Но Янис… Этот мужчина творит нереальное. Я вижу, что ему нравится этот процесс. Он с таким упоением разглядывает мои ноги, что я вспыхиваю ещё сильнее от одного его взгляда. Настоящее безумие.

– Будешь скучать по мне? – интересуюсь в шутливой форме, стараясь отвлечься.

– Буду думать о тебе, – улыбается уголком губ и поднимает взгляд на моё лицо.

– И фантазировать?

– Фантазии оставлю для твоих молодых любовников, – бросает уверенно. – Я предпочитаю воплощать в реальности всё, что желаю.

– Но у моих молодых любовников хотя бы есть шанс на исполнение их фантазий, – говорю, ведя второй ногой по его члену.

И кого я пытаюсь обмануть?

И, видимо, Янис задаётся тем же вопросом. Усмехнувшись, он ведёт рукой вверх по ноге. Приподнимается и нависает надо мной, касаясь внутренней части бедра. Его глаза разрывают всё внутри меня.

– Ты прекрасная актриса, Яна. Твоя игра заводит, – шепчет тихо, приблизившись к моему лицу. – Но мне даже не нужно касаться твоих трусиков, чтобы быть уверенным, какая ты сейчас мокрая.

… эта его уверенность возбуждает ещё сильнее.

– Не обольщайся, Янис. Просто у меня давно не было секса. Ты здесь не при чём, – говорю полнейшую чушь как можно убедительнее, надеясь поверить в собственные слова и стереть превосходство Яниса в пыль.

Но мои слова вызывают у него только улыбку.

– Какой милый самообман, – шепчет, застывая в сантиметре от моих губ.

Я с трудом совладаю с собой. Согласна. Это обман. Но как бы сильно я ни была сейчас возбуждена, я не позволю ему получить желаемое.

Посмотрев на него с вызовом, я вытаскиваю кончик языка и оставляю им мокрый след на его обжигающих губах. Мои глаза не отрываются от его взгляда, наполненного диким желанием. Завершив этот провокационный жест, я ухмыляюсь.

– Это всё, что я тебе дам, Янис, – произношу предельно честно, коснувшись ворота его футболки.

– Несколько дней назад я не был удостоен даже твоей капли, – шепчет в ответ, не сводя с меня глаз. – Поэтому поговорим через неделю, Яна.

Туше.

Я проиграла этот раунд.

Глава 6

МОСКВА. НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ

Яна

Я сижу на кровати, поджав ноги под себя, и внимательно разглядываю старый шрам на руке. Пальцами медленно провожу по неровной линии, пытаясь вспомнить, откуда он взялся, но память упрямо отказывается выдавать хоть какую-то подсказку.

Я делаю глубокий вдох и медленный выдох. Закрываю глаза и стараюсь сосредоточиться на внутреннем запросе. Надеюсь, что это поможет выудить из глубин сознания нужные фрагменты воспоминаний. Но вместо этого появляются лишь размытые незначительные события, несвязанные между собой.

Моя неспособность вспомнить важное злит и выбивает из равновесия. Чем больше дней проходит, тем сильнее я ощущаю усталость, внутреннюю разбитость и бессилие перед самой собой.

Стук в дверь резко вырывает меня из круговорота мыслей. Я открываю глаза. Не успеваю ответить, как в комнату тихо заглядывает мама с подносом в руках. Её улыбка немного смягчает напряжение внутри меня.

– Ты сегодня проснулась раньше обычного, – констатирует она, подходя к кровати.

Не догадывается, что я ещё даже не ложилась спать. Треклятая бессонница.

Я двигаюсь, чтобы освободить место для неё. Мама садится рядом со мной и осторожно ставит поднос между нами. В нос ударяет аромат свежесваренного кофе и жареного бекона, и я расплываюсь в улыбке, вдыхая знакомые запахи. Сейчас любое воспоминание, даже самое незначительное, дарит мне неимоверную радость.

Мы с мамой часто так делали – завтракали в кровати перед телевизором, когда все остальные ещё спали. Но пару лет назад, когда она родила брата, отчим подарил мне квартиру на несколько этажей выше их, поддержав моё желание жить самостоятельной жизнью. И мы с мамой видоизменили нашу традицию: каждое утро я выходила на часовую пробежку, а потом они с моим братом присоединялись ко мне, и мы шли в кофейню на завтрак. Однако сейчас, в силу своего состояния, я ни бегать, ни что-либо ещё делать не хочу. Теперь мама сама поднимается ко мне в квартиру по утрам, тихо проходит на кухню, думая, что я сплю, готовит завтрак и приносит его мне на подносе. И я очень благодарна ей за такую заботу.

– Спасибо, мамуль, – смотрю на неё с нежностью.

– Как спалось? – интересуется обеспокоенно.

– Сладко и крепко, – безбожно вру.

Бессонница мучает меня каждую ночь. Засыпаю под утро и просыпаюсь через пару часов – измотанная и разбитая. Но ей незачем об этом знать. Помочь никак не сможет, зато переживать будет ещё больше.

– Ты уверена? Выглядишь уставшей, – она разглядывает меня с недоверием.

– Да, всё в порядке. Просто много думала вчера перед сном, – стараюсь убедить её в собственной лжи.

Лучше поговорю об этом с психологом на следующем сеансе, который является частью моей терапии по восстановлению памяти. Доктор Харрисон посоветовал клинику в Москве, где теперь я прохожу комплексную реабилитацию. И из-за беременности мне запрещена большая часть медикаментов, поэтому приходится при помощи специалистов искать альтернативные способы решения проблем.

– Ты же помнишь, что можешь поговорить со мной обо всём? – в её глазах считывается беспокойство.

Она определенно не верит мне, но старается не давить. Я киваю в ответ и улыбаюсь, пытаясь придать своему лицу уверенности. Сделав глоток горячего кофе, вновь скольжу взглядом по шраму. Молча разглядываю его, наивно полагая, что сейчас точно что-то вспомню. Но ничего не выходит.

– Ты знаешь, откуда он у меня появился? – интересуюсь, посмотрев на маму.

– Не припомню, детка. Наверное, при каком-то очередном падении в детстве, – она старается улыбнуться, чтобы спрятать свою нервозность, но выходит криво.

Какая неубедительная ложь. Вижу, что она что-то скрывает от меня. Этот её взгляд мне уже знаком. Она так смотрела на меня на протяжении всего времени, проведённого в Лондоне.

Когда скрывала смерть бабушки и дедушки…

Как выяснилось позже, помимо ретроградной амнезии, на фоне перенесённого стресса из моей памяти стёрлись все травмирующие воспоминания. И пока мы находились в Лондонской больнице, я была уверена, что бабушка с дедушкой ждут меня в России. Мама молчала и ничего не говорила мне. Старалась не травмировать ещё сильнее и скрывала правду ровно столько, сколько это было возможно.

Я ждала, что прилечу в Москву и сразу поеду в гости к любимым в Ярославль. Представляла, как бабушка напечёт мои любимые апельсиновые кексы, а дедушка будет рассказывать сотни весёлых историй из своей молодости. Эти мысли согревали и давали силы. И я с нетерпением ждала встречи с ними. А в итоге встретилась с жестокой реальностью. Эта новость ударила по сердцу с такой силой, будто они умерли только сейчас, а не несколько лет назад. Я плакала горькими слезами целую неделю. И мне потребовалось время, чтобы принять всё и пережить…

Хотя снова вру. Мне больно до сих пор.

Больно от потери родных, от потери памяти, от бесконечных мыслей в голове, которые словно блуждают в лабиринте и никак не доберутся до точки назначения. Мне больно от осознания, что я ношу под сердцем ребёнка и ничего о нём не помню…

– Доченька, я вижу, что тебя что-то очень сильно беспокоит, – встревоженно произносит мама, и я отмираю.

«Пора рассказать ей. Одна ты не справляешься…» – твёрдо заявляет внутренний голос. И я с ним соглашаюсь.

Моя ладонь невольно ложится на живот, и я вздрагиваю от собственного прикосновения.

– Мам, нам нужно серьёзно поговорить. Не как мама с дочерью, а как два взрослых человека.

Делаю глубокий вдох, чтобы стабилизировать дрожащий голос.

– Я всегда готова тебя слушать, дорогая, – её лицо принимает более серьёзное выражение. – Что случилось?

Выдох…

– Я беременна, – произношу быстро, пока снова не передумала.

Кажется, что даже воздух становится плотнее, давя на плечи своей невидимой тяжестью. Я не могу отвести взгляд от мамы. Её реакция зеркально отражает мою собственную, когда мне только сообщили о моей беременности: она шокирована, растеряна и дезориентирована.