— Яр! — негодую я.

— Ань! — отзывает он, намекая на наш уговор.

— Ладно! Только без рук, пожалуйста, — жалобно прошу я и не понимаю, с чем именно это связано: то ли со страхом оказаться по самую макушку в воде, то ли со страхом того, что мне понравится целовать его. Ярослав кивает головой, соглашаясь с моими условиями. — Очень прошу тебя, выйди немного из глубины, мне, и правда, очень страшно!

Ярослав улыбается, но не противоречит моей просьбе, сделав несколько шагов ближе к бортику. Теперь вода достает ему до груди, и он немного опускает свои руки ниже, а я сползаю по его торсу, оказавшись лицом к лицу. Вода еле заметно колышется, будто прибой на море, заставляя уже расслабиться от осознания, что я нахожусь в надежных руках. Он красивый. Безумно красивый. От него веет опасной и такой давящей сексуальной аурой, что становится немного не по себе. Я боюсь, что растаю, словно воск в его руках, и не смогу контролировать себя.

— Ну? — спрашивает он. — Долго ждать-то?

Придурок!

Безумно злюсь, что он заставляет проходить меня такие ужасные испытания, связанные с моим самым безумным всепоглащающим страхом и самым диким желанием!

Гад!

С яростью впиваюсь ему в губы, не разжимая их. «На, козёл! Доволен?» — хочется сказать ему. А этот наглец держит меня одной рукой за ягодицу, чуть сжимая её своими сильными пальцами, а другой ладонью схватился за мой затылок, с силой надавливая на него, прижимая к себе ещё ближе. От неожиданности я собираюсь заорать, чем быстро пользуется Федорцов, прорывая мою оборону, засунув свой горячий язык мне в рот, не давая сомкнуться моим губам вновь.

О, Божечки мои! Это просто невообразимый фейерверк эмоций и ощущений. Меня ещё никогда в жизни никто так не целовал: страстно, требовательно, без малейшего намека на нежность, но безумно, безумно жарко, пылко и горячо! Наши языки сплетались так яростно и жестко, что мы даже зубами постукивались от спешности своих действий. У меня такое ощущение, что я просто умираю. Мне даже дышать не хочется, да это и не нужно, потому что кажется, что весь кислород Ярослав передает через себя.

Поцелуй немного замедлился, углубился, вызывая нестерпимый жар желания во всем моем теле. Неожиданно для себя самой я начинаю стонать! Я! И стонать! Прямо в голос! И так громко, что не сразу понимаю, что эти непонятные и жалобные звуки издаю именно я.

Сколько себя помню, я всё время контролировала весь подобный процесс, а стоны мне всю жизнь приходилось выдавливать из себя просто потому, что так было надо. А тут всё происходит само собой, что я даже не успеваю подумать и что-либо осознать. Да так приятно, что я и правда тону, только не в воде, что плещет в бассейне, хлестая по моей разгоряченной коже, а в потоке неописуемых эмоций, чувств и желания. Настоящего сексуального желания, доселе неведомого мной.

Ярослав шипит, его ноздри раздуваются, и он тяжело выдыхает воздух мне прямо в рот. Мужчина крепкой хваткой сжимает мои ягодицы жестче, притянув мою изнывающую плоть плотнее к своему возбужденному члену, сделав недвусмысленное движение тазом вверх-вниз, и чуть потянул своими зубами за мою нижнюю губу.

Ну, вот и всё, приехали! Я поплыла! Осознание, что давно именно этого хотела, прострелило мой рассудок. Я просто похотливая курица! Как я могу испытывать подобное к человеку, которого долгое время считала своим, не скажу, что братом, но довольно близким членом семьи. Когда? В какой момент все перевернулось во мне?

— Ты же понимаешь, сладкая, что я тебя сейчас трахну? — выдыхает он мне эту истину прямо в губы.

Вот же ж чёрт! Откуда я могу что-то понять, когда моя голова совсем не соображает?! Видно, мое лицо порадовало Ярослава, что он мне лукаво улыбнулся и снова потянулся к моим губам. А я не хочу! Нет, вру! Хочу, конечно же, но не так! Не в бассейне же, посреди бела дня, куда в любой момент может кто-нибудь зайти! А если Алёшка явится или Ленка?

Отрицательно мотаю головой, зажав свою нижнюю губу верхними зубами, где только что прикусывал Ярослав.

— Яр, Ань, вы где? — зовёт нас Лёшка, заглянув к нам в помещение. Ну, вот, пожалуйста! Как я и предполагала! Ярослав нехотя отпрянул от меня, но из рук не выпустил. Он всё также крепко держит меня, и отпускать явно не собирается. — Я, конечно, извиняюсь, — неловко начинает говорить Алексей, чуть отвернувшись от нас, дабы не лицезреть всё это безобразие. Стыдоба-то какая! Ужас! — Там родители приехали нас поздравить! Вы подойдёте?

Вот и всё! У меня прямо сердце в пятки ушло. Уже представляю, как они обнаружат меня вот так, бесстыдно прижатую к своему названному сыну, моему практически брату, и инфаркт вместе с инсультом им обеспечен.

Чёрт-чёрт-чёрт!!! Мозг лихорадочно пытается что-то придумать, пока тело истерично дёргается в руках Ярослава.

— Яр, пусти меня! — говорю строго, стараясь придать своему голосу больше уверенности. — Пожалуйста! Ты же обещал!

Мужчина смотрит на меня, изучая моё испуганное лицо, видимо решая для себя, как именно поступить.

— Хорошо, Сладкова! Я отпущу тебя! — идет он на уступки, наверное, впервые в своей жизни. И мне приятно это ощущение небольшой, но всё же победы. Благодарно киваю ему. Готова поцеловать его в щеку, но это явно будет лишним сейчас. — Но не думай, что я и правда отвалю от тебя! — злобно рычит он. — Теперь это точно невозможно!

Опять злится. На меня ли? Нет. Понимаю, что его ярость сейчас направлена вовсе в мою сторону. На обстоятельства вокруг. И сердце греет одно — он сказал, что не отстанет. Он хочет меня. Хочет… Желает… Или что там ещё он испытывает, но это что-то непередаваемое и безусловно окрыляющее мою самооценку и гордость.

Ярослав отпускает меня и чуть подпихивает под попку, направляя меня ближе к бортику, где я точно не смогу захлебнуться. Я хватаюсь за поручни и вылезаю, бросая неловкий взгляд в сторону Федорцова. Тот смотрит на меня, растянув свои губы в ухмылке. Он резко отворачивается, ложась на воду, начиная грести, наворачивая круги по бассейну, делая широкие и мощные взмахи руками. Такой красивый, огромный, прекрасно атлетически сложенный, само совершенство, но холодный. И все же есть в нем то добро и тепло, что он скрывает ото всех. Что-то ранимое, какая-то брешь во всей этой силе и этом величии. И где-то внутри меня все просто кричит о том, что этот незаметный взору изъян — я. Знаю, что это слишком самонадеянно, возможно, даже слишком уверенно и надменно с моей стороны, но это чувство дает мне невероятную силу. Над собой и над ним. И это не просто обычное влечение к нему.

Спасибо ему за то, что за последние десять минут этот мужчина заставил испытать всё это: почувствовать себя желанной и просто привлекательной женщиной.

Бегу через заднюю дверь, чтобы не встретиться с родителями раньше времени, и улыбаюсь, словно дурочка, пробегая мимо Алёшки, который тупит взгляд. Но, слава Богу, просто молчит, не говорит мне ни слова, и не издевается надо мной, как он это любит делать, лишь невольно улыбаясь мне в ответ, еле заметно кивнув кому-то головой мне за плечо.

***

Ярослав Федорцов

Если ещё кто-нибудь приедет, мои яйца лопнут, клянусь. Все чувства, что когда-то похоронил внутри себя, всколыхнули меня всего. Они непросто проснулись во мне, а кажется, возродились из пепла, стали ярче, мощнее, слаще и во стократ сильнее и больше. Когда-то мне казалось, что больше — уже не возможно! Но, нет! Всё невозможное — возможно!

Проплываю который круг, в надежде, что измотал себя, и дикое желание к Сладковой исчезнет. Лёшка так и стоит, ждет меня.

— Остыл? — спрашивает он у меня, усмехаясь.

— Нет! — поднимаюсь на руках, вылезая из бассейна. — Отвернись, если не хочешь полюбоваться на мой стояк.

— Нет ни малейшего желания, — ржёт он надо мной, кидая в меня полотенце. Вытираюсь быстро и выхожу в гостиную, хватая свои шорты с дивана. — Когда скажешь родителям?

— Ты о чем? — не понимаю я, услышав Лехин вопрос, напяливая на себя футболку, чтобы не пугать мать своими синяками.