Я уже не жду от неё продолжения нашего диалога, но как только парень отходит от стола, Яна бросает на меня взгляд:

– Я такого не говорила. Интерес ты во мне вызываешь. Я ещё никогда не ужинала с таким взрослым мужчиной, как ты. Любопытно, какие вы, – она берёт вилку с ножом, аккуратно разрезает рыбу на кусочки и, раскрыв свои губки, кладёт один в рот. – М-м-м, это божественно, – простонав, закрывает глаза от наслаждения.

Этот жест отдаёт жаром ниже живота. В брюках становится так тесно, будто секса не было неделю. И мне хочется поаплодировать ведьмочке за искусную игру, ведь это уже было сделано специально, чтобы пощекотать мои нервы. И ей это удалось.

– Рад, что повар смог тебя впечатлить. Кстати, как нога? – интересуюсь, отвлекая себя от собственных мыслей. – Тебя осмотрели?

– Да. Всё в порядке, небольшой ушиб. Я ещё и в SPA сходила. Это было что-то с чем-то. Ты что, собрал лучших из лучших у себя в отеле? – улыбается и, откинувшись на спинку стула, кладёт ногу на ногу.

Полы халата раскрываются и обнажают её великолепные длинные ноги. Я обратил на них внимание, ещё когда она ползла по дереву. И это настоящее проклятье, которое вышибает дух. Женские ноги – моя слабость, и я могу с уверенностью сказать, что Янины – одни из самых роскошных, что доводилось видеть моим глазам. А видел их я очень много.

– Рад такой высокой оценке, – с трудом отрываю взгляд от соблазнительных загорелых икр. – Кстати, как тебе душевая?

– Супер. Хоть оргии устраивай, – смеётся заразительно.

О да, упоминания об оргиях сейчас очень к месту, учитывая напряжение в моём теле. Браво, Яна.

– Извини, надеюсь я не смущаю тебя своими словами, – говорит она, слегка успокоившись.

– Считаешь, меня можно смутить разговорами об оргиях? – ухмыляюсь, вновь поддавшись вперёд.

Она откидывает свои густые рыжие волосы назад, оголяя длинную шею, на которой висит красивое ожерелье в цвет её глаз. И, наверное, оно должно подчёркивать именно их, но в данный момент подчёркивает лишь её грудь, которая привлекает моё внимание.

– Не знаю, ты мне скажи, тебя можно таким смутить?

– Меня мало что может смутить. Впрочем, как и тебя. Так что на заметку: три человека в душевой апартаментов помещаются спокойно, – поднимаю взгляд на её лицо и ухмыляюсь многозначительно.

Она хитро смотрит на меня и улыбается в ответ, понимая всё без объяснений. Смотрит изучающе, размышляя о чём-то, а после произносит:

– Эх, я бы с радостью это проверила, но сомневаюсь, что успею за пару дней найти себе двух партнёров.

– Я забронировал тебе номер на неделю, – сообщаю ей.

– Я не люблю наглеть. А сама не могу позволить такой номер и отель.

– Это всё потому, что отказываешь себе в удовольствии общаться со взрослыми состоявшимися мужчинами, – сделав глоток из рокса, отшучиваюсь я.

– Деньги, конечно, привлекательны и сексуальны, но спать ради них со старпёрами – извольте.

Её слова меня веселят.

– А я не о деньгах и не о сексе, а о том, что как ты выразилась, старпёры вроде меня уже состоялись. И им ничего не стоит баловать женщину, которая им понравилась.

– То есть, ты всё-таки положил на меня глаз?

– Если те трое мужчин за дальними столами положили на тебя глаз, то как я мог устоять перед тобой, когда ты упала мне на голову? – говорю предельно честно.

– У этих троих хотя бы есть шанс. У тебя же – нет, – выдаёт уверенно.

– Я в этом сомневаюсь, Яна, – понижаю голос. – Уверен, это не последний наш ужин.

– Обожаю в мужчинах уверенность. Даже если она порой наивна и не имеет ничего общего с действительностью, – отвечает мне в тон рыжая бестия.

И окончательно закрепляет моё желание обладать ею вопреки всем её правилам и принципам.

Глава 3

ЛОНДОН. НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ

Яна

Я умерла.

Это не самая радужная мысль, с которой может проснуться человек, но именно она заполоняет моё сознание в первую секунду.

Может, я в аду?

Вряд ли. Тут слишком светло, тихо и прохладно для места, где обещали сжигать тебя заживо.

В раю?

Тоже не подходит. Это мог быть он, только если бы я при жизни была врачом. Здесь жутко воняет медикаментами.

Всё ерунда. Кто я?

Человек, заточённый в собственном теле, – вот лучшее определение.

Наверное, прошло не больше трёх минут, как я пришла в себя, но ощущается это время как вечность. Я прислушиваюсь к звукам и теперь могу их различить. Приглушённые шаги где-то вдалеке, тихий писк медицинских приборов, тиканье часов и медленное капание раствора из капельницы. А ещё – тяжесть. Тяжесть во всём теле и особенно в голове. В ней стоит такой треск, будто кто-то включил сломанный радиоприёмник на всю мощность.

Я снова пытаюсь открыть глаза, но едва уловимый свет, пробивающийся сквозь веки, кажется невыносимо ярким, и я зажмуриваюсь.

Проклятье!

Была бы возможность – выругалась бы вслух, но во рту всё режет от сухости, и любая попытка заговорить заканчивается порцией мучительной боли в горле.

– Мисс Островская, – слышу мужской голос, который явно обращён ко мне. – Вы меня слышите? – спрашивает он на английском с отчётливым британским акцентом.

Я что, не в России?

Предпринимаю ещё одну попытку разомкнуть веки. Прищуриваюсь в страхе, что сейчас меня ослепит яркий свет, но незнакомый мужчина в больничном халате прикрывает его своим силуэтом.

– Как вы себя чувствуете?

Я пытаюсь вновь что-нибудь сказать, но не выходит. Морщусь от неприятных ощущений в горле, и, кажется, мужчина замечает это. Он наливает мне стакан воды, подносит его к моему рту, и я делаю несколько маленьких глотков. Это помогает, и я с благодарностью смотрю на него.

– Я – доктор Генри Харрисон, ваш лечащий врач.

– Здравствуйте, – с трудом произношу на английском.

Голос звучит хрипло и незнакомо.

– Как вы себя чувствуете? – спрашивает он тихо, будто понимает, что если заговорит чуть громче, то взорвёт мой мозг.

– Не знаю… Очень странно, – отвечаю я, пытаясь собрать в кучу свои разрозненные мысли. – Что произошло? Где я и как здесь оказалась?

– Вы находитесь в Лондонской городской больнице. Вчера вечером вы попали в аварию. У вас сотрясение мозга. К счастью, никаких переломов, только ушибы, – объясняет он.

Информация о состоянии моего физического здоровья пролетает мимо моего внимания. Я цепляюсь за другое.

Авария? Лондон? Как я вообще оказалась в Англии? Я ищу ответы на эти вопросы, пытаясь восстановить хронологию событий. Но тщетно – в моей памяти пустота. Сплошной пробел.

– Не помню… – с досадой заключаю я.

Взгляд доктора становится более сосредоточенным.

– Постарайтесь не волноваться, – успокаивает меня заботливым тоном, но это ни черта не помогает. – Я здесь, чтобы помочь. Сейчас я задам вам несколько вопросов, чтобы понять, в каком вы состоянии, – достаёт из кармана блокнот с ручкой. – Вы помните, как вас зовут?

– Да, меня зовут… – я запинаюсь на миг, вспоминая собственное имя. И это пугает не на шутку. – Яна. Меня зовут Яна.

Почему я не смогла сразу вспомнить его?

– Приятно познакомиться, Яна.

Он делает запись в блокноте, и мне становится не по себе от того, что являюсь объектом для изучения.

– А можете ли вы вспомнить что-нибудь о своей семье? Есть ли у вас братья или сёстры?

Я закрываю глаза, пытаясь пробраться сквозь густой туман в голове. Каждая попытка что-то вспомнить вызывает боль.

– Да… У меня есть мама, отчим и брат. Ему… кажется, ему два года. Но я… я не уверена.

Доктор Харрисон внимательно слушает меня и следит за моими эмоциями, а после делает ещё одну пометку в своём блокноте.

– Не переживайте. Мы проведём несколько тестов для установления диагноза.

– А где мой телефон? Я хочу позвонить маме.

– Он разбит. Полицейские пытались его включить, чтобы связаться с вашими родственниками, но безуспешно. Они отправили запрос в российское посольство с вашими данными, чтобы найти ваших родных. Но, если вы помните их номера телефона, мы можем позвонить им прямо сейчас.