Прекрасная Симонетта со своим супругом сидит на одном из самых удобных балконов, с перил которого свисает персидский ковер ценой в хороший городской домик. Эсмеральда в ту сторону ни разу и не взглянула, но точно знает, что красавица там – по неотрывному взгляду бедного Сандро. Художник лепечет восторги со столь взволнованными интонациями, что она оглядывается на него в беспокойстве. Глаза его влажны и полны тоски. Он похож на кареглазого брошенного пса. Жалость и нежность переполняют ее сердце.

– Ты не хотел бы жениться на какой-нибудь милой девушке из нашего квартала? – спрашивает она Боттичелли, но он не слышит ее за рокотом толпы. А Эсмеральдина и не переспрашивает, потому что ее дыхание замирает на полстука сердца.

Она больше не видит кривоногого Лоренцо, одетого в бело-красную шелковую тунику с развевающимся на плечах шарфом, расшитым жемчужными розами, в черном берете, над которым трепещет султан, унизанный рубинами и бриллиантами. Дочь и жена ювелира не замечает даже знаменитый алмаз «Книга» в центре его лазурного щита.

Ее взгляд прикован к младшему брату героя дня – юному Джулиано Медичи. У него прямой античный нос, темные кудри, отличная фигура, красивый голос и отнюдь не близорукие глаза. Он одет в серебряную парчу, шитую жемчугом, и гарцует на белом жеребце, подаренном папой римским.

Ему шестнадцать лет, он в самом начале расцвета мужской красоты, и Эсмеральда никогда не видела человека прекрасней.

Звучат фанфары. Турнир начался.

А Эсмеральдина понимает, что она пропала.

Если б мужья знали, что творится в головах у их жен, когда те закрывают глаза и отдают свое тело их ласкам, то надолго бы лишились веры в себя.

Она могла за всю жизнь ни слова сказать тому мужчине. Это мог быть победитель рыцарского турнира, смазливый аббат, гусарский офицер, а может – немой, но очень гибкий черно-белый шейх, или один из тех четырех парней из Ливерпуля – века идут, прогресс неминуем, но что-то в головах не меняется никогда. Пусть безнадежно влюбленные мужчины пишут стихи своим Прекрасным Дамам, рисуют их в образе Мадонн или устраивают в их честь праздники. Безнадежно влюбленная женщина – например, Эсмеральдина, будет о своей маленькой тайне молчать. Но она «заберет» объект своей страсти домой, ляжет с ним в постель и проведет с ним много ночей, а когда потом, спустя много недель – а то и месяцев или даже лет, – расстанется с этим «любовником», то сохранит о нем самые приятные и удивительно отчетливые воспоминания.

Откуда златокузнецу Вивиано Брандини знать, почему его жена Эсмеральдина, вернувшись с того турнира, несколько дней прогоняла его спать из семейной кровати в мастерскую? Откуда ему было знать, почему, когда его, наконец, пустили обратно, она вдруг стала с ним особенно пылкой, как в первый год их брака – тогда он еще был строен и благоухал, как пахнут мужчины в двадцать лет. Откуда ему было это знать?

Поэтому панегирики прекрасной Симонетте, составлявшие большую часть речей Боттичелли, Эсмеральда первое время после того турнира прощала и лишь молча улыбалась своим мыслям. Об этих мыслях она не говорила никому, даже на исповеди. В этом она проявляла редкую для женщины ее слоя и образованности внимательность. Внимательность к грамматическим родам подлежащего и дополнения в библейских наставлениях «не возжелай жены ближнего твоего» и «всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем».

Но проходили года. Теперь Джулиано Медичи, которого она видела еще несколько раз на праздниках и на больших церковных службах, занимал ее мысли, лишь когда у нее не было других дел. А их было много. Семейство Брандини продолжало расти, дом, благодаря хорошим заработкам мужа, становился все богаче, подвалы и кладовые наполнялись припасами, а птичник требовал постоянного присмотра. Она больше радовалась, что ее старший сын Микеле начал помогать отцу в мастерской и учить разницу между рифелями, штихелями и накатками.

А Джулиано Медичи с годами становился все красивее. Гордо посаженная голова, шапочка остриженных вьющихся жестких волос, огромные темные глаза и надменный взгляд государя, властный подбородок человека, которого невозможно покорить своей воле, сильные руки и мощные плечи.

1474-й. Эсмеральда смотрела на портрет Джулиано, написанный Сандро Боттичелли, и с мимолетной улыбкой вспоминала свою старую страсть к сыну Медичи. Так по весне достают давно позабытые, убранные на зиму наряды и вытряхивают их на свежем воздухе, чтобы потом приложить к себе и представить, как они будут к лицу.

Рука об руку с мужем она возвращалась из мастерской Боттичелли, куда супруги были приглашены полюбоваться на портрет – почетный заказ, и Эсмеральда размышляла о мужской красоте Джулиано. И тут слова мужа вывели ее из мечтательной полудремы, она чуть не споткнулась.

– Такой бесподобной красоты пара – эти Симонетта Веспуччи и Джулиано Медичи! – говорил супруг.

Эсмеральда слушала дальше, и сердце ее замирало от обиды. За своими домашними делами она пропустила новость, о которой судачат уже не первый день, – Джулиано избрал божественную Симонетту своей Прекрасной Дамой. Он поклоняется ей так же пылко, как язычники своим мраморным идолам, сильнее, чем поклоняется Боттичелли. «Лицо небесным дышит торжеством, и дуновенье каждое смолкает при звуке неземном ее речей, и птицы словно подпевают ей»[4], – выводит о несравненной Симонетте великий Полициано. А Джулиано не посвящает ей стихов – говорит, что не умеет; и поэтому, а также по другим мелким признакам, подозревают, что он не просто ей поклоняется. «Поэтому Сандро и не прибежал ко мне с этой новостью, – понимает Эсмеральдина, – Бедный юноша страдает».

Ее сердце тоже замирало от страдания, как будто Джулиано Медичи что-то обещал ей, как будто он вообще знал о ее существовании. Абсурд, но эмоции умеют пропитывать тело и становиться реальностью; и так почему-то неприятно узнать о свадьбе человека, в которого был безответно влюблен двадцать лет назад и которого не видел те же двадцать лет. Впрочем, это было совсем не то страдание и не та ревность, какие бывают, когда изменяет по-настоящему близкий человек, – тогда душа и сердце будто раздавлены каменным жерновом: Эсмеральда помнила это ощущение. Сейчас было по-другому – сердце оставалось на месте и было правильной формы, просто билось слишком сильно.

Платье, которое она достала из сундука с зимними вещами, оказалось съеденным молью; брать в руки его было противно.

Эсмеральдина думала об этом неприятном ей союзе несколько дней, но потом решила выбросить все из головы и заняться своими делами да отвлечься на другие новости. Так, трехлетний старший сын правителя города, Лоренцо Великолепного, названный Пьеро в честь покойного деда, похоже, расстраивает отца своим поздним развитием и слабостью. Все жалеют его мать, благородную Клариче Орсини. Пикантные вести пришли из Рима – любовница кардинала Родриго Борджио, красавица Ваноцца деи Каттанеи родила ему очередного сына, названного Чезаре. Но сладострастный молодой отец в сутане на этом не останавливается и очень хочет еще и девочку. Болонский архитектор Фиораванти, чьей работой во Флоренции, помнится, многие не были удовлетворены, сумел избавиться от обвинений в фальшивомонетчестве, но предпочел от греха подальше скрыться из Италии. И теперь, говорят, работает для государя каких-то московитов в стране медведей и вечных снегов. Живущий в Брюгге банкир Портинари, сотрудник Медичи, отдал в Гент местному мастеру ван дер Гусу крупный заказ на написание триптиха с Девой Марией и портретами членов своего семейства. Обещает пожертвовать его нашей церкви святого Эгидия. Флорентийские живописцы очень недовольны, но, с другой стороны, не в Италию же Портинари ездить из Брюгге, чтобы им позировать?

Однажды, заглянув в дом Вивиано и Эсмеральды, Сандро попадает на маленькое домашнее празднество. Их старший сын женится. Как же идут годы! Боттичелли пьет с Вивиано граппу за его будущих внуков и облизывает пальцы после жареной утки, которую так отменно приготовила Эсмеральда.