— Нет! — в бессознательной попытке защитить мальчика, тянусь к нему кончиками пальцев.

Маленький Рэйвен стоит на коленях и смотрит на рыцаря снизу вверх, сквозь пропитанные кровью волосы с животной ненавистью:

— Где бы ты ни был, я найду и прикончу тебя, мразь, — усмехается с неожиданной для ребёнка злобой. — Клянусь!

— Кха! — меч рассекает воздух. Рэйвен успевает увернуться, но лезвие всё равно проходит по касательной, оставляя на лбу ребёнка над бровью глубокую кровавую борозду.

Новый взмах. Не могу больше на это смотреть.

Трусливо зажмуриваюсь и отдаюсь, наконец, магическому потоку.

Обнаруживаю себя сидящей на кровати в нашей с Дэллией келье. Подрясник насквозь пропитан ледяным потом, кончики пальцев дрожат, в ушах до сих пор стоит свист меча и леденящий душу крик леди Сторм.

Светлейший…

Сглатываю. Спокойно, это всего лишь сон. Просто кошмар. Дрожащими руками тянусь к свече, задуваю её. Остановившимся взглядом смотрю на поднимающийся от фитиля дымок. Сладко-терпкий запах масла красной лаванды дерёт горло.

Рэйвен никогда не откровенничал со мной. Всё, что я знаю о нём — что он прошёл путь от простого рыцаря до генерала армии Императора и что за военные заслуги ему пожаловали титул, замок и земли Сторм. На тот момент бесхозные. Ведь несколько лет назад их бывший владетель погиб на охоте, вместе со всем своим ближайшим окружением. Случившееся тогда сочли несчастным случаем из-за пьяной драки, роковой случайностью.

Вот только после того, что я только что видела, в случайность не слишком-то верилось. Никто не заслуживает того, что пришлось пережить Рэйвену в прошлом. Но это не оправдывает его жестокости в настоящем и уж точно не даёт права чинить самосуд.

Если Рэйвен так легко расправился с родным дядей, то что ждёт меня, если он узнает, что я обманула его и скрыла от него дочь? Равнодушно пожмёт плечами? Или расценит как предательство? Не хотелось бы мне проверять.

Запах красной лаванды горчит на корне языка. Соскакиваю с кровати и меряю шагами тесную келью. Мечусь, словно зверь в клетке.

Нужно успокоиться и потерпеть. Совсем скоро след сестры Мелинды и сестры Дэллии затеряется где-то на крутом обрыве неподалёку, мы возьмём себе новые имена, придумаем легенду и наконец-то будем свободны.

Верховный каратель давно забыл о дерзкой беглянке, сгинувшей в лесу пять лет назад.

У Рэйвена новая семья, любимая жена и долгожданный сын. Нет никаких причин ему меня искать. Всё пройдёт так, как мы задумали — внушаю себе. И списываю на недавний сон сосущее под ложечкой чувство тревоги.

***

День не задался с самого утра. Когда накрывала на столы в трапезной, до волдырей обожгла руку горячим чайником. На лестнице подвернула ногу. А ещё голова — пульсирующая боль в висках не даёт покоя с самого пробуждения.

Оказавшись в келье, в очередной раз проверяю сумку с вещами. Чтобы не привлекать внимания, беру только самое необходимое, сменную одежду для себя и Вики, все, какие есть, деньги и последнее из оставшихся ожерелий.

Всё-таки Рэйвен был прав, когда заставил забрать украшения. Пусть, выручить от них получилось намного меньше, чем была их реальная стоимость, но и этим деньгам нашлось применение: тёплая одежда и обувь для сирот, игрушки, сладости, которыми тех нечасто баловали. Тем ценнее было видеть искренний восторг на детских личиках.

Вряд ли лорд Сторм предполагал, что его камешки будут растрачены именно так, но я ни секунды не сомневалась, что распорядилась ими правильно.

Накануне мы с Дэллией собирали на склоне красную лаванду и детально продумали план. В последний раз окидываю взглядом келью. Поправляю сумку на плече и выхожу.

Я должна забрать Вики и встретиться с Дэллией возле кухни. Подруга сегодня дежурит в кладовой, она позаботится о съестном в дорогу. Заворачиваю за угол и чудом не врезаюсь в сестру Зарину:

— Сестра Мелинда! — ахает та, после чего смотрит на мою сумку и подозрительно прищуривается. — Куда это вы так спешите?

— Благости, сестра Зарина! — склоняю голову, стараюсь, чтобы голос звучал непринуждённо и ровно, хотя сердечко в груди бьёт в набат. — Я обещала одной сиротке взять её на рынок вместе со мной и сестрой Дэллией. Вы ведь не против?

Взгляд сестры Зарины туманится, словно она что-то вспоминает, но уже в следующий миг её мясистый нос морщится, а губы растягиваются в улыбке, обнажая желтоватые крупные зубы:

— Ну, разумеется, я не против, сестра Мелинда! Уделяя внимание сиротам, вы совершаете благое дело…

— В таком случае хорошего дня, сестра, я пойду, — делаю шаг, чтобы пройти мимо, но монашка вдруг вцепляется в мою руку выше локтя.

— Не так быстро, моя дорогая!

Внутри всё леденеет. В чём дело? Неужели, она ЗНАЕТ?

— Раз уж вы всё равно идёте в ту сторону, занесите в больничную палату мазь, чтобы мне лишний раз не ходить.

Всего то?

— Конечно, сестра Зарина.

Мне в ладонь опускается увесистая деревянная баночка из красного дерева, покрытая тёмным лаком. Изо всех сил стараюсь не выдать собственного облегчения. Киваю и иду вперёд, не оглядываясь.

Из-за просьбы сестры Зарины придётся сделать изрядный крюк до больничного крыла, но да ладно. Могло быть и хуже.

Вхожу в ту часть Обители, которая доступна посетителям. В коридорах и на лавках попадаются горожане. В воздухе висит тяжёлый запах хлорки, которой здесь моют полы, дабы избежать распространения хвори.

Толкаю двойные деревянные двери, за которыми вдоль стен стоят ровные ряды кроватей, кое-где разделённых ширмами.

Окна закупорены из-за страха больных простудиться. Пахнет камфарой, мочой и тяжёлой сладостью красной лаванды. Пока в Империи бушует огненная оспа, койки в больнице при Обители не будут пустовать.

— Благости, сестра! — киваю молоденькой монахине, идущей навстречу с железным подносом в руках, заставленном лекарствами. — Сестра Зарина велела передать.

Протягиваю баночку.

Монахиня растерянно смотрит на баночку. Я хмурюсь, пытаясь вспомнить её имя, и не могу. Не видела её здесь раньше.

— Благости! Это для девочки, — монахиня показывает подбородком себе за спину. — Отнесите туда, прошу, а то у меня руки заняты.

Она приподнимает поднос, потрясая им в воздухе, и проплывает мимо. Эмм, очередная задержка уже явно не вписывается в план, но не отказывать же в вежливой просьбе?

Послушно иду вперёд мимо ровных рядов кроватей. Справа и слева время от времени доносятся стоны. Заглядываю за ширму в самом конце. На кровати лежит худенькая девочка лет десяти. Её длинные ярко-рыжие волосы разметались по подушке из грубой серой ткани.

Её щёки и лоб, шея и руки покрыты гнойными язвами. Ох, бедняжка! Огненная оспа не щадит никого, ни взрослых, ни детей.

— Простите, миледи? — обращаюсь к женщине, дремлющей на стуле рядом с кроватью девочки. — Это для вас, мазь!

Отмечаю про себя богатое зелёное платье из плотной дорогой парчи, расшитое золотыми нитями, смелое декольте, в котором покоится пышная грудь, покрытая мелкой россыпью веснушек, унизанные драгоценными перстнями пальцы, капризно поджатые губы и ярко-рыжие густые длинные волосы, волнами струящиеся по спине.

Да, огненная оспа не щадит никого. Ни бедных, ни богатых. В том, что женщина — супруга какой-то важной шишки сомнений не остаётся.

Броская, яркая красота, но глубокие круги морщинок на шее и бороздки на лбу выдают её далеко не юный возраст.

Незнакомка горделиво выпрямляет спину, надменно изгибает бровь, окидывает меня презрительным взглядом, задерживается на баночке с мазью у меня в руке:

— Сначала швыряете с целителем, который до сих пор нас не осмотрел! А теперь предлагаете возиться с этим? МНЕ?! Что за бардак тут у вас? Вы, вообще, знаете, КТО я?!

Девочка в кровати беззвучно плачет. Когда представляю, каково ей сейчас, всё внутри сжимается от сочувствия. Я много ухаживала за страдающими от огненной оспы и знаю, что боль в язвах пронимает до самых костей.