Но я, как на детекторе, вдруг признаюсь:

– Туше, Лиз. Ты меня сделала. И мне пи*дец, как паршиво.

– Это хорошо, – кивает она. – Мне тоже было паршиво, когда я провела с тобой ночь... А потом узнала о твоей невесте… И когда узнала, что эта ночь имела последствия... Короче, радости я не испытала, уж прости.

Значит, ребёнок мой.

Мне девятнадцать, а ей и девятнадцати ещё нет. Вот это мы влипли...

Вот он, твой бада Бум, Аверьянов! Жри!

Жесть...

Лиза

Дан прижимается спиной к двери, лишая меня возможности просто смыться.

О чём нам ещё говорить?

Ильдар зачем-то сообщил ему о беременности. Тест отдал... Влез во всё это, даже не спросив моего мнения! Господи!..

– Ты не переживай, Дан, у меня нет к тебе никаких претензий, – говорю, не узнавая собственного голоса.

Он звучит слишком жалко.

– Нет претензий? Ха! – мрачно усмехается Аверьянов. – И что мне делать, по-твоему? Уехать? Забить? Забыть?

– Что хочешь, – поджимаю губы, чтобы остановить эту глупую дрожь.

Дан может делать всё, что хочет. Его жизнь никак не ограничена ответственностью за будущего ребёнка. Я снимаю с него эту ответственность. И именно от этих мыслей мне хочется повыть.

Обидно, что отдуваться придётся мне. Но, видимо, заслужила.

– Что хочу? – переспрашивает он хрипло.

Облизнув губы, Дан опускает взгляд на мой живот и тут же поднимает обратно к лицу.

– Я хочу остаться, Лиз. Это и мой ребёнок.

Его голос звучит тихо, но твёрдо.

И пока я отхожу от шока, Аверьянов распахивает дверь в квартиру и проходит. Разувается, идёт на кухню. Слышу, как шумит вода, а потом щёлкает кнопка чайника.

На ватных ногах иду за Даном. Он сидит за столом и гипнотизирует взглядом электрический чайник. Начинает говорить прежде, чем я открываю рот:

– Собери необходимые вещи, возьми документы. Я знаю про Фридмана и про то, что он хотел сделать.

Наконец смотрит на меня. Но лучше бы не смотрел. Слишком много раскаяния в его глазах. Я больше не верю в такие эмоции Аверьянова. А думать, что он просто искусно притворяется, вдвойне неприятно.

– С Фридманом мы разберёмся. Жить будешь со мной, до тебя он ни за что не доберётся. А прямо сейчас мы поедем в клинику, сдадим необходимые анализы. Ну что там сдают будущие родители? – нервно щёлкает пальцами.

Я молчу.

– Лиза, собирайся, пожалуйста, – настойчиво продолжает Аверьянов. – Я знаю, что ты хотела уехать. Так вот я тебя не отпускаю. Можешь считать, что из-за ребёнка. Но это не так. Точнее, не только из-за него...

Осекается, делает глубокий вдох и длинный выдох.

– Мы со всем разберёмся, Лиз. Постепенно. Не на таких скоростях. Я последнее время плохо соображаю, когда несусь на этой бешеной скорости. Дай переварить немного, ладно?

– Не переваривай, – прислоняюсь к стене плечом. – Уезжай, Дан. У тебя там невеста. Не парься, правда. Не разыгрывай из себя рыцаря. Я не строила иллюзий на твой счёт.

Чайник закипает и вырубается. Дан тоже закипает. Вскочив, хватает меня за руку и тащит в комнату. Распахивает шкаф.

– Собирайся, я сказал! – вышвыривает с полок вещи. – Я не рыцарь – это факт! – орёт он на меня. – Только вот нет никакой невесты, поняла? Ты есть, а невесты нет! И я сказал тебе правду тогда – дело было в родителях! Я всё осознал! Пытаюсь всё исправить! Чё ты бесишь меня, Лиз?!

Его трясёт. На жилистых руках набухают вены. Лицо растерянное и злое одновременно.

Опускаю взгляд на свои вещи на полу. Губы мои всё-таки позорно дрожат вместе с подбородком.

– Ох ты ж, чёрт! – проводит по волосам Дан, на секунду зажмуриваясь. – Лиз, прости, – опускается на корточки, собирает вещи. – Дай какую-нибудь сумку...

Поднимает на меня глаза. Мы сталкиваемся взглядами. Дан чеканит, вновь сатанея:

– Сумку дай! Выбора у тебя нет. Мы уходим отсюда вместе. Либо добровольно со мной едешь, либо я вынесу тебя на руках.

Сглатываю. Тону в синих глазах Аверьянова. В них сейчас лёд и пламя. Дан легко остужает своим тоном и тут же воспламеняет своей доминирующей сутью.

Достаю сумку. Он складывает туда мои вещи. Медлит, когда открывает шкаф с нижним бельём. Его руки подрагивают, когда перекладывает трусики и лифчики в боковой отдел спортивной сумки.

Я собираю обувь. Кеды, босоножки, туфли. Упаковываю документы. Дан выкидывает все продукты из холодильника, они протухли за время моего отсутствия. Холодильник и чайник выключает из розеток.

Пока я собираю косметику, Даниил выкидывает мусор. Возвращается с квитанциями в руках, оплачивает их онлайн.

Подхожу к нему, забираю счета. Пытаюсь быстро сложить все суммы в уме. Я всё ему отдам. Не знаю, как, но отдам. Дан вырывает их из моих рук, рвёт на мелкие кусочки.

– Хватит включать гордячку, Лиз, – строго говорит мне. – Теперь я за тебя отвечаю.

Забирает сумку, пакет с обувью, выходит за дверь.

– А что, если... – подаюсь за ним.

Он оборачивается.

– Что, если я не хочу, чтобы за меня кто-то отвечал? Что, если я хочу быть самостоятельной и жить сама по себе?

– Никто не хочет одиночества, Лиз. А самостоятельность у тебя никто не отнимает. Ты можешь самостоятельно решить, какого цвета будут обои в спальне малыша. Или что мы будем есть на ужин. Ради Бога! А вот убегать от меня с нашим ребёнком – это не самостоятельность. Это преступление, Лиз.

Его голос хрипнет под конец этой пламенной речи. Мы смотрим друг другу в глаза. Диалог продолжается, но теперь без слов.

Дан убеждает меня в искренности своих намерений, а я не верю. Он убеждает – я продолжаю сомневаться. Но моя броня уже трещит по швам.

– Выходи, я жду тебя в машине, – говорит в конце концов Аверьянов и уходит вниз по лестнице.

Я понятия не имею, что делать...

У меня есть билет на автобус. На моё имя. Без паспорта купить его невозможно, а поддельные документы легко делают только в детективных фильмах.

Ильдар снял для меня студию в другом городе на имя своего дальнего друга. Хозяйка студии должна встретить меня на автовокзале. Для неё я – девушка этого друга, который якобы должен скоро ко мне присоединиться. Договор аренды на три месяца, потом можно переехать, использовав ту же схему.

Прохожу в комнату, устало опускаюсь на диван, звоню Ильдару.

Я пользуюсь его вторым телефоном и его сим-картой. Ильдар заверил, что Фридман не сможет меня отследить.

– Будешь ругаться? – спрашивает парень, взяв трубку. – Ну прости, Лиз. Я говорил тебе, что ты поступаешь неправильно. Дан должен был знать.

– Что ж... теперь он знает.

– И? Что дальше?

– Хочет, чтобы я поехала с ним.

– А ты?

– А я...

Зависаю расфокусированным взглядом на собаке, которую он выиграл для меня в парке. Беру игрушку и прижимаю к груди, уткнувшись в неё подбородком.

– Я не знаю... Мы же всё решили! Договорились о квартире, купили билет на автобус... Ты столько денег потратил!

– Это совсем не то, о чём ты должна думать, Лиз. Просто ответь на один вопрос, и всё встанет на свои места.

– Какой?

– Ты его любишь?

– Я...

– Не мне, Лиз. Себе ответь. Потом принимай решение. Всё. Звони в любое время.

Он отключается. А я встаю, забираю пса и выхожу из квартиры.

Я хотела сбежать не только от Фридмана. В конце концов, Ильдар пообещал, что разберётся с ним, и я смогу вернуться. Я верю ему.

Сбежать мне хотелось именно от Дана. И от своих мыслей о нём. От своих чувств...

Даниил ждёт меня возле машины. Его губ касается лёгкая улыбка, когда видит синеглазого пёселя.

– Совсем забыл про своего тёзку.

Обнимаю игрушку крепче. Дан открывает дверь, я сажусь. Мы уезжаем.

– Я посмотрел, какие клиники есть в городе, – протягивает мне телефон с открытым браузером.

Отталкиваю его руку.

– Есть дежурный врач в обычной женской консультации. Хорошая женщина. Я её знаю.