Расхаживая по комнате, Натаниел продолжал свои расчеты. Шарлотта в то время была еще девочкой, возможно, лет пятнадцати. Какое же горе могла причинить ей эта утрата… Он вспомнил лицо Гарри, когда тот описывал, как вытаскивали из воды тело его матери. Лицо мальчика было искажено не только скорбью, но и болью утраты.

Удивительно, что Шарлотта нашла спокойное озеро Марденфордов столь притягательным. Конечно, она будет презирать Финли, будет отвергать любое предположение, что его шантаж основывался на подлинном факте и что у ее новой семьи тоже могли иметься какие-либо секреты.

Удивительно, что она вообще заговорила с ним на эту тему после того, как он высказал свои подозрения. Но Натаниел догадался, что она сделала это только в попытке опровергнуть его подозрения и отвлечь от этого дела.

Но ему вспоминался не только этот разговор, когда он мерил шагами комнату. Всплыло и другое признание, сделанное Шарлоттой по дороге. «Мне не следовало бы рисковать моими воспоминаниями». Но какие же воспоминания она имела в виду? Может, их вечер у Линдейла? Нет, едва ли. Скорее всего, она хотела сказать…

Тут послышался скрип двери, и Натаниел, резко развернувшись, увидел, стоявшую у порога Шарлотту

– Вы не утомились? – спросила она. – Или вы таким образом готовитесь к ужину?

– Я просто думал, миледи. Вернее, задумался.

Натаниел окинул взглядом стоявшую перед ним женщину. Сейчас она казалась столь прекрасной, что у него защемило сердце. И он почти сразу же заметил, что она покусывала нижнюю губу. Следовательно, нервничала. Однако держалась Шарлотта с необыкновенным достоинством. То есть перед ним стояла баронесса Марденфорд, чей ум и самообладание всегда поражали светское общество, и чье безупречное поведение являлось примером для всех других членов семейства.

Натаниел предложил ей руку.

– Нас заждались, миледи. К ужину уже давно пригласили.

– Простите, что я задержалась.

– К чему сожалеть об ожидании, когда результат великолепен

Шарлотта улыбнулась. Они оба прекрасно понимали, что вовсе не это заставило ее задержаться. И половины времени было бы достаточно, чтобы добиться того же результата.

Ей вообще не следовало спускаться вниз. Она могла бы передать, что устала или заболела, и ей принесли бы ужин в комнату.

Но она спустилась, и сейчас Натаниел держал ее под руку. Он вел ее в столовую и думал об ожидавшей их долгой ночи.

Шарлотта наблюдала, как слуги прислуживали им за столом. Она почти сразу же заметила, что слуги оказывали Натаниелу особое внимание. И домоправительница была чрезвычайно рада его приезду.

– Слуги счастливы, что вы здесь, – заметила Шарлотта, закончив трапезу. – Совершенно ясно, что они относятся к вам как к хозяину. Подозреваю, что вашего брата не встречают так тепло и не кормят такими изысканными блюдами, когда он приезжает сюда, чтобы посмотреть на своих лошадей.

– В детстве я часто бывал здесь вместе с дядей. Я был его любимцем. Возможно, именно в этом все дело.

– Да, возможно.

– К сожалению, мой отец придерживается другого мнения, чем здешние слуги.

Шарлотта рассмеялась. Она представила себе встречу с изумленным графом Норристоном, встретившимся лицом к лицу с сыном после того, как ему объявили, что сын станет актером.

– А ваша мать? Она ведь была не такая, как ваш отец?

– О, с ней все было иначе. Как самый младший я получал столько внимания, сколько не видели все остальные. В этом мне повезло.

Шарлотта хотела бы понять это, но не понимала. Она также была младшей в семье, но не получала особого внимания. О ней всегда вспоминали в последнюю очередь.

Именно это и сыграло существенную роль в ее привязанности к Марденфорду. Его внимание разоружило ее. До его появления ее никто не замечал. Когда же появился барон, все в ее жизни изменилось. Ей оказывали внимание и ее выслушивали с интересом и уважением – как умную женщину, а не как младшую сестру.

В браке Шарлотта обрела собственный голос и выработала характер. И за это ей следовало благодарить покойного барона. Да, воспоминания о муже были по-настоящему ей дороги, пусть даже она не всегда отдавала себе в этом отчет.

Натаниел какое-то время молча наблюдал за ней. потом тихо сказал:

– Шарлотта, расскажите о вашем усопшем супруге. Я не знал его близко.

Просьба Натаниела озадачила ее. Он казался искренне заинтересованным, и это удивило молодую женщину. Она не отрывала взгляд от тарелки, пытаясь придумать, что сказать и как.

– Извините, Шарлотта. Вы как-то сказали, что больше не скорбите о нем. Вот я и подумал…

– Не извиняйтесь. Я просто…

Еще год назад она заговорила бы об этом свободно и раскованно. Все вокруг какое-то время обсуждали, как она так легко могла говорить о своем покойном муже. Но теперь… Теперь что-то изменилось, хотя она не сразу это поняла.

– Я была счастлива в браке, – решительно заявила Шарлотта. – Он был очень хорошим человеком – щедрым, внимательным, заботливым. «И по-своему любящим», – добавила она мысленно.

– Я хотел бы еще кое-что узнать, – сказал Натаниел. – Для меня это очень важно, так что надеюсь, вы будете искренней.

– О чем вы?

– Когда я вас целую, вы чувствуете, что некоторым образом предаете его?

У нее гулко забилось сердце, но ей удалось не выдать своих чувств. Конечно, вопрос ее немного смутил, но не более того.

– Нет, я ничего подобного не чувствую, и это даже пугает меня. Думаю, именно это и раскрепостило меня на том вечере. Его не было рядом, я была совершенно одна. По-настоящему одна, чего со мной не случалось уже многие годы. Когда же вы заговорили со мной…

«Садитесь сюда. Никто не приблизится к вам, обещаю» – вроде бы так он сказал.

То, что случилось потом, наверное, может рассматриваться как предательство, если думать об этом достаточно долго. Не сами действия, а эмоции. Страсть и близость. Ведь она не испытывала такого с мужем даже в самые интимные минуты.

Почувствовав себя беспомощной, Шарлотта пробормотала.

– Не представляю, как мне поступить после того, что произошло между нами. Думаю, если я пойму, выводы не будут для меня лестными.

Натаниел поцеловал ее руку.

– Ни в моей памяти, ни в моих мыслях о той ночи нет ничего, что было бы нелестно для вас. Вы убеждаете себя, что должны испытывать вину за то, что не чувствуете себя виноватой? Но если вы решили жить сегодняшним днем, а не прошлым, то это отлично. Вы сказали, что именно поэтому пришли на вечеринку, верно?

– Может быть, это не имело ничего общего с прошлым и даже с настоящим. Возможно, хорошо, что на мне была маска, потому что там была… совсем не я, если можно так выразиться.

Натаниел пристально взглянул ей в глаза и покачал головой:

– Нет, Шарлотта, это были именно вы. Пока вы не скажете, что никогда не думаете об этом, что это не имеет никакого значения для будущего, что вы отказываетесь от тех воспоминаний и сожалеете о той страсти, я буду знать, что это были вы.

После той ночи Шарлотта словно посмотрела на окружающий мир другими глазами. Она начала различать свет и краски, ощущать прохладу воздуха и тепло солнца, точно все ее чувства снова ожили. Проснулось не только ее тело, но и ее сердце, проснулась душа.

Он снова поднес ее руку к губам.

– Мы оба пришли туда в одиночестве, Шарлотта. И мы оба когда-то любили других. Но что же нас сблизило? Именно этот вопрос не дает мне покоя. Родилась ли наша страсть случайно или же это может произойти снова? Я должен знать. А вы?

Шарлотта не ожидала подобного вопроса. Натаниел вовсе не соблазнял ее, просто просил сделать продуманный выбор

Однако его внешняя привлекательность оставалась. А также пожатие его руки и его пристальный взгляд. Возможно, именно этот взгляд решил все. Он возбуждал гораздо больше, чем прикосновение его руки. Глядя в его глаза, она вспоминала даже не о страсти, ее охватившей, а о доверии, возникшем между ними в ту ночь у Линдейла.

Сделав над собой усилие, Шарлотта кивнула и тихо проговорила: