– Потом как-нибудь. Состояние сейчас не то, чтобы гадать.

– Тоже тебя понимаю. Я так, вообще.

Где-то за неделю до того, как я пошла на день рождения к Вове К., мама предложила мне разложить карты. Я обычно отказываюсь, а тут согласилась, – всё равно красила ей ногти на ногах (она сама не может, а признать, что ей нужны очки, стесняется, вот и придумывает, что у неё «неуверенные руки»). Деваться было некуда, и я сказала: валяй, прорицай. Мама оживилась, стала раскладывать мне «Кельтский крест» из семи карт, но я остановила её:

– Э-э-э, придержи коней. Сейчас начнёшь шарманку на полчаса. Лучше гадай по одной карте.

– Одну так одну, – согласилась она и через секунду бодро заявила мне: – Тебе выпала карта «Слепота».

– Вот спасибо. Лучше бы не соглашалась.

Но мама стала убеждать, что «Слепота» – это как бы метафора. Что карта на самом деле говорит о некоей душевной слепоте, о каких-то шорах, что она в итоге намекает на некое прозрение, духовный рост и всё такое. И только в крайне редких случаях предвещает реальную слепоту. Я точно не поняла, после слов «метафизическая слепота» я не слушала.

Когда я была совсем слепа и размышляла о всяком, я подумала и о том, что, может, мамины Таро не ерунду-то говорят. Вот ведь как получилось: меня постигли и настоящая, и ненастоящая слепота. Может, отняв зрение, мне раскрыли глаза? Может, Макс Стрепетов был послан в моё отделение, чтобы я поняла, что много важного не видела?

Да и отношениями то, что было с Комаровым, назвать, конечно, нельзя. После того как мне сказали, что я ему нравлюсь, прошла неделя, потом вторая, а он так и не подошёл ко мне. Лишь иногда я ловила на себе его взгляд во время урока, и всё. И это была лучшая фаза наших с ним отношений. Я боялась момента, когда он… Что делать-то тогда, господи? А так – и парень есть, и общаться с ним не надо.

Зато одноклассники проявляли ко мне интерес. Мальчишки толкали Комарова в бок, когда я проходила мимо, тыкали в мою сторону пальцем и смеялись. А девочки… Вот девочки изменили отношение кардинально. Стали общаться почти на равных. Участливо спрашивали: «А он тебе уже что-нибудь сказал?», «А что ты ему ответишь?». Стали звать меня сходить вместе на улицу, в туалет, в столовую. Мне и такая доброта была в диковинку. И даже Х. и Y. не то чтобы подобрели, но перестали до меня докапываться, чувствуя, что я сейчас в фаворе.

И вот наступил великий момент. Когда я надевала куртку в гардеробе, ко мне подошёл Комаров. Вид у него был смущённый. Отводя глаза, он спросил, в какую мне сторону. Я, обмирая внутри от страха, прошептала:

– На улицу Правды.

– Пойдём вместе? – тоже шёпотом спросил он.

Я кивнула, и мы пошли. Спину мне через куртку грели взгляды одноклассниц.

До моего дома мы добрались практически молча, и только у подъезда он спросил, уставившись в землю:

– Может, завтра, ну… погуляем после школы?

Я снова кивнула, в горле пересохло.

– Ну ладно, тогда пока.

Я буквально взлетела по лестнице, а дома юркнула в комнату прямо в куртке и плюхнулась на кровать. Был страх, но присутствовала и радость: ну вот, всё и случилось. Пройден важный этап. Родители не поинтересовались, почему я такая странная; судя по их хмурым лицам, они недавно опять повздорили.

На следующий день в школе меня встретили заговорщицкими улыбками и подмигиваниями. Стоило сесть за парту, как сразу же меня обступили несколько девочек:

– Ну что? Ну что? Признался?

– Да как-то непонятно, – ответила я.

– Но что сказал-то?

– Сказал: «Пойдём погуляем?»

– Это считай, что признался.

Даже Х. подошла, чтобы послушать, и не вставляла свои ехидные комментарии, была вроде как на одной волне со всеми.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.