула, протянув сомкнутые запястья.
― Да свершится правосудие, ― проговорил преступник без тени страха.
И пока совершенно растерявшая от гнева бдительность Женевьева опутывала чужие руки, Бесс схватил тупой нож и с размаху вонзил ей в шею. Наружу хлынула густая кровь, впитываясь в дорогой ковёр. Убийца пошатнулась, осев на колени, и уставилась на Бесса.
― Я погребу тебя в твою последнюю могилу, псих, ― её полный отвращения взгляд угас, над головой засиял обратный отсчёт.
«На вашей совести две новые смерти, ― запоздало оповестила система. ― Всего одиннадцать совершённых убийств. Вам добавлено две новые жизни. Всего четыре жизни. Вы получаете повышение до второго ранга».
― С точно таким же лицом ты убивал родного отца, ― заметила Наперсница хладнокровно и вместе со Жнецом растворилась в тёмном облаке.
― Истинный Убийца, ― с довольной полуулыбкой отметил Ласк, освобождаясь от пут, и задумчиво прибавил. ― Если бы не покушение на мою свободу, я был бы обязан отдать награду той наглой женщине.
От последней фразы, небрежно брошенной сестрой, Бесс почувствовал жуткое опустошение. Он впервые осознал, что проткнул ножом не просто человека, радостно мучившего других, но своего отца.
― Думаешь, я чудовище? ― спросил он у Азалии, гладившей насытившуюся смертью и ставшую сонной Акулу.
― Безусловно, ― спокойно ответила девочка. ― Как и мой брат, как и каждый в этом зале, а однажды и я.
Так Бесс узнал, что Долина ― вотчина чудовищ и их случайных жертв. Однако от этого знания он не обрёл ни облегчения, ни свободы.
В его мрачные думы вновь ворвалась система.
«Вы получили достижение Последняя капля в бронзовой отделке за отнятие последней жизни Убийцы. Заберите награду в ратуше вашего региона». Открылось окно профиля и в пустом поле появилась коричневого цвета медаль с рисунком багровой капли посередине.
«Доступна дополнительная информация: награды делятся на бронзовые, серебряные и золотые. Вы можете получить Последнюю каплю в серебряной отделке за отнятие последних жизней у трёх Убийц».
Арлан умер навсегда, вот почему Женевьева была так зла. Убивать кого-то насовсем было чем-то иным, но не для Бесса. Он не заметил разницы.
«Совершайте больше немыслимых поступков, чтобы открыть новые достижения», ― наконец система замолкла, он тряхнул головой, словно отгоняя надоедливую муху.
― Ты в порядке? ― забеспокоилась Азалия.
― Да. Просто надо на воздух, ― Бесс развернулся и зашагал к парадным дверям мимо всех враждебно глазеющих на него Убийц.
