– Не понимаю, зачем ты это сделал, монсеньор…

– Неужели ты и вправду не догадываешься? – правитель взял девушку за руку. – Я целый день мечтал об этой минуте, но рядом с тобой постоянно крутился то Мирандола, то молодой француз.

– Ты о чём-то хотел поговорить со мной, монсеньор, – напомнила Лоренца, безуспешно пытаясь отнять свою руку.

– Да, о моей любви к тебе, – Пьеро придвинулся ещё ближе. – Мне пришлось уступить во время состязаний послу и его помощнику, потому что они – мои гости. Однако, надеюсь, ты сейчас вознаградишь меня за это?

– Вы говорите загадками, монсеньор.

– Сколько тебе лет? – после паузы поинтересовался правитель.

– Пятнадцать.

– Вот как? Ты кажешься более… взрослой. Но и в твоём возрасте девушка уже должна понимать, что если государь просит о чём-то, то его просьба равносильна приказу.

– Я – подданная французского короля, монсеньор.

– Но сейчас ты находишься во Флоренции, а здесь я – самовластный государь.

– В таком случае, странно, что ты терпишь в городе Савонаролу.

– Причём тут фра Джироламо? – в голосе Пьеро послышалось раздражение.

– Потому что он ругает Медичи на каждом шагу и его никто не останавливает.

– Ты ещё слишком молода и не можешь понять всех тонкостей политики. К тому же, все вокруг, начиная с Мирандолы, твердят мне, что фра Джироламо святой. И что он прославит Флоренцию.

– Если бы кто-то отказал в предсмертном отпущении грехов моему отцу, то я бы не простила его.

– Ещё при жизни моего отца фра Джироламо всячески поносил его, но он не только не изгнал настоятеля Святого Марка из города, а, наоборот, посылал богатые вклады в возглавляемый им монастырь и даже ходил слушать туда мессу. Почему же я должен поступать иначе?

– Потому что может так случиться, монсеньор, что Савонарола, а не ты, станет хозяином города.

– Это уже слишком, – отмахнулся Пьеро. – Будем считать, что ты мне ничего не говорила, а я тебя не слышал. Забудь об этом монахе и поговорим лучше о нас.

– Я могу любить тебя, монсеньор, лишь как брата…

– Опять отговорки? – правитель нахмурился. – Или ты отдала своё сердце кому-нибудь другому? Возможно, послу короля Карла?

– Нет.

– В чём же дело, если твоё сердце свободно? Мой отец говорил: «Сорви розу, пока она цветёт!» И радовался, когда во время карнавала повсюду распевали сочинённые им песни. Говорят, что я унаследовал его талант. Уступи мне: и вся Флоренция будет у твоих ног, а я воспою тебя в своих стихах!

Произнеся эти слова, Пьеро притянул девушку к себе. «Вы не успеете и глазом моргнуть, как станете любовницей собственного брата», – вспомнила она слова Монбара.

– Я не могу, монсеньор! – Лоренца снова попыталась подняться, но ей это не удалось.

– Отпусти её!

Повернув голову, девушка увидела Амори. Так как Пьеро продолжал удерживать Лоренцу, Сольё схватил его за ворот платья и тот поневоле вынужден был подчиниться.

– Ты поплатишься за это! – прошипел правитель, однако в его глазах мелькнул испуг.

– Я вызываю Вас на поединок, потому что Вы оскорбили честь мадемуазель де Нери! – вероятно, от волнения, Амори перешёл на французский язык.

– Государь волен не отвечать на вызов лица, стоящего гораздо ниже его, тем более, иностранца, – постаравшись придать себе прежний высокомерный вид, ответил старший сын Великолепного.

– Мой предок упоминается в летописях времён первых крестовых походов. Можете ли Вы сказать о себе то же?

Лицо правителя пошло красными пятнами. Тогда Лоренца воскликнула:

– Вы не можете драться!

– Не вмешивайтесь, мадемуазель де Нери, – хмуро сказал Амори. – Это мужское дело!

– Я не могу допустить, чтобы один из вас был убит! – лихорадочно произнесла девушка. – Прошу Вас, оставьте в покое моего брата, мессир де Сольё!

Молодые люди, как по команде, повернулись к ней.

– Да, я – дочь Великолепного, – с мученическим видом призналась Лоренца.

– Это неправда! На самом деле ты – французская шпионка и подослана со своим любовником убить меня! – истерично выкрикнул Пьеро. – Только в последний момент ты испугалась и теперь пытаешься выкрутиться с помощью лжи!

– Клянусь честью дворянина, что она говорит правду, – эту фразу произнёс Монбар, который появился вместе с кардиналом Медичи.

– Но как это может быть?

– Мадемуазель де Нери показывала мне документ, в котором Великолепный признаёт её своей дочерью.

– Скажи хоть что-нибудь, Джованни, – с надеждой обратился к кардиналу Пьеро.

– Успокойся, брат, – ответил тот.

После чего перевёл взгляд на Лоренцу:

– Если у тебя действительно есть такой документ, то мы готовы рассмотреть его…

– Мне ничего не нужно от вас!

– А кто твоя мать? – после паузы спросил кардинал.

– Я не знаю. Бернардо де Нери, мой приёмный отец, сказал лишь, что она – знатная дама, француженка.

Джованни и Пьеро переглянулись, после чего последний официальным тоном заявил Монбару:

– Я принял решение относительно предложения короля Карла о заключении мирного договора. Вот мой ответ: наша связь с Неаполем имеет более давние корни и поэтому Флоренция не может изменить своему союзническому долгу.

– Это Ваше последнее слово, монсеньор? – поинтересовался внешне спокойный капитан.

– Да, барон. Надеюсь, Вы понимаете, что вашему посольству теперь нечего делать во Флоренции, – правитель метнул полный ненависти взгляд на Сольё.

– Погоди, брат, – попытался остановить его кардинал.

Но тот дёрнул плечом:

– Разве ты сам не говорил мне, Джованни, что я должен поступать так, как поступал наш отец? А ведь он почти всю свою жизнь поддерживал союз с Неаполем.

Больше так и не посмотрев на Лоренцу, Пьеро удалился вместе с кардиналом.

– Выходит, Вы – родственница этих чванливых Медичи?

– Да, – девушка потупилась под взглядом Амори.

– В таком случае, мне не с чем поздравить Вас!

– Подождите, мессир де Сольё! – Лоренца кинулась было вдогонку за молодым человеком, но её удержал Монбар.

– Сейчас Вы ничего не докажете моему другу.

В отчаянии дочь Великолепного закрыла лицо руками:

– Вы ничего не знаете! Я люблю его!

– Я почти с самого начала догадывался об этом.

Девушка недоверчиво посмотрела на капитана.

– Видите ли, мадемуазель… де Нери, поразмыслив на досуге после последней нашей встречи, я пришёл к выводу, что Вы отвергли меня не потому, что я Вам не нравлюсь, а потому, что Вы влюблены в другого. Сперва я подумал, что мой соперник – брат Вашей подруги. Но после того, как Вы явились ко мне в гостиницу и попросили взять Вас с собой во Флоренцию, мне всё стало ясно.

– Но Вы согласились исполнить мою просьбу.

– Скажем так: я преследовал личные цели, – признался барон. – Однако теперь убедился, что совершил ошибку: из-за Вас я не выполнил поручение короля.

– Что же касается Сольё, – добавил он, – то, насколько мне известно, ему больше нравятся блондинки.

– Что же мне делать? – этот вопрос девушка задала скорее себе самой, чем Монбару.

Однако тот ответил ей:

– Одно из двух: либо Вы едете с нами, либо остаётесь здесь. Возможно, Медичи и примут Вас в семью.

Вернувшись в гостиницу, Лоренца отказалась от ужина. Часа два она пролежала в постели, не в силах заснуть. В отличие от неё, вдова, не знавшая об инциденте в гроте, спала сном младенца. Воспользовавшись этим, девушка набросила на плечи накидку и вышла на лоджию, желая подышать свежим воздухом. Внезапно в боковой пристройке, где располагались комнаты Сольё и Монбара, скрипнула дверь и оттуда выскользнула Наннина. Проводив её взглядом, Лоренца вспомнила слова Монбара о том, что Амори предпочитает блондинок. Сначала она хотела было вернуться в комнату, но ревность взяла верх над её гордостью. Не осознавая, что делает, девушка спустилась вниз и нерешительно постучалась в дверь комнаты Сольё.

– Кто там? – почти сразу спросил молодой человек.

Услышав его голос, Лоренца совсем пала духом: выходит, Амори не спал. Однако отступать назад было уже поздно.