НАШЕ слабое место… Теперь оно точно есть. Общее, на двоих. Унизительное, сладкое, запретное.

Продолжая двигаться по инерции, прикрываю глаза, вспоминая нашу близость… след моих зубов на его шее, а на его плечах – от моих ногтей. Одно на двоих дыхание, ритм сердца тоже один. И смогли ведь повторить на «рубаке»…

Секрет…

Наш гнусный, невообразимый, подлый, жестокий секрет. Слабое место. Наше. О, я знаю, где Ирвин уязвим теперь… там же, где и я.

«Если кто-то узнает…»

– Эйелен, у тебя повысился пульс, и сердечный ритм подскочил.

– Конечно, – недовольно морщусь, – подходим к арене. Как представлю, что сейчас кишки почти к небу подлетят, так и плохеет.

– Как думаешь, с чего начнёт?

Я знаю Ирвина почти пять лет. И каждый, мать его, раз, когда нас сводило на арене, не могу предугадать его действия.

Арена… Здесь мы будем один на один. В гравитационном коконе, отрезаны от связи с внешним миром.

«Зато он сможет тебе грубить, Йен. Да, и непременно воспользуется возможностью. Будь готова».

Подхожу к стальным канатам.

– Ну… – тяну Кэмэрин, – я пошла.

– Удачи не желаю. Жду с победой.

– Давай.

Как только переступаю гравиканаты, присоединяясь на арене к Бергу, костюм сжимается, истошным писком подтверждая вход в зону пониженной гравитации. В голове шумит, желудок подскакивает к горлу, а пространство вокруг меня неприятно качает из стороны в сторону. Мысленно подаю команду ИИ на перенастройку показателей и распределение напряжения по всему полотну наноткани мехкостюма. Тело вмиг становится невесомым.

– А вот и финальный танец наших голубков! Это будет эпично, дамы и господа. Эпично! Ведь на кону не просто очередные баллы и тритоны!

– Соскучилась, кисонька?

Голос Ирвина запускает по коже табун мурашек. Что ещё за квазарова реакция?

– Не разговаривай со мной!

То ли просьба, то приказ. Сама не понимаю, что выдаю. Но здесь выключить связь не выйдет. Берга не заткнуть, если он сам не захочет. А он не захочет. Всегда пытался достать меня не только тычком, но и словом. Раньше не трогало особо, теперь у НАС, твою мать, есть слабое место. И я понимаю, что не успела прожить, проработать и выработать стратегию, правильную реакцию на ЭТО.

– А то что? – В голосе слышу ухмылку. Визоры сканируют его передвижения. Словно хищник, примеряющийся к тому, перегрызть жертве горло сразу или ещё поиграть.

Берг наматывает круги вокруг меня неспешно, словно УЖЕ знает, что победил.

Игнорирую его вопрос, всё ещё допуская мысль, что могу его свалить. Это и правда возможно. Но действовать надо быстро.

– Ты могла бы обхватить меня ногами, – неожиданно подсказывает он, словно мысли читает. – Как совсем недавно это делала, Йенни.

Открываю рот в изумлении.

«Йенни…»

Ласково, до боли, до пузырящейся в венах крови. Ч-что происходит? Зачем же он… так?

Ответом служит стремительный бросок и выворот руки. Датчики воют вместо меня.

Ну и дура! ДУРА!

Болезненный захват, мои обе руки вывернуты в неправильном положении, критически опасном. Если он продолжит, то повредит FBOT и сможет их сломать, а это медотсек, минимум на три недели, прощай, миссия, и привет, насмешки. Металлическое колено таранит спину, принуждая упасть на колени. Что ж, пожалуй, в данной ситуации оптимальный вариант – подыграть и покориться. Но всю мою рассудительность смывает его колкая фраза.

– Так бы я тебя тоже трахнул, кисонька, – звучит злое, полное ненависти признание. – Драл бы тебя по-звериному… Йенни, – тянет издевательски мерзко, – ведь тебе так привычнее? Нравится, да?

На долю секунды я вижу нас как будто со стороны, моя коленно-локтевая поза, руки, вывернутые за спину, зафиксированные прочно, и он, возвышающийся, доминирующий. Почти победитель.

Мой рык разносится в динамике, глушит обоих. В нём тысяча сигналов и мириады эмоций.

Ненавижу! Его, высших, наше рабство, то, что приходится вот так преклоняться и терпеть издёвки. Ненавижу доказывать, изо дня в день, что достойна, что могу быть равной ИМ!

Не дамся я тебе так просто! Забирай победу, квазаров придурок, но если не удалось тебя утопить, то удавить точно выйдет!

Хвост дёргается, неохотно повинуясь ментальному приказу и призыву мехкостюма. Тянется к его шее и обвивает… легко и аккуратно. Ластится послушной змейкой. ЧТО ЗА?!

– С прелюдии начнём? – подмечает он. – Так я только за, Йенни.

Мне не надо смотреть, что он сделает в эту же секунду. Я знаю весь его арсенал. В локтевых спрятаны два острых лезвия, он мог бы пришпилить меня ими к арене, но тогда придётся снять захват с рук. Не вариант. Остаются ноги. И это плохая новость. Пресс-атака. Видели когда-нибудь, как технотранспорт сжимает космический мусор до плоского листоподобного полотна? Это нечто похожее. Тяжёлая ступня ложится на лопатку, и на меня обрушивается вес всего мира разом, пригибая окончательно к полу. Треск мехкостюма, шипение соединительной жидкости, чёрно-красной, как настоящая кровь.

«Ну вот и влетела на тритоны. А ты его жалела, не хотела броню царапать. Получай ответку».

Мысленно готовлюсь к боли, когда он доберётся до тела. Это будет долгое восстановление. Прощай, экспедиция…

Но Берг неожиданно останавливается, отпускает захват рук, а его пальцы тут же ложатся на затылок.

Нет. Нет. Нет! Только не это!

– Пожалуйста, – выдавливаю из себя. – Уж лучше сломанные кости, чем это. Никто и никогда так не поступал. Это низко!

– Поздно, киска. Сладких снов.

В головной процессор, средоточие нейросвязи между костюмом и пилотом, проскальзывают холодные, металлические пальцы. Я чувствую каждый из них, как будто он на самом деле вламывается в мою голову. Захватив в кулак охапку соединительных проводов, Ирвин дёргает, обрывая связь самым ужасным из способов. Адская боль сковывает тело, заставляя его конвульсивно дёрнуться, глаза закатываются, и меня мгновенно поглощает тьма.

Медотсек.

Почти что любимое место во всей Академии. Тишина. Спокойствие. Некий вакуум для мыслей. Но не сегодня. Не сейчас.

Открыв глаза, веду взглядом по просторному, светлому помещению, в котором расположились, пустые сейчас, медицинские капсулы, автоинъекторы, хирургические руки и другая аппаратура, необходимая для экстренного спасения жизни кадетов или преподавательского состава. Доктор Кэштан, хозяин стерильного царства, сидит рядом с моей капсулой, изучая показатели аппаратуры, что выводит на голоэкран мои анализы и снимки.

Безголовая Йен. Причём почти буквально.

Нас готовили к экстренному рассоединению с ИИ… это всегда была квазарова бездна, хуже всего могло быть только насильно. Что происходит? Видели когда-нибудь, как раков опускают в кипящую воду, как они, ещё живые, но уже обваренные пытаются из последних сил шевелить клешнями? Вот так происходит и с пилотом. Мозг уже отсоединён от костюма, разрушены все связи, висят бесполезными ошмётками, а ты как будто всё ещё в симбиозе с машиной, чувствуешь себя ею. У тех ребят, кто не прошёл экзамен по «нештатке», манёвр Берга привёл бы к помешательству рассудка и нарушению сенсорного восприятия минимум. Ну а в худшем варианте… даже думать страшно. Не хотелось бы «наградить» родителей дочерью-овощем.

Но Ирвин знал. Знал, квазаров идиот!

«Нештатные ситуации и механику реабилитации» я сдала с первого раза. Все нагрузки и экстренки прошла на отлично. Он точно знал, что я выкарабкаюсь.

Выкарабкаюсь и надеру его зад!

Именно это планирую сделать, как только меня выпустят из медотсека.

– Да в порядке я, в порядке! – раздражённо отмахиваюсь от рук доктора.

В лопатку, где разросся фиолетово-бордовый кровоподтёк, робот-медик всаживает регенерирующую жидкость.

– Эй! – возмущаюсь. – Так нечестно. С двух сторон!

– Кадет Ашхен, вам предписан суточный постельный режим.

Ага, конечно. Проваляться на койке, пока этот выскочка собирается в полёт?! Ну уж нет, не отпущу, пока не врежу по наглой роже!