От всех этих мыслей разболелась сильно голова. Адриан понимал, что не может кого-либо из родителей осуждать в том, что он вырос в неполноценной семье. Ведь он не знал, какие причины на самом деле разрушили отношения между его родителями. Гадать он мог сколько угодно, но это были всего лишь его досужие домыслы, и не более того.

Накинув на себя плащ, Адриан вышел из дому. Он шел медленными шагами, изредка поглядывая на прохожих. Городская суета неугомонно пробиралась во все живое, что окружало его.

Взгляд Адриана пал на небольшой ресторанчик у обочины дороги. Внутри его жизнь кипела по другим временным рамкам, люди, сидевшие тут, словно забывали обо всех заботах, но стоило выйти, и жизнь приобретала прежние очертания.

Огромное облако сигарного дыма кружило в поисках выхода. Адриан подошел к барной стойке, где виртуозно демонстрировал свой талант низкорослый бармен с широкой улыбкой на лице, довольно необычные трюки привлекали посетителей.

— «Слушаю вас!», — вежливо произнес бармен, аккуратно положив на стойку бокал с коктейлем.

— 'Мне, пожалуйста, бутылку коньяка⁉", — сказал Адриан.

— «А какой именно!», — вежливо спросил бармен.

— «Мартэль» будет в самый раз!".

Заплатив, Адриан вышел на улицу. Жизнь вновь вернулось в свое русло, он шел с бутылкой коньяка, прохожие оборачивались вслед и бросали в его сторону неодобрительные взгляды, сейчас его мало волновало мнение прохожих, погруженный в свой мир, он шёл вперед.

Вечер в Париже был теплым, впереди показался небольшой мостик, над искусственным прудом, по краям мостика стояли чугунные скамейки. Адриан сел на скамью, приятная мелодия пианино, доносилась от здания напротив, если бы не внезапный звук машин, обстановка была бы идеальной.

Открыв бутылку коньяка, он принялся жадно пить, с каждым глотком горький вкус коньяка, все больше нравился ему.

Адриан интуитивно чувствовал, что именно коньяк сможет его сейчас вырвать из мрачной, вязкой рутины его жизни, которая все больше и больше затягивала в себя. И он не ошибся, чудодейственный напиток начал очень быстро возвращать Адриана к реальной жизни. На душе за хорошело и гнетущая тяжесть стала растворяться с каждым новым глотком.

Он уже с интересом посматривал на проходящих девушек, прикидывая, с какой из них он бы завязал романчик. Но девушек было в этот вечер много, и они были как по заказу все очень милы и привлекательны. Адриан уже несколько раз порывался «рвануть» за очередной проходящей мимо короткой юбчонкой, но каждый раз его что-то внутри останавливало. Видно даже коньяк не мог до конца уничтожить его негативное настроение, которое теперь спряталось глубоко в его подсознании и оттуда потихоньку, предательски давало о себе знать.

Ночь наступила неожиданно, во всей красе показалась луна, словно хвастаясь своим нарядом, даже звезды блекли перед ее красотой. Бросив пустую бутылку коньяка в урну, Адриан направился дальше, он шел все время вперед. Когда человек находится в таком противоречивом состоянии, то ему просто необходимо все идти и идти куда-то вперед. Идти, не останавливаясь ни на минуту. Пускай в этом движении на первый взгляд, нет никакого рационального смысла, но это только на первый взгляд. Это-то состояние, когда все ваше естество интуитивно пытается бежать от той недружелюбной реальности, в которой вам пришлось оказаться. И поэтому Адриан не останавливался, он просто шел и шел, стараясь гнать все мысли из головы.

Сигнал машины, заставил Адриана обернуться, свет фар слепил глаза, машина остановилась.

— «Адриан!», — послышался мужской голос. Перед ним показался Микаэль, его лицо было, чем-то взволновано.

— «Микаэль, что ты тут делаешь?», — спросил Адриан.

Микаэль, опустил глаза и сожаленьем произнес: «Твой отец умер».

Адриан у могилы отца.

Ну, вот и все! Судьба развела их по разным сторонам невидимой черты, черты разделяющей царство живых и царство мертвых. Экскурсии и краткосрочные свидания в мир иной для живых невозможны. Туда отправляются только раз, но уже навсегда. Теперь отец и все, что с ним, было, связано стало прошлой жизнью Адриана. Все недомолвки, разногласия, все недоверие и все непонимание остались там, позади. Не с кем больше примеряться, не с кем больше выяснять отношения, выражать свое неудовольствие. Все! Тишина! Да, действительно, какая безграничная тишина. Как будто вся природа застыла в оцепенении и тоже вместе с Адрианом скорбила по безвременно ушедшему в мир иной человеку. Ни Жерар, ни Адриан, так и не смогли сыграть роль отца и сына. Всё, что их сейчас связывала это безмолвная тишина.

С этого дня в жизнь Адриана вошел новый большой смысл, вошла новая большая задача, просьба умершего отца должна быть им выполнена в обязательном порядке. Ведь он не о чем больше его не просил перед смертью, да эта просьба и не была столь уж сложной и невыполнимой. Нужно просто взяться и выполнить волю отца. Вот и все.

Адриан понимал, что завтра он уже будет на пути в Россию, на пути в свою вторую родину, ведь это родина его матери, а значит он наполовину русский, и душа у него, наверное, тоже наполовину русская. Хотя Адриан понятия не имел, какая она — эта загадочная русская душа. Он иногда, замечал, как непонятно откуда, приходит необъяснимое чувство тоски. Тоска, почему-то большому, родному, влекущему к себе с неодолимой силой.

Собрав все необходимые вещи, Адриан вышел из дома, заперев дверь на ключ, он еще раз взглянул на дом, пропитанный воспоминаниями, больше мрачными, чем светлыми, но все же это было его прошлое, прошлое, которое нельзя изменить. Его нужно просто отпустить и двигаться дальше.

Как всегда, в мастерской стоял неугомонный шум станков, где Микаэль в поте лица трудился день и ночь. Увидев Адриана, он бросил всю работу и уставился на его чемодан.

— «Я пришёл попрощаться», — только успел сказать Адриан, как Микаэль перебил его:

— «И. Куда же ты собрался?».

— «Я еду в Москву. Отец оставил мне открытки, которые присылала мне мать, там был указан ее московский адрес», — сказал Адриан, закурив сигарету.

— «А как же быть с домом?», — спросил Микаэль, сам не понимая, почему этот вопрос, возможно в эту минуту ничего другого не приходило в его голову.

— «Вот ключи, присмотри за домом», — сказал Адриан и протянул ему ключи.

— «Ты ведь еще вернешься⁉».

— "Я ведь по отцу француз, а значит, Родину предавать последнее дело. Я не знаю, что ждет меня в Москве и как долго мне суждено там пробыть, но я обязательно вернусь в Париж'.

Микаэль направился в конец мастерской, где располагалась машина, укрытая брезентом. Он с размаху снял брезент с машины, и перед ними показалась во всей красе, чёрная, как смола, спортивная машина. Немного пошарив в кармане, Микаэль вынул ключи от машины и протянул их Адриану.

— «Я не могу, их взять, ты столько работал над ней», — сказал Адриан, но Микаэль с силой вложил ключи в руку Адриана.

— 'Она, тебе нужнее. До встречи мой друг!", — сказал Микаэль и крепко обнял Адриана.

И вот, наконец, начался его путь на его историческую родину. Путь в неизвестность. Адриан не знал, что его на самом деле ждет там, в неведомой ему России. Какая она, его вторая родина и как она его примет. Адриан твердо для себя решил, что как бы ни сложились обстоятельства в его поездке, он должен до конца разрешить эту непростую ситуацию, он должен наконец-то увидеть свою мать и понять, насколько он ей дорог на самом деле. Сейчас для него это был самый животрепещущий вопрос в его жизни.

Адриан часто в своем воображении пытался нарисовать образ своей матери. Она обязательно рисовалась в его воображении красивой, изящной, грациозной, умной, проникновенной, романтичной, с изысканными манерами. Много самых прекрасных человеческих качеств, привносил Адриан в портрет своей матери, но каждый раз одно качество оставалось на самом главном месте, на самой вершине пирамиды ценностей. Он непременно полагал, что его мать должна быть восхитительной красавицей. Да, именно красавицей. Он даже не допускал мысли, что его мать может быть какой-нибудь дурнушкой, «серой мышкой». Его мать непременно должна быть особенной женщиной, умной и очень красивой. Его веру укрепляло то обстоятельство, что когда-то его мать была моделью в одном из ведущих модельных агентств Парижа.