– Но она не уехала, – заметил Натаниел. – Она продолжала писать ему еще почти целый год.

– Похоже, вы знаете вполне достаточно. Вам ничего больше не узнать. Пожалуйста, оставьте меня в покое. Я ведь не причинил никому зла. К тому же все это было очень давно… Вот, сэр, я рассказал вам все, что мне известно.

Натаниел очень в этом сомневался. Окинув взглядом живую изгородь, ограждавшую сад, он снова повернулся к викарию, однако промолчал.

«А хотел ли я знать остальное?» – спрашивал себя Найтридж. Услышанного было вполне достаточно, чтобы успокоить Шарлотту. Она могла удовлетвориться этой историей. Было ясно: ее муж вел себя по-своему достойно и честно, а тот брачный союз возник при чрезвычайных обстоятельствах.

Теперь Натаниел мог покинуть сад и оставить последний вопрос без ответа. Или же мог задать этот вопрос – вопрос, который открыл бы всю правду до конца. Но это доставило бы Шарлотте еще большую боль и вызвало бы грандиозный скандал.

В конце концов, он решил, что обязан узнать всю правду. Обязан, потому что должен был рассказать обо всем Гарри.

Натаниел снова посмотрел на викария. В следующий миг взгляды их встретились, и Натаниелу показалось, что он увидел правду в глазах Ярдли. Но все-таки он должен был задать этот вопрос, должен был услышать ответ из уст викария.

Собравшись с духом, Натаниел проговорил:

– Вы встретили ее, мистер Ярдли, не та ли? Когда он устроил встречу с ней на берегу Темзы, он взял вас с собой – хотел, чтобы именно вы объяснили ей, почему у нее не было никаких прав. И вам прекрасно известно, что там произошло. Вы видели все собственными глазами, верно?

Ярдли вздрогнул, и глаза его наполнились отчаянием. Теперь он уже даже не пытался изобразить гнев или негодование. Викарий смотрел на Натаниела с мольбой, и в глазах его блестели слезы. Внезапно губы Ярдли задрожали, и он начал медленно опускаться на землю. Привалившись спиной к каменной стене, он скорбно взглянул на Натаниела, затем окинул взглядом сад и пробормотал:

– Увы, я жертва собственной слабости. Да простит меня Господь.

Натаниел сел в карету рядом с Шарлоттой и приказал кучеру трогаться. Она отложила в сторону книгу, которую читала. Ей пришлось ждать дольше, чем она думала.

– Он предложил выпить чая? В этом причина твоего столь долгого отсутствия?

– На самом деле – бренди, – пробурчал Натаниел.

– Для бренди слишком рано.

– Черт побери, именно так. Я совсем забыл о времени, когда принял его предложение, и вот…

Он внезапно умолк, словно о чем-то задумался. Выждав минуту-другую, Шарлотта спросила:

– Ты сердишься из-за того, что я попросила тебя вернуться?

– Ты не просила. Ты потребовала этого. Но я вовсе не сержусь, просто не очень-то рад, что согласился вернуться.

– Ты все равно искал бы еще одной встречи с ним, Натаниел. Рано или поздно ты непременно вернулся бы туда.

– Ты не можешь знать это наверняка, черт побери. Я и сам не знаю…

Шарлотта решила, что ей следует немного помолчать. Когда они проехали несколько миль, она вновь заговорила:

– Ты узнал что-то важное?

Лицо Натаниела словно окаменело. Он взглянул на свою спутницу, однако промолчал.

Тихо вздохнув, Шарлотта спросила:

– Так что же ты собираешься рассказать мне?

– Это не имеет к тебе никакого отношения. Я больше ничего не узнал о твоем муже.

– Что-то не верится… – в задумчивости пробормотала Шарлотта. – Если ты молчишь лишь потому, что не хочешь меня огорчать, то знай: я должна узнать всю правду, какой бы она ни была. И вообще, ты должен понять…

Натаниел вдруг повернулся к ней и подхватил ее на руки. Все закружилось у нее перед глазами, а затем она оказалась у него на коленях. Осторожно взяв ее за подбородок, он заглянул ей в лицо:

– Дорогая, я буду защищать тебя так, как считаю нужным. Я отрублю себе руку, если мне покажется, что это необходимо. И я готов даже на убийство, если приду к заключению, что должен так поступить. Поэтому не пытайся вмешиваться в мои решения. Вы поняли меня, миледи?

Весьма озадаченная словами Натаниела, Шарлотта кивнула:

– Да, кажется, поняла.

– Вот и хорошо. – Пальцы Натаниела скользнули по ее щеке. – А теперь поцелуй меня, дорогая. Обратную дорогу в Лондон мы проведем за очень важным занятием, а о мистере Ярдли на время забудем.

Натаниел заканчивал одеваться. Сегодня вечером ему предстояло присутствовать на званом ужине в доме Шарлотты. Но это будет ужин для двоих.

Переезд Шарлотты в дом сестры значительно облегчил их любовные отношения. Возможно, слишком облегчил. Какие-либо неудобства больше не мешали их встречам. Натаниел мог заехать к ней в любое время дня. Мог приехать и вечером, причем один. Он поступал так уже дважды после их возвращения в Лондон четыре дня назад, Шарлотта больше не заговаривала о Ярдли, но Натаниел прекрасно понимал: ей хотелось узнать все, что рассказал ему викарий. Общаясь с ней, он ничего ей об этом не говорил, но все последние дни проводил в постоянных раздумьях. Ему предстояло принять нелегкое решение, затрагивающее не только Шарлотту и Гарри. «Так что же делать? Что делать?» – спрашивал себя Натаниел, застегивая запонки на рубашке.

Он взглянул на карманные часы, которые вытащил из футляра. Под ними лежал листок бумаги. Именно этот листок и должен был сыграть решающую роль, если он поступит с Марденфордом так, как намеревался поступить. Возможно, это наилучший способ защитить Шарлотту и в то же время добиться правосудия. Однако окончательного решения он еще не принял…

Отправив Джейкобса к конюхам – те должны были приготовить лошадь, – Натаниел закончил одеваться и направился к выходу. И вдруг услышал голоса; Джейкобс стоял в дверях, пытаясь преградить путь высокому мужчине с серебристыми волосами и серыми глазами.

– Отец?.. – произнес Натаниел с удивлением. – Полагаю, вы выбрали не самое лучшее время для визита.

– Мне нужно поговорить с тобой. В последние дни тебя трудно застать дома. Ты редко бываешь здесь. Не видно тебя и в городе.

Пожав плечами, Натаниел провел отца в гостиную.

– Если бы вы написали мне, отец, мы могли бы встретиться.

Граф Норристон презрительно фыркнул:

– Встретиться, когда будет удобно тебе, не так ли?

– Нет, вам, сэр. – Еще месяц назад это было бы неправдой, но теперь Натаниел не кривил душой. Он понял, что действительно не возражает против неожиданного вторжения отца, как бывало прежде. – Бренди или шерри? – спросил он. – Вы пришли… чтобы предложить мне еще один способ существования?

– Я пришел поговорить о твоих амурных делах с леди Марденфорд.

Отец уже многие годы не удивлял его, но на сей раз действительно удивил: слишком уж спокоен был граф.

– Как джентльмен, я не могу ответить на столь откровенное заявление, – пробормотал Натаниел.

Отец опустился в кресло, в котором обычно сидел Натаниел.

– А я, как джентльмен, не спросил бы об этом. Я говорю с тобой, как отец с сыном.

Натаниел придвинул стул ближе к отцу и сел. Он мог бы отказаться продолжать этот разговор. Мог бы солгать. Однако он понял, что ему не хочется ни того ни другого.

– Я думал, мы вели себя очень осторожно. Граф кивнул:

– Уверен, все было именно так. И я никогда бы не узнал об этом, потому что не обращаю внимания на сплетни такого рода. Я узнал о вашем романе, потому что мне рассказал о нем Марденфорд. Он очень огорчен тем, что ты компрометируешь ее, и вынужден был принять соответствующие меры.

– Меры, которые он предпринял, были жестокими по отношению к собственному сыну. Я верю, что он очень расстроен. И он расстроится еще больше, если вы сообщите ему, что я сделал ей предложение.

– Она приняла его? – Норристон с любопытством взглянул на сына.

– Пока нет.

– У тебя есть надежда?

– Да, я очень надеюсь.

Какое-то время отец обдумывал его слова, потом сказал: