– Сэр, я вызову полицию.

– Никого не надо вызывать, туши бричку, а я возьму извозчика.

Биф прибыл на завод и вызвал к себе в кабинет управляющего Баунти.

– Ричард, все оказалось серьёзно. Нужно выяснить, кто хотел меня убить.

– Я конечно, не великий знаток покушений, но мне кажется, что вас хотели предупредить, а не убить.

– Почему ты так думаешь?

– Вы платите деньги рабочим, поэтому должны остаться в живых. Если предупреждение не поможет, тогда они пойдут на более решительные меры.

– Где их требования, Ричард?

Баунти поднялся и достал из сейфа листок с написанными требованиями. Биф пробежался по ним беглым взглядом.

– Что там говорил этот, как его?

– Кирк.

– Да, по поводу того, что надо обязательно удовлетворить, а что так, для объёма написано.

– Вот позиции, о которых он сказал мне в приватной беседе.

– Хорошо, зови комитетчиков, будем решать.

Из цехов были вызваны пятеро активистов. Хозяин кабинета грозно спросил: "Кто главный?"

– Я, Дик Берк.

– Я обдумал ваши требования, затем прошёлся по цехам, посмотрел, как вы работаете. Погано работаете, стыдно смотреть. Но я понимаю, что работать тяжело. Поэтому я решил облегчить ваш труд. С завтрашнего дня рабочий день будет короче на полчаса, оплата будет не четыре, а пять долларов в час, два раза в год вы сможете иметь оплачиваемый отпуск по целой неделе. Вы понимаете, что будете бездельничать дома, но получать за это деньги? Если вы заболели и доктор справкой подтвердит это, то неделю можете лечиться, а я снова буду платить вам 25 процентов зарплаты. Но за такие условия вы у меня будете работать на совесть. Идите и объявите эту новость всем.

Когда рабочие ушли, Биф обратился к Баунти.

– Через неделю увеличим размеры штрафов и, Ричард, придумай парочку новых.

Как-то поздно вечером я возвращался с работы домой, вдруг услышав позади себя пыхтение и шаги. Я сделал шаг в сторону и развернулся.

В метре от меня шёл Койот.

– Не ждал?

– Молодец, шустрый малый. Твою бы энергию, да на пользу людям – цены бы тебе не было.

– Я следил за тобой и хотел убить издалека, но тогда бы ты не почувствовал того, что должен!

– А что я должен почувствовать?

Почуяв издёвку, он оскалился.

– Ты должен почувствовать боль и бессилие. Молись, падаль!

Я понял, что сейчас он достанет пистолет, потому что второй раз махать ножом не решится. Пистолет у него был в руке за спиной, но вот то, что он не взвёл его заранее, было его ошибкой. Возможно, поначалу он об этом не подумал, а сблизившись, решил не пугать меня щелчком раньше времени. Я качнул маятник, резко сблизившись с преступником. Пока он пытался взвести оружие, я врезал ему в скулу и сбил с ног.

Усевшись на него, захватив ему обе руки. Затем держа его за кисть, вывернул её так, чтобы дуло револьвера оказалось направленным ему в лицо.

– Отпусти, падла!

– Сейчас, выстрелю и отпущу.

Он задёргался, и я не смог взвести пистолет. Отпустив его вторую руку, стал бить кулаком по его лицу, периодически добавляя по зубам рукояткой зажатого в его кисти пистолета. Парень кричал.

– Полиция, вызовите полицию, убивают!

Впереди по дороге шла компанию парней, которые от таких криков притормозили. Я же, сильно ударив Койота, слегка оглушил парня, взвёл курок, и произнёс: «Прощай, Койот, тебе пора к тем, кого ты отправил на тот свет».

– Отпусти, Кирк, я пойду в тюрьму.

– Поздно, дружище.

Это говорилось мной очень тихо, чтобы не слышали люди, зато бандит громко кричал: «Помогите, убивают!»

Пришлось и мне закричать: «Я полицейский, это Лесли Койот, который был осуждён, но сбежал из тюрьмы. Он напал на меня. Сейчас я его арестую и отведу в участок».

Тем временем я нажал на его палец, так и лежащий на спусковом крючке. Раздался выстрел и Койот затих – пуля пробила ему лицо, выйдя с другой стороны затылка.

– Вот так. Как же хорошо, что все хотят поговорить со своей жертвой и испугать её. Но гораздо лучше то, что не у всех получается исполнить задуманное.

За уничтожение бандита, который сбежал, убив охранника, меня наградили грамотой. О новой схватке с известным бандитом стало известно в районе, так что даже незнакомый мне народ, встречая на улице, здоровался. А соседи по улице частенько рассказывали гостям.

– Это Мик Кирк, человек, который в одиночку захватил банду Лесли Койота, а затем убил сбежавшего из тюрьмы главаря.

Учитывая мою известность среди местного населения, меня всё чаще меня стали привлекать к обязанностям участкового, попутно присвоив чин капрала. Так что теперь я сам или с напарниками обходил свой участок ответственности, знакомясь с горожанами. При обходе опрашивал жильцов, которые выглядели поадекватнее, узнавая о соседях: кто буйный, кто тихий, кто пьёт, кто гоняет жену, а кто занимается тайными делишками. Всё записывалось мной в блокнот, а в участке составлялась "социальная карта" нескольких кварталов, относящихся к моей юрисдикции.

Затем с напарником обходили неблагополучные дома или квартиры, знакомились лично, а при необходимости, реально помогая. С одними разговаривал, других мог арестовать на несколько суток, которые они проводили, выполняя общественные работы, кому-то давал личные деньги на еду, а иных даже лечил, благо опыта у меня было много. Сейчас химических лекарств было мало, врачи получали образование, основанное на народной медицине, леча народ настойками, отварами или мазями из трав, так что люди нормально выздоравливали.

Сегодня мы были на дежурстве с Маккензи. Вдруг услышали крики соседей.

– Что случилось?

Доброхоты подсказали.

– Бонд опять напился и бьёт жену.

Мы зашли в дом, увидев, как пьяный мужик бьёт жену и подростка. Буян сразу получил от меня «в дыню». Свалившись и немного полежав, он пополз по полу, исчезнув во дворе. Я занялся помощью избитым, а Маккензи достал бумагу и перо, собираясь описать ситуацию.

– Как вас зовут?

– Инди Бонд.

– Часто такое бывает?

– Часто.

– Будем забирать вашего боксёра. Его осудят, он проведёт пару лет в колонии. Там перестанет пить, глядишь, ваша жизнь изменится к лучшему.

– А как же мы жить будем? Он работает, а я нет.

– Парень взрослый, устроится на его место или пойдёт подмастерьем. Я решу это с заводчиками. А иначе он вас убьёт или искалечит.

– Убьёт… Как выпьет, так разум и теряет.

Тут открылась дверь, и в комнату ворвался мужик с топором.

– Всех порешу!

– Твою ж мать!

Вскочив, я схватил стул и встал, закрыв собой семью мужика и Маккензи.

– Убью!

С этим криком он замахнулся топором и ринулся на меня. Встретив пьяного ножками стула, я блокировал его руку с топором, а затем разворотом стула завалил мужика на пол. Отобрав топор, скрутил ему руки и надел наручники.

– Всё, миссис Бонд, доигрался ваш бывший муж. Ищите себе нормального, а этот лет десять в колонии гнить будет. Маккензи, оформляй нападение на полицейского.

Затем обратился к сыну.

– Теперь ты главный мужчина в семье. Приходи завтра в участок, подумаем, куда тебя пристроить. Как зовут, сколько лет?

– Джо Бонд, 15 лет.

– Джозеф, значит, к тому же, пока несовершеннолетний.

Парня пристроили на завод, где я подрабатывал грузчиком в цех покраски. Узнав об этом, Маккензи поинтересовался у меня.

– Мик, ты со всеми так возишься?

– Со всеми нормальными. Можешь помочь – помоги. В данном случае я мог помочь. А дальше парень сам выберет свою дорогу.

Пришла пора боя с «Бешеным Бизоном» Робинсоном. На поединок отправилась вся моя группа поддержки плюс полицейские, которые у меня тренировались. Пресса подогревала бой тем, что оба обещали съесть друг друга на ринге, правда, о том, что я такое обещал, сам узнал из газет. Всё же сейчас было время боев "до смерти", когда правила очень вольно трактовались бойцами и рефери. Например, никаких стоячих нокдаунов не было, упал – бой остановили, нет – получай ещё, пока не свалишься. Так что побеждал тот, кто выстоит. Тем более профи дрались за деньги. А когда на кону стояли большие по тем временам суммы, ради победы в ход шли любые грязные приёмы. Публике нравилось море крови и убийственные падения бойцов на деревянный настил ринга.