Как только остатки сна окончательно рассеиваются, я с усилием стискиваю ноги и впиваюсь ногтями в наглую руку:

— Нет! — шиплю, раздражённая его вседозволенностью. — Рэйв! Что ты делаешь? Зачем… ахр!

Пытаюсь отодвинуться от него, пробраться к краю кровати, чтобы слезть с неё, и побыстрее! Вообще непонятно, почему я сейчас на его половине лежу! Отлично ведь помню, как засыпала на самом краешке!

Рэйвен замирает всего на миг, в следующее же мгновение его рука, до этого ласкавшая мою грудь, смещается вверх и прихватывает шею, не давая мне пошевелиться и толком вдохнуть.

— А тебе так уж непонятно? — его зубы легонько прикусывают завиток моего уха. — Чего хочет мужчина от женщины в своей постели? Тем более от своей жены.

— Вот у неё и возьмёшь! — хриплю, продолжая извиваться всем телом в попытке вырваться.

В ответ на каждое моё движение железный капкан на горле сжимается всё сильнее. Меня, как котёнка, швыряют на живот лицом в подушки. Поясницу намертво придавливает мужское колено. Упираюсь ладонями в простыню, пытаюсь приподняться, но не двинуться, ни шевельнуться не могу.

Вскрикиваю и распахиваю глаза, когда слышу треск рвущейся ткани.

А в следующий миг понимаю: этот дикарь просто разорвал на мне бриджи и нижние панталончики!

— Отпусти! Нет! — рвусь из его рук. — Я не хочу!

Камин давно потух и в комнате холодно. От прохладного воздуха кожа бёдер покрывается мурашками. Меня переворачивает на спину. Вскидываю руки, примеряясь ногтями к ненавистному лицу и плевать на последствия! Пусть лучше изобьёт меня, чем то, что он задумал!

— Аай! — пищу, когда Рэйвен рывком уводит наверх мои руки, сдавливая запястья над головой.

Коленом разводит мои ноги в стороны. Глядя мне в глаза, накрывает рукой уже ничем не прикрытую промежность:

— Так не хочешь, что течёшь, как кошка?

Самое унизительное, что он прав! Проклятый сон! В нём всё дело! Я не знала, не ожидала, была расслаблена! А Рэйвен принял на свой счёт! Агхр!

Пытаюсь свести вместе ноги, но он не даёт.

Сжимаю губы. Смотрю в нависающее надо мной лицо дракона. Морщусь в ответ на усиливающееся давление внизу. Рэйвен только усмехается.

— Как ты можешь? — шиплю ему в лицо. — Подумай о своей «жээнщине».

Закатываю глаза и непроизвольно коверкаю его интонацию.

Рэйвен хмыкает, наблюдая за мной:

— А о ком ещё, по-твоему, я думаю, когда беру тебя?

Он продолжает двигаться, как ни в чём ни бывало. А я настолько поражена услышанным, что даже перестаю сопротивляться.

— Что? — вырывается сиплым голосом. Хлопаю ресницами, смотрю в его глаза поражённо.

— В её положении… она не скоро… сможет дать то… что мне нужно. А измены её огорчат. Так что ты удачно… попала под руку. Твою ж мать, да расслабься уже! Хватит лежать бревном! Для воздержания у тебя впереди целая жизнь.

Отворачиваюсь в сторону, смотрю на витиеватый рисунок обоев. По щеке стекает одинокая слезинка.

Пытаюсь отстраниться от всего, не думать о том, что происходит. Но в какой-то момент напряжение между ног нарастает, достигая пиковой точки. Внизу живота неконтролируемо рвётся пружина, разнося по всему телу тягучие сладкие спазмы. В ушах звенит. Перед мысленным взором на бешеной скорости распускаются миллиарды ярких цветов.

Будто в насмешку, свой первый экстаз от близости с мужем я испытала именно сейчас, в унизительном качестве уже НЕ жены.

Понимаю, что мои руки свободны.

Впиваюсь ногтями в горячие напряжённые мускулы, желая оттолкнуть Рэйвена.

Дракон замирает, утыкается мне в шею, царапая колючей щетиной нежную кожу, жёсткими губами оставляя на ней новые отметины.

За окном раздаётся стук лошадиных копыт. Рэйвен, наконец, оставляет меня в покое, встаёт с кровати и проходит к окну в чём был, ничуть не стесняясь собственной наготы.

Упирается ладонями в подоконник, всматривается вниз. С усилием отвожу взгляд, чтобы не смотреть на мощную спину, поджарые ягодицы и напряжённые бицепсы.

Могу, наконец-то, свести вместе ноги и сесть.

Камзол валяется на полу. Стягиваю на груди края разорванной рубашки. Остатки одежды висят лохмотьями.

Вздрагиваю, когда на плечи опускается мягкий чёрный бархат мужского халата. Рэйвен сжимает моё плечо:

— Будет, что вспомнить, сидя в унылой келье между молитвами, — хмыкает он. — Иди к себе и оденься в дорогу. Прилично! Никаких обтягивающих штанов, как этой ночью. После завтрака ты уезжаешь.

Сборы проходят словно во сне. Ванна. Тёмно-синее шерстяное платье с воротничком до горла и ровными рядами маленьких пуговичек. Вокруг шеи повязываю голубой шёлковый платок, основное назначение которого — не украшать, а прятать синяки и кровоподтёки.

Беспрерывно шмыгая носом, Уна заплетает мне волосы, укладывая их вокруг головы.

Я безразлична ко всему. Морально опустошена, эмоционально выпита.

Всё, чего хочу — поскорее оказаться подальше отсюда.

И даже монастырь уже не пугает и не поднимает внутренний бунт. Где угодно лучше, чем здесь, в логове зверя, которого считала своим мужем.

Нетерпеливо постукиваю пальцами по туалетному столику, дожидаясь, пока Уна закончит с причёской. Рядом пустой поднос с завтраком, который попросила подать в комнату, чтобы не спускаться вниз.

Щёлкает дверной замок. Стискиваю деревянный гребень. Напряжённо смотрю в отражение зеркала, в котором медленно открывается дверь.

4. По-другому

Мелинда

Рэйвен…

Уверенно входит. На нём синий военный мундир. При виде дракона горло сжимается, стискиваю пальцы в кулак, чтобы скрыть дрожь.

Наши взгляды встречаются в отражении, и меня словно вжимает в кресло неведомой силой.

— Оставь нас! — приказывает Уне, едва взглянув на неё.

Зачем? Что ещё ему нужно? Стискиваю пальцами край туалетного столика, когда за Уной закрывается дверь. Смотрю в отражение зеркала, на то, как медленно и неотвратимо дракон приближается ко мне со спины.

Шаг, ещё, ещё.

Тонкий шлейф железа, дыма и терпкого мужского одеколона окутывает облаком. Когда-то я любила этот его запах, такой родной и знакомый.

Его большие руки ложатся на спинку моего кресла. Дерево жалобно скрипит, когда дракон подаётся вперёд, оказываясь вплотную ко мне:

— Готова?

Лазурные глаза смотрят цепко, и в то же время словно сквозь меня.

Смотрю на деревянный гребень, лежащий на столе:

— Угу, — киваю и сжимаю гребень в пальцах, чтобы чем-то занять руки.

Задерживаю дыхание, когда Рэйвен сильнее подаётся вперёд, небрежным жестом, одну за другой раскрывает несколько моих шкатулок с ожерельями и серьгами, которые ОН мне дарил.

— Почему это здесь? — в голосе неподдельное удивление.

Уна предлагала упаковать драгоценности, но я отказалась. Забрала только лишь то, что привезла с собой: золотую цепочку с солнцем — символом Светлейшего, которая на мне с рождения, да несколько серёжек и браслетов из нефрита и янтаря.

Пожимаю плечами:

— Это драгоценности леди Сторм. Я больше не она, так что…

— Я дарил их ТЕБЕ! Значит, они твои! — отрезает Рэйвен. — Заберёшь с собой. Не обсуждается.

Светлейший, да они же стоят целое состояние! Я вовсе не планировала тащить их с собой через всю страну в тряском дилижансе! На первое время мне вполне хватит скопленных денег из запаса. А такие ценности всё равно не сдать в первом попавшемся ломбарде — это будет явный след!

Но ведь так не скажешь! Поэтому вслух говорю другое:

— Зачем они мне в монастыре?

Дракон с шумом втягивает воздух, словно я сморозила глупость, и он мысленно призывает себя к терпению:

— Даже как-то не по себе выпускать тебя в большой и жестокий мир, цветочек.

Так не выпускай! Хочется крикнуть, но я молчу. Он всё решил. А генерал Сторм явно не из тех, кто легко меняет решения. Последующие слова Рэйвена подтверждают мои догадки.

— Но я должен думать о продолжении рода, — он смотрит в сторону как-то слишком спокойно и даже задумчиво. — Годами ждать наследника непозволительная роскошь для меня.