Михаил Кашинский с юных лет знал, что семья – это не только дом и кровь, но и нечто большее. Семья – это роль, которую каждый должен исполнять. Улыбка, даже когда внутри разрывает злость. Твердое слово, даже когда тебя гложет сомнение. У каждого Кашинского была своя "маска", которую они носили, чтобы скрыть истинные мысли и чувства. Маски начали проявляться во время одного из тех семейных вечеров, которые собирали всех под крышей особняка. В этот раз собрание проходило в гостиной с высокими окнами и старинными люстрами. За длинным столом сидели Михаил, его жена Анна, дети – Андрей, Екатерина и Артем, брат Виктор и Елизавета Сергеевна. Разговор шел о будущем семейного бизнеса. – Андрей, – начал Михаил, глядя на старшего сына, – тебе пора перестать думать о развлечениях. Когда ты наконец поймешь, что фамилия Кашинских – это не только богатство, но и ответственность? Андрей, как всегда, ответил с легкой улыбкой: – Отец, я это прекрасно понимаю. Просто мне кажется, что наше дело нуждается в свежем взгляде. Возможно, я займусь маркетингом или найду новые рынки. На его лице была уверенность, но глаза выдавали нечто другое – он не хотел никаких обязательств, а идея "новых рынков" была лишь удобным прикрытием. Это была его маска: легкость и обаяние, которые скрывали равнодушие к семейным делам. Екатерина сидела рядом, с прямой спиной и жестким взглядом. – Если ты действительно хочешь быть полезным, займись чем-то конкретным, а не придумывай оправдания, – холодно заметила она. Екатерина редко упускала шанс показать, что лучше всех подходит на роль наследницы. Её маска была ещё более твердая: дисциплина и железная воля, скрывающие стремление доказать свою значимость. Михаил слушал их перепалку с каменным лицом. Его маска была самой сложной. Глава семьи всегда должен быть непреклонным. Он не показывал слабости, даже когда чувствовал, что дети отдаляются друг от друга. – Хватит, – коротко бросил он, положив конец спору. Артем, младший сын, молча наблюдал за разговором, словно изучая его. Его голова была слегка склонена, а взгляд рассеянный, будто он находился где-то далеко. – А ты что скажешь, Артем? – неожиданно спросил Михаил. – Я? – он поднял взгляд, чуть замешкавшись. – Возможно, нужно изучить прошлое. История компании может подсказать, как двигаться дальше. В гостиной повисло молчание. Ответ был слишком странным и слишком честным. Артем никогда не скрывал своей любви к архивам и книгам, но для семьи это было скорее слабостью, чем достоинством. – Мы говорим о будущем, а не о старых бумагах, – отмахнулся Андрей. – Артем прав, – неожиданно вмешалась Елизавета Сергеевна. Её голос был тихим, но каждый привык к тому, что слова бабушки не стоит игнорировать. – Иногда ответы ближе, чем кажется. Вопрос в том, готовы ли вы их увидеть. Эти слова как будто вскрыли напряжение в комнате. Каждый из них понимал, что за внешними проблемами семьи скрывается нечто большее, но никто не хотел об этом говорить. Анна, которая всегда играла роль примирителя, тихо заметила: – Может, хватит обсуждать дела? Давайте просто проведём вечер вместе. И снова – маска. Улыбка, за которой скрывались тревога и страх. Она чувствовала, что что-то надвигается, но не знала, как это предотвратить. Когда ужин закончился, каждый разошёлся по своим комнатам. Но ночь в особняке Кашинских редко была спокойной. Михаил, не дождавшись сна, вышел из своей спальни и направился в портретный зал. Там, в полумраке, он остановился перед портретом своего прадеда, Николая. Глаза на картине смотрели на него с таким укором, что Михаил почувствовал, как внутри него растёт тревога. – Чего ты хочешь? – прошептал он, обращаясь к портрету, словно ожидая ответа. В этот момент он услышал за спиной шаги. Оглянувшись, Михаил увидел Артема. – Ты тоже не можешь спать? – спросил младший сын. – Нет, – признался Михаил. Они стояли вдвоём перед портретами. Михаил молчал, но Артем вдруг сказал: – У всех в семье есть свои роли. Я думаю, иногда мы настолько привыкаем к этим маскам, что забываем, кто мы на самом деле. Михаил не ответил, но его взгляд на мгновение смягчился. Он понял, что, возможно, именно этот тихий, незаметный мальчик сможет увидеть то, чего не видят остальные.

Особняк Кашинских, несмотря на свою величественную архитектуру, был наполнен странными звуками. Скрип половиц, шорохи в пустых коридорах, лёгкие постукивания по стенам – всё это сопровождало обитателей дома на протяжении многих поколений. Никто не придавал этому значения – или делал вид, что не замечает. В этот вечер Михаил задержался в своём кабинете, разбирая старые бумаги. На столе перед ним лежали документы, касающиеся владений и бизнеса, но его внимание привлекла небольшая кожаная папка с выцветшими буквами. Он достал её из ящика сейфа случайно, пытаясь найти один из контрактов. На папке было написано: «Личное. Иван Кашинский». Михаил знал, что его отец всегда был скрытным человеком, но эта папка выглядела так, будто её никогда не открывали. Михаил медлил, но любопытство взяло верх. Внутри он нашёл несколько пожелтевших писем и старую фотографию. На снимке был запечатлён молодой Иван Кашинский, стоящий рядом с незнакомцем в чёрном пальто. Фотография была сделана на фоне особняка, но взгляд незнакомца, устремлённый прямо в камеру, вызвал у Михаила непонятное чувство тревоги. Одно из писем было написано на старинной бумаге. В нём значилось: «Иван, ты понимаешь, что это наследие несёт в себе не только силу, но и проклятие. Мы заплатили за него слишком высокую цену. Никто не должен знать правду о сделке, особенно твои дети. Но помни: за всё приходится платить. Ты знаешь, что делать, если шепоты начнут возвращаться». Михаил почувствовал, как по спине пробежал холод. Письмо не было подписано. Он ещё раз внимательно посмотрел на фотографию. Внизу кто-то сделал пометку карандашом: «1915 год. Встреча с Н.» – Кто такой "Н"? – прошептал он сам себе. Ответа не было, но казалось, что стены кабинета вдруг стали теснее. Михаил поспешно убрал содержимое папки обратно и захлопнул сейф. В это время в доме всё было тихо, но Артем, как обычно, не спал. Он сидел в своей комнате, изучая старые книги из семейной библиотеки. Одна из них, кожаная с золотым тиснением, казалась особенно странной. Это был старый дневник, но его автор был неизвестен. Листы дневника были исписаны аккуратным почерком. Первая запись датировалась 1897 годом – годом исчезновения Николая Кашинского. «Сегодня я снова слышал эти шепоты. Они приходят, когда дом засыпает. Кажется, они зовут меня. Я не могу разобрать слов, но я знаю, что они говорят правду. Что-то скрыто в стенах этого дома. Что-то, что мы должны были оставить в прошлом». Каждая следующая запись была ещё тревожнее. Автор дневника описывал странные события: внезапно гасящиеся свечи, шаги в пустых коридорах, скрипящий шкаф, из которого иногда раздавались странные звуки. Последняя запись оборвалась на середине: «Они сказали, что я должен…» Артем почувствовал, как его пальцы начали дрожать. Он захлопнул книгу и вышел в коридор, чтобы проветриться. Дом встретил его глухой тишиной. Но, спускаясь по лестнице, он вдруг услышал лёгкий шорох. Это был едва различимый звук, похожий на чей-то шёпот. – Кто здесь? – спросил он, пытаясь сохранять спокойствие. Ответом ему была тишина, но когда он повернулся, на противоположной стене он увидел тень. Человеческую фигуру, которая двигалась, хотя никого рядом не было. Артем замер. Тень исчезла так же быстро, как и появилась. Утром, за завтраком, он попытался рассказать об этом. – Может, это просто игра света, – пожала плечами Анна, пытаясь разрядить обстановку. Но Елизавета Сергеевна внимательно посмотрела на внука. – Тени здесь бывают неспроста, – сказала она тихо. – В этом доме слишком много секретов. И они всегда напоминают о себе, если им слишком долго не уделяют внимания. Артем заметил, как Михаил напрягся, словно вспомнил что-то важное, но промолчал. Секреты семьи Кашинских начали проявляться. И их шёпоты становились всё громче.