«От испуга или предвкушения, Йен?»

Всматриваемся в друг друга, как будто видим впервые. Его полуприкрытые, грозовые глаза, в которых пляшут молнии, жёсткие чёрные ресницы, волосы, что острижены всё в ту же модную причёску, совсем не по-кадетски. «Золотым» мальчикам позволено больше, как всегда, потому и нет коротко стриженного ёжика. Зато сейчас отчаянно хочется протянуть руку, запутаться пальцами в его волосах, сжать их на затылке, притянуть к себе… опускаю взгляд на покрасневшую от моей оплеухи щёку и бледные губы, сквозь которые с шумом вырывается дыхание. Не отрывая взгляд, он переплетает наши пальцы, заводит руку мне за спину, как будто бы готовится к болезненному захвату, но вместо этого подталкивает меня на себя.

– Что происходит? – шепчу тихо, растеряв всю воинственность разом. Нет её, слетела шелухой к ногам. Хвост-предатель, как обычно, ластится к нему, обвивая бедро, заставляет жмуриться от удовольствия.

– А ты не знаешь? – бормочет Ирвин, наклоняясь.

Губы опаляет поцелуем. Злым, колким, совершенно не нежным. Он наказывает нас двоих разом, нещадно, порочно и сладко.

Тело, само по себе, приходит в движение, как будто знает, как надо. Замерев на долю секунды, я расслабляюсь, прижимаясь к нему ещё сильнее. Да, я прошу, сама не знаю что, но уверена, только он может мне это дать. Сейчас. Немедленно.

Когда наши языки сплетаются, мы стонем одновременно и срываемся вместе. Этот стон как сигнал, словно звук выстрела на турнирной арене. Исступлённо срываем одежду. Тренировочные костюмы жалобно трещат швами от нетерпеливых пальцев, что слишком медленно оголяют тела друг для друга.

Если бы кто-то сказал мне, что я потеряю невинность в турнирной переговорной, – плюнула бы в лицо. Никогда даже подумать не могла, что всё произойдёт именно так. И уж тем более не могла подумать, что отношусь к тому сорту девушек, которые готовы броситься в объятья врага. Каждый, кто хоть немного знал меня и Ирвина, громко бы смеялся, крутя у виска пальцем за подобную мысль. Но всё же вот они мы: вместо колких фраз – жалим друг друга поцелуями, вместо болезненных тумаков – нежные покусывания. Мы срываемся в пропасть вместе.

Всё происходит быстро, мы приходим к финишу практически одновременно, когда последние всполохи моего оргазма прошивают тело, он догоняет меня, вновь делясь через рецепторы своим удовольствием.

«Разве так бывает?» – сонной мухой проскальзывает неуместная мысль, хвост опадает, даря нам свободу от друг друга. Проблеск сознания пробивается сквозь опьянение страстью. Фокусирую взгляд на также приходящем в себя Берге. С запоздалым стыдом понимаю, что он всё ещё во мне, а его горячее дыхание, скатываясь в ложбинку груди, вызывает мурашки на влажной коже. Он отчего-то буравит меня странным, нечитаемым взглядом.

– Ничего не хочешь мне сказать? – Отстраняется, красноречиво рассматривая на себе следы того, что был у меня первым.

– Твою звезду, да ты молодец! Впереди планеты всей, ты же это так любишь?! – Спрыгиваю со стола, морщась от болезненных ощущений и влаги между ног. – Потешь своё самолюбие позже, ладно? Можешь даже зарубку на FBOT сделать, а сейчас дай салфетки… пожалуйста!

Берг смотрит на меня с неестественно расширенными зрачками, медленно облизывает пересохшие губы, явно собираясь что-то сказать.

– Между нами ничего не изменится, – отбиваю очередь слов. – Выйдя отсюда, вернёмся к привычному общению и ролям. Все в Академии привыкли, всем так удобнее. Ты мечта всех девок, «золотой» мальчик и сын советника, я кэт, место которой на помойке цивилизации, так ведь ты сказал тогда, верно?

Он молча скрывается в уборной, точно так же молча возвращается, протягивая упаковку. Странно, но мне совершенно не стыдно при нём приводить себя в порядок.

Комкаю салфетки, натягиваю обратно бельё и комбинезон.

– И ещё, – приглаживаю торчащие в разные стороны волосы, – квазар тебя дери, если план был в том, чтобы я слила тебе турнир, ты просчитался. Я намерена выиграть, и никакие потрахушки с тобой не изменят этого желания.

…Голоэкран зависает над тренировочной ареной, будоража зрителей, подогревая интерес обратным отсчётом.

Финальные соревнования… а у меня в голове раздевалка, наши общие, на двоих, тихие стоны, мой хвост, обвивающий его торс в попытке притянуть ещё ближе! Ну в самом деле, как будто своей жизнью зажил!

Твою ж звезду, думай о победе, Йен, а не о том, что ты сделала пару часов назад.

– Три! – Вой толпы кипятит кровь.

От этого оглушающего грохота внутри всё сжимается, затягиваясь в тугой узел нетерпения.

– Два! – Усилители над трибунами делают их крик объёмным, как будто ревёт сама арена, а не учащиеся Академии СКАТ.

– Один! Ста-а-арт! – Мы, участники финальных соревнований, облачённые в механические, монструозные доспехи, срываемся с мест. Шесть команд, по два в связке, но из-за произошедшего начистить металлическую башку со всем пристрастием мне хочется только одному участнику финала: наглому, высокомерному, самовлюбленному капитану первой команды Ирвину, мать его, Бергу!

Наша вражда длится уже четвёртый год, и, в отличие от его брата, с которым нахожусь в отношениях, этого говнюка я ненавижу!

Он считает нас, кэттариан, всё ещё низшей расой, рабами, коими мы были многие столетия, недостойными не то что учиться в Академии на равных, а даже лететь в одном транспортнике в техническом отсеке.

Хмыкаю, вспоминая его недоумённое лицо после произошедшего…

– Йен! – орёт в переговорное Кэмэрин. – Какого квазара?! Забей на Ирвина, ну! Чего ты за ним дикой кошкой несёшься-то?

– Хочу порвать его на мелких ирвинят и развеять!

– Сперва возьмём кубок, – цедит подруга, – потом меряйтесь, кто из вас больше мужик.

Допустим, кто из нас мужик, я точно знаю, но это не меняет того, что наши отношения – сплошное поле боя, где правят словесные пикировки, пальба ненавистными взглядами, а возглавляет всё чистая ненависть! Вся Академия увлечённо следит за нашим противостоянием, и знаю, что делают ставки. Так повелось с первого дня моей учёбы в СКАТ.

Что ж, Кэм права, сперва дело, потом этот ублюдок!

Плавно выжимаю на себя один из четырёх рычагов, отвечающих за двигатели. Наши FBOT имеют типичное гуманоидное строение, и мы, пилоты, приводим их в движение путём соединения собственных нейронов с ИИ, ну и обычная механика в довесок. Движки по обе стороны дают краткосрочную возможность парения на малом расстоянии от поверхности. Оптимально для быстрого наступления, как сейчас.

Подрываю машину вверх, одновременно выжимая педаль под правой ногой, пытаюсь замахнуться и врезать ему на подлёте, но Берг просчитывает манёвр, резво уклоняется, нанося ответный удар… и вот я опять лежу под ним, распластанная и обездвиженная. По личному, зашифрованному каналу связи приходит голосовое:

– Не терпится повторить, Ашхен?

Рычу в голос, брыкаясь изо всех сил. УБЬЮ!

– Йен, ты что творишь? – вопль Кэмэрин проникает в сознание. С трудом справляюсь с нахлынувшей яростью. Словно это не я вовсе – умеющая выходить из блока, защищаться и контратаковать, а и впрямь просто дикая кошка, машущая лапами без разбору. Приборная панель истошно мигает и вторит писком возмущению Кэмэрин. По таймеру прошло не больше минуты, но для меня вся эта поза и Ирвин, возвышающийся надо мной, – слишком!

– Вставай, не тормози! Беру в работу пятых. Раз уж решила ему жизнь попортить, делай это профессионально. Личное – после турнира.

– Принято, – цежу в ответ. Рву рычаг подъёма туши на себя. Обхватываю его доспех ногами и кувырком назад выхожу из блока, отрывая машину Ирвина, откидываю механизм подальше.

Поднимаю свой многотонник и рву когти на позицию.

Диктор турнира с воодушевлением комментирует нашу стычку:

– Вы только посмотрите на этих двоих! Ашхен и Берг в своём репертуаре: не прошло и пяти минут, а они уже хладнокровно давят друг друга в стальных объятиях. Кажется, оба настроены решительно.