– Нельзя его трогать. Копы должны его забрать.

– Почему копы не схватили тех, что из окон стреляли? – запальчиво бросил Мак. – Погляди на этих копов – они напуганы до смерти. Говорю тебе, нам забрать его надо. Нам он нужен для поднятия градуса, для сплочения парней. Люди встанут как один и вступят в борьбу.

Лицо Дейкина исказила гримаса.

– Ты, скотина бесчувственная! Только и думаешь, что о забастовке!

Джим вмешался в спор:

– Знаешь, Дейкин, этот коротышка получил пулю, стараясь нам помочь. И ты теперь хочешь помешать ему это сделать?

Дейкин медленно перевел взгляд с Мака на Джима, а затем – вновь на Мака и сказал:

– Почем вы знаете, что он собирался сделать? Гудок так выл, что слышно ничего не было!

– Мы его знаем, – сказал Мак. – Он был нашим товарищем.

В глазах Дейкина мелькнуло неодобрение.

– Ваш товарищ, а вы ему упокоиться с миром не даете. Хотите его использовать. Скоты вы оба бесчувственные, и больше ничего.

– Да что ты понимаешь в этом! – выкрикнул Мак. – Не хотел Джой никогда никакого покоя! Джой хотел работать, пользу приносить, и не знал как. – Голос Мака поднялся до истерических нот. – И вот теперь он в кои-то веки получил возможность это сделать, а ты ему не даешь!

Головы некоторых повернулись на громкие голоса. Люди с вялым любопытством наблюдали спор. Дейкин на секунду задержал взгляд на Маке.

– Пойдем, – сказал он.

Они принялись расталкивать собравшихся, освобождая себе проход в плотной массе людей, с неохотой уступавшей им место.

Мак крикнул:

– Расступитесь, ребята! Дайте нам пройти. Надо вынести отсюда беднягу!

Люди, ожесточенно толкаясь, освободили для них узкую тропку.

Присоединившийся к ним Лондон помог им пробраться в самый центр. Джой был безусловно мертв. Когда вокруг тела освободился маленький пятачок пространства, Лондон перевернул Джоя и принялся стирать кровавую грязь с его рта. В открытых глазах Джоя застыло хитроватое выражение, губы улыбались, и это было жутко.

Мак сказал:

– Не надо, Лондон. Оставь его таким, как он есть.

Лондон поднял хилое тело. Прижатый к мощной груди Лондона Джой казался очень маленьким. Проход для них теперь освобождали с готовностью. Лондон шел, а люди выстраивались и следовали за ним неровной колонной.

Возле сверкавшего чистотой зеленого грузовичка Дейкина стоял шериф в окружении своих помощников. Лондон остановился, шедшие за ним остановились тоже.

– Я хочу забрать тело, – сказал шериф.

– Нет. Вы его не получите.

– Вы застрелили штрейкбрехера. Вам будет предъявлено обвинение. Тело я должен доставить коронеру.

В глазах Лондона вспыхнули красные искорки. Он сказал просто и ясно:

– Мистер, вы знаете людей, которые убили этого коротышку. Знаете, чьих рук это дело. Имеются законы, которые вы нарушаете.

Толпа молчала, слушала.

– Говорю тебе, я хочу забрать тело!

– Неужели вы не понимаете, мистер, – печальным голосом произнес Лондон, – что, если вы и ваши молодцы не уберетесь отсюда к чертям собачьим, вас попросту убьют? Неужто это вам неясно, мистер? Неужто не видите, что это край, за который лучше не лезть?

В толпе шорохом пронесся вздох облегчения.

– У меня с тобой еще будет разговор, – сказал шериф.

Но он попятился и отступил, как отступили и помощники. Толпа заворчала так тихо, что это было похоже на стон. Лондон перевалил тело Джоя через борт грузовика, потом влез сам и, подтащив тело к задней стенке кабины, прислонил его там.

Дейкин включил двигатель, развернулся и выехал на улицу. Грозная, хмурая толпа последовала за ним. Шума не было. Люди шли тяжело, неторопливо.

Полицейских на мотоциклах вдоль дороги не было. Не было видно и людей вокруг. Мак с Джимом шли чуть сбоку от грузовика.

– Это что, «бдительные» были, да, Мак?

– Ага. Но на этот раз они перестарались маленько. Все для него сложилось неудачно. Гудок этот… Если бы наши парни могли лучше расслышать стрельбу, они, наверное, испугались и могли побежать. Но гудок был слишком громким. Все окончилось слишком быстро. Парни наши не успели испугаться. Нет, просчитались эти-то!

Они медленно, устало шли рядом с колонной.

– Мак, а кто они такие, эти «бдительные»? Что за парни вступают туда?

– Ну, это отъявленные подонки, самый сброд в любом городе. Те же, что в войну жгли дома престарелых немцев. Те же, что негров линчуют. Им просто нравится проявлять жестокость, нравится причинять людям боль, а за красивым названием дело не станет, они всегда им прикроются, скажут, что действуют во имя патриотизма или защищают конституцию. Но на самом деле они ничем не отличаются от тех, что негров мучили. Хозяева используют их, науськивают на красных, внушают, что людей следует защитить от красной угрозы. Вот мы и видим, как они жгут дома, мучают и убивают людей, и им это сходит с рук. А они и рады – только это им и надо, трусы они последние, вот что, – стрелять из укрытия, набрасываться на человека вдесятером – только это они и умеют. На мой взгляд, таких подонков, как они, мир еще не видел. – Мак взглянул на тело Джоя в грузовике и продолжал: – В войну в моем городке жил один немец, толстенький такой портной. Так вот эти патриоты, сволочь эта, шайкой из пятидесяти человек подожгли его дом, а его самого избили так, что живого места на теле не было. Храбрецы, что и говорить, «бдительные» эти. А не так давно они пулями трассирующими в канистру керосиновую стрелять стали, чтоб банк спалить. Спичкой поджечь им духу не хватило.

Колонна шла теперь за городом, поднимая пыль по дороге. Мужчины словно медленно стряхивали с себя сон. Они стали переговариваться, негромко, вполголоса.

– Бедный Джой, – сказал Джим, – хороший он был парень, этот коротышка. Столько побоев претерпел… Он мне отца напоминал, такой вспыльчивый…

– Не надо его жалеть, – упрекнул Джима Мак. – Если бы он знал, что сделал, он был бы горд как петух. Всю жизнь Джой хотел повести за собой людей. И вот сейчас мечта его сбудется: он поведет людей, хоть и из гроба.

– Как теперь будет со скэбами, Мак? Ведь целая группа скэбов доставлена на нашу голову.

– Конечно, доставлена. Но многие из них струсили. Как и кое-кто из наших струсил. В результате мы имеем примерно столько же людей, сколько в самом начале. Видел, как они под вагоны лезли и убегали? А теперь посмотри на этих парней. Они просыпаются! Их словно горючим поднакачали. Такие парни представляют опасность.

– И копам это было известно, – сказал Джим.

– Известно, черт их дери! Когда толпа движется бесшумно, значит, дело принимает серьезный оборот и копам лучше не мешать, а уступить дорогу.

Они подошли к усадьбе Андерсона.

– Что будем теперь делать, Мак?

– Ну, похороны устроим и начнем пикетировать. Сейчас все придет в норму. Скэбов грузовиками навезут.

– Ты все еще надеешься на успех, Мак?

– Не знаю. У них в долине все схвачено. Не подкопаешься, черт их дери. Не так трудно сорганизоваться, когда в руках у нескольких людей всё – и земля, и суд, и банки. Они могут прекратить кредитование, в два счета отправить под арест кого угодно, взятками подкупать направо и налево.

Грузовичок Дейкина миновал ряд машин и, завернув, встал на место. Лагерная охрана, дружно снявшись с постов, потянулась к прибывшим, стала группами собираться вокруг них. Люди вновь и вновь слушали историю о том, как все было. Доктор Бертон поспешил к грузовичку Дейкина. Лондон тяжело поднялся к нему навстречу. На обтянувшей широкую грудь Лондона синей рубахе виднелись полосы крови из ран Джоя. Едва взглянув на Джоя, Бертон спросил:

– Убили, да?

– Да, настигли-таки.

Бертон сказал:

– Отнесите его ко мне в палатку. Я осмотрю тело.

Откуда-то из-за палаток донесся хриплый захлебывающийся вопль. Похолодев, все обернулись на этот звук.

– О, это там свинью режут, – пояснил Бертон. – На одной из машин свинью живую привезли. Отнесите ко мне тело.