Над переводом работали:

Перевод: Denika

Редактор: Галина

Вычитка: Мария

Русификация обложки: Оксана

Пролог

Илай

Впервые с тех пор, как я был подростком предпубертатного возраста, я нервничал.

Что, если он скажет «нет»? Или, что еще хуже, что, если она скажет «нет»?

«Мужайся, Крейн. Перестань быть таким слабаком».

Верно.

Мои глаза сканировали толпу, заполняющую городскую площадь Лесного Ручья. Все были такими радостными, совсем как тогда, когда я жил здесь ребенком. Я был чертовски зол, когда мой отец объявил, что мы переезжаем в Сонную Лощину. Он был меньше чем в часе езды, но нигде на земле не было так чудесно жить, как в Лесном Ручье.

Это было место, наполненное любовью и дружбой. Местный бизнес процветал, соседи помогали друг другу, и существовало замечательное чувство общности с сильными моральными ценностями. Люди редко уезжали, поэтому многие родились и выросли здесь, затем женились и завели собственных детей, и население никогда не сокращалось.

Одной из самых лучших вещей в городе было то, что все собирались вместе на празднование — а их было много. Люди любили любой повод провести время вместе, с кучей еды и напитков, невероятными украшениями, часто танцами и играми. Старые и молодые, все предвкушали эти особые времена. Моим любимым был Хэллоуин, когда празднование включало в себя креативные костюмы, жуткие истории и возможность побыть кем-то другим. Кем-нибудь еще…

Большую часть этих вечеринок я проводил, тусуясь со своими друзьями и моей суррогатной семьей. Сайлас Адлер был моим лучшим другом, и его семья относилась ко мне как к члену их семьи. Мы никогда не говорили об этом, но я знал, что они были в курсе того, что моя домашняя жизнь была… далека от идеала. Это было далеко от того, как жило большинство жителей Лесного Ручья. Мой отец был хулиганом, и ему нравилось пускать в ход кулаки, чтобы доказать свою правоту.

К тому времени, как мы переехали, когда мне было четырнадцать, я был достаточно большим, чтобы перестать его бояться и начать сопротивляться. Он прибегал к словесным оскорблениям, но я находил счастье в том, что навещал Адлеров всякий раз, когда мог.

У нас также была конеферма, «Конюшни Старого Моста», где мы тренировали и сдавали лошадей в аренду. Однако большая часть нашего бизнеса была связана с конюшнями пансиона — у нас содержалось большинство местных лошадей и некоторые из окрестных городов.

С тех пор как я был ребенком, мне нравилось работать на ферме, и я лелеял надежду, что однажды она станет моей. После смерти моей мамы это была единственная причина, по которой я мирился с отцовским дерьмом и оставался рядом.

Ну, не единственная причина.

Сайласу было двенадцать, когда родилась его младшая сестра Маргарет Гамильтон Адлер. Она была милейшим ребенком, и Сайлас обожал ее. На протяжении многих лет я наблюдал, как она выросла в дерзкую, но милую маленькую девочку, а затем в красивую молодую женщину — хотя в ней все еще было много дерзости.

Я не замечал, какой взрослой она стала, пока ей не исполнилось семнадцать. С ней было легко разговаривать, она была забавной, трудолюбивой и милой, как пирог. Однако, будучи намного старше ее, я решил, что ее брат никогда не согласится, если я буду проявлять интерес к ней, поэтому я твердо поставил ее в рамки «запрещено» и попытался двигаться дальше по своей жизни.

Но она продолжала проникать в мои мысли, и однажды я разговаривал с Сайласом, когда он упомянул, каким замечательным было празднование восемнадцатилетия Мэгги.

Восемнадцать. Она была достаточно взрослой, чтобы я мог пригласить ее на свидание, но был ли я слишком стар для нее?

Я решил, что есть только один способ выяснить это. И, возможно, я получил небольшой толчок от бесцеремонного комментария Сайласа о Броме Бранте — избалованном маленьком богатом мальчике, который хотел, чтобы все девочки думали, что он ходит по воде, — ошивающегося вокруг его сестры. Что ж, этому маленькому засранцу предстояло узнать, что он утонет, если попытается прогуляться по Лесному Ручью.

Это была необходимая мне мотивация приехать в мой старый родной город на празднование Хэллоуина, намереваясь получить разрешение Сайласа пригласить Мэгги на свидание, хотя я собирался сделать это в любом случае.

Как и каждый год, вечеринка в канун Дня всех святых была захватывающим зрелищем. Вы не могли не улыбаться и были очарованы теплыми и дружелюбными людьми, сказочной музыкой и потрясающей едой.

Почти все были в костюмах, и я улыбнулся уникальным нарядам, которые придумали некоторые люди. Я отправился жокеем, что было не очень точно, так как мой рост был намного больше шести футов, но именно это заставляло людей хихикать, когда они видели меня.

Еще раз оглядевшись, я все еще не заметил Сайласа или Мэгги, поэтому побрел к столику с напитками. Эммет Карлофф, которого Мэгги и Сайлас ласково называли Безумным Ученым, раздавал бутылки своего ежегодного напитка «Франкенпунша».

Мне удалось прихватить бутылку, как раз вовремя, так как они быстро исчезли. Я понял почему, когда открыл ее и сделал свой первый глоток. На вкус это было как свежий яблочный пирог, как будто ему каким-то образом удалось размельчить одно яблоко в сок. Я проглотил его в несколько глотков, затем облизал губы, чтобы проглотить последние несколько капель, жалея, что у меня не хватило ума взять вторую порцию.

Несколько минут спустя я заметил Брома, идущего к новому магазину в городе, «Нечто особенное». Гордость наполнила мою грудь при виде милого маленького бутика. Все, чего Мэгги когда-либо хотела, — это открыть свой собственный маленький магазинчик на Мейн-Стрит. Ее отец помог ей со всем, чтобы открыть свое заведение на следующий день после ее дня рождения. Судя по тому, что сказал Сайлас, все шло чрезвычайно хорошо.

Я последовал за маленьким засранцем, и, хотя я был взбешен, увидев, что он разговаривает с моей девушкой, я был рад, что он помог мне найти ее.

Уголки моих губ приподнялись, когда я увидел выражение прекрасного лица Мэгги. Оно было сжато от раздражения, и ее глаза лихорадочно бегали по сторонам, явно ища способ сбежать.

Как рыцарь в сияющих доспехах, я подошел к ней и обнял за талию.

— Привет, детка, — пробормотал я, прежде чем прижаться губами к ее виску.

Искры вспыхнули от прикосновения нашей кожи, и я широко улыбнулся, когда легкая дрожь пробежала по ее телу. Это заставило мой и без того твердеющий член превратиться в сталь.

— «Франкенпунша» больше не было, но я принес тебе кое-что еще.

Я дерзко ухмыльнулся Брому, который свирепо смотрел на нас.

Голова Мэгги откинулась назад, и она посмотрела на меня своими потрясающими голубыми глазами.

— И что же?

— Это, — поддразнил я, прежде чем накрыть ее рот своим.

От прикосновения наших губ по моему телу пробежали мурашки удовольствия. Воздух практически потрескивал от химии между нами, и желание разлилось где-то внизу моего живота.

Как раз в тот момент, когда я собирался углубить поцелуй и, наконец, впервые попробовать Мэгги на вкус, наш момент был прерван прочисткой горла.

Мэгги замерла, и я отступил на дюйм. Я поискал по выражению ее лица хоть какой-нибудь признак того, что она чувствовала, и ощутил облегчение, когда увидел мечтательную дымку в ее глазах. Ее красивые розовые губки приподнялись сбоку, и у меня возникло искушение поцеловать ее еще раз.

— Я не знал, что ты с кем-то встречаешься, — сказал Бром, его голос был немного громче, чем необходимо.

Вероятно, из-за того, что мы не обращали на него внимания.

Мэгги резко вышла из своего транса, и ее голова взлетела вверх, стукнувшись своим лбом о мой, так как я все еще был наклонен к ней.

— Ой! — взвизгнула она.

— Сукин сын! — проворчал я одновременно с ней.

Мы отскочили друг от друга, потирая головы, и когда наши глаза встретились, мы расхохотались. Я обожал музыкальный звук ее смеха, и это заставляло мое лицо широко улыбаться.