– Как этот полковник мотивировал свой запрет?

– Никак сэр, просто сказал, я цитирую: «Это не ваше собачье дело».

– Каков нахал, – он улыбнулся: Когда притащим его в нашу псарню, этот каламбур ему зачтется. Что-нибудь удалось выяснить?

– Ничего конкретного, сэр. У Сорокина есть версия, пока не подтверждённая. Он предполагает, что гравилёт был сбит по тактике, принятой в Корпусе.

– Хорошо. Начало, половина дела, – не удержавшись вставил он поговорку, которые собирал и поднялся, давая понять, что разговор окончен: Через час я добуду вам голову этого юмориста и доступ к данным по гравилёту. Вечером жду первый отчёт.

– Да, сэр, – Сильвестр коротко кивнув, вышла из кабинета, а он, немного постояв, вернулся к окну.

Что-то было не так. Эта показушная дерзость армейского полковника. Только дурак будет спорить с агентами СБ, а дураки таких званий не достигают. Значит намеренно. Привлечь внимание? Нет смысла, сбитый на Надежде гравилёт, сам по себе не рядовое событие. Значит, затруднить расследование…

Внизу, под окном бот-садовник уже убирал с гравия дорожки первые листья платана, их символа. Он вернулся за стол и развернув галоэкран, вызвал контакт. Как обычно, ответа пришлось ждать.

Полторы минуты, новый рекорд. Мазох уже начал заигрываться, демонстрируя независимость своей службы. Надо будет его поучить субординации…

Добрый день, – поздоровался начальник армейской СБ и ожидаемо напомнил о различии в званиях между ними: Полковник Эстерхази, сэр?

– Мазох, что за ерунда происходит в вашем ведомстве? – начал он, не вдаваясь в подробности, желая ошеломить собеседника, в том случае если он еще ничего не знает: Или вы не способны руководить своими подчиненными?

– Я не понимаю о чём вы, полковник, – тот, как обычно, даже бровью не повел: Если вы о крушении гравилёта, то моя служба здесь не причем. Или на планете объявлено военное положение?

– Вот именно, военного положения пока нет и не понятно, почему офицер Армейского Корпуса препятствовал действиям сотрудников СБ Альянса. Кто такой полковник Подрез?

Удивление на лице генерала, насколько он мог судить, было искренним.

– Подрез? Я, конечно, знаю многих офицеров в Корпусе, но далеко не каждого полковника. Этот мне точно не знаком, – Мазох немного скосил глаза в сторону и задвигал свободной рукой, видимо делая дополнительный запрос.

– Хорошо, – реакция собеседника его вполне удовлетворила: Я лично хочу встретиться с ним. Ещё нам нужны все данные доступные по этому инциденту. Маршрут, груз, экипаж. Обломки и собранные на месте предметы можете пока оставить. Компетенций вашего экспертного отдела, думаю будет достаточно.

Укол достиг цели, генерал поморщился.

– Зачем вы так, сэр? Вы же знаете моё ведомство лишь младшая сестра СБ Альянса, – тут Мазох потёр подбородок, лицо стало демонстративно озабоченным: Я выполню всё, полковник. Без сомнений, это дело вашей службы, особенно учитывая некоторые обстоятельства…

– Какие?

– На этом гравилёте к месту службы направлялся один из наших военноначальников, – сделал генерал паузу, словно желая, чтобы он сам спросил, но не дождавшись вопроса, закончил, тяжело вздохнув: Эдвин Хольц, герой Аракса, сэр.

АСК, орбитальная платформа «Надежда-2»

12 сентября, 14:15

Сквозь толстое стекло панорамного иллюминатора открывался прекрасный вид. Розовая жемчужина, блистающая на фоне черноты космоса. Через немногочисленные вихри циклонов и антициклонов была хорошо видна ледяная шапка на южном полюсе планеты, буро-зеленая полоса средних широт и желто-белый пояс экваториальной пустыни, огороженный черными линиями горных хребтов. «Большой барьер», как называл их планетарный путеводитель.

– Красивая планета? – спросил он, обернувшись к Патрику.

– Ага, если ты любишь полосатые планеты, – Харп даже не взглянул в иллюминатор. – Какого черта мы приперлись на Надежду? Только не говори о том, что это столица Альянса и центр его культуры и прочей высоколобой хрени. Лучше бы отправились на Радость…

Постоянный зудёж Пата о неверном выборе начал уже приедаться и ведь ему не объяснишь, что хочешь увидеть настоящий Альянс, а не курорт-планету.

– И вообще, – Патрик пододвинулся почти вплотную, – зачем весь этот маскарад? Если тебе хотелось посмотреть эту «полосатую» полностью, то прибыть надо было при полном параде, а не прятаться за личиной мелкого клерка.

Вот и вторая тема, которая ему надоела. Послушай, он Харпа и увидел бы только то, что ему захотели бы продемонстрировать, а не то, что его в действительности интересовало.

– Уже обсуждали, Пат. Так надо.

– Нет, Серег, ты скажи, ну чем эта планета отличается от старухи Земли? – Патрик, считавший последнее слово своей прерогативой, отхлебнул коктейль молочного цвета и указал на иллюминатор.

– По пунктам, – прекрасно уловив смысл вопроса, он решил поддразнить Харпа: Один – экваториальный радиус три тысячи триста восемьдесят километров, что почти в два раза меньше земного. Два – масса без малого четыре на десять в двадцать четвертой килограмма, что на треть меньше земной…

– Ладно, ладно маленькая аккуратная планета, – замахал рукой Харп, для которого статистические данные и цифры были хуже яда, но он, улыбаясь, продолжил:

–Полный оборот вокруг своей оси Надежда делает за двадцать два часа десять минут. Продолжительность земных суток, я думаю, ты знаешь. Год немного длиннее, чем на Земле – триста семьдесят четыре дня, тогда как земной равен…

– Трёмстам шестидесяти пяти, – Патрик не оставлял надежды, закончить мини лекцию, а он менторским тоном поправил друга:

– Тремстам шестидесяти пяти дням, шести часам и десяти минутам.

– Хватит, Серёга, прекращай, – Харп закатил глаза: Когда спрашивал, чем эта планета отличается от Земли, я говорил о ее содержании…

– Тебе нужна справка о полезных ископаемых?

– Нет, – поспешил отказаться Патрик: Я говорю, что здесь всё, как у нас. Ничего интересного. Нет развлекухи и движа. С тем же успехом могли сгонять в Большой Пек или Мехико.

– нет, это совсем другое. Это сердце Альянса, и я хочу посмотреть на то во что превратилась первая колония за пределами солнечной системы.

– Сердце? По мне, так больше похоже на задницу, – Патрик сделал очередной глоток, почти опустошивший большой стакан: Вот Радость, это тебе и сердце, и печень, и ещё кое-что. Ну, ты меня понимаешь…

– Нам пора, – неожиданно пробасивший из-за спины голос Игоря заставил вздрогнуть и обернуться. Телохранитель, навязанный ему Головко, высился над ними.

– Как ты это делаешь, верзила? – У меня сердце в пятки ушло из-за тебя. Серёг, скажи ему, наконец…

Он взглянул на часы. На циферблате его механического хронометра, подарок Ольги, было почти шесть. Попробовал сопоставить с местным орбитальным, получилось около половины третьего. Значит Игорь прав, им пора на посадку в шаттл и на планету. На его треть в жизни планету после Земли и Аракса.

– Серёг, ты же не против? – Патрик залпом допив содержимое своего стакана, потянулся было к его, но Игорь молча отодвинул тот и Харп с неудовольствием слез со стула: Навязал же Макс, тебя на мою голову. Я между прочем, дегустирую для дела. Вот вернёмся, открою бар, а тебя, трезвенника паршивого, даже на порог не пущу.

– Взял оксигены, – Игорь не обратил никакого внимания на бурчание Пата и раскрыл пакет: Жевательная резинка, леденцы, пастилки, карамель. Двенадцать разных вкусов. Всё, что было, – и засунув руку в пакет, вынул яркие упаковки.

– Это ещё что такое? – заинтересовавшийся Патрик в миг перестал ворчать и взял одну из коробочек.

– Кислородсодержащая жевательная резинка со вкусом цитрусовых, 25 пластинок. Есть еще мятная, – тут Игорь неожиданно смутился: Другие вкусы закончились.

– Ничего, этих достаточно. Пат, забыл сказать. Атмосфера на Надежде немного разряжена, как на высокогорье. Местные адаптировались, а приезжим лучше компенсировать нехватку кислорода. Для этого обычно используют оксигены – жевательную резинку.