– По-моему, Дейкин хотя и говорит начистоту всякое, но парень честный и ни под чью дудку не пляшет.

– Ты не считаешь, что он хочет прогнать нас отсюда, Мак?

– Может, и хочет. Но не прогонит. К завтрашнему вечеру здесь будет достаточно парней с синяками и травмами, злых как черти, а это для нас контингент самый подходящий. Мы не можем допустить, Джим, чтобы весь этот пыл иссяк, превратившись в ничто. Слишком уж ярко он проявился.

– Мак?

– Да?

– Почему копы не нагрянут сюда и не заберут нас, тебя и меня?

– Боятся. Боятся, что людей это взбесит. Это похоже на случай со старым Дэном, когда он с лестницы свалился. Копы отлично знают, когда рабочих лучше не трогать, оставить в покое. Давай-ка спать!

– Я только хотел расспросить тебя, как это ты ухитрился вырваться от них в саду. Ты дрался с ними, да?

– Конечно. Но было так темно, что они не видели, куда падают удары. Я чувствовал, что могу отколошматить любого.

Некоторое время Джим лежал молча.

– А было тебе страшно, Мак, когда они ружьями нам в спины уперлись?

– Еще бы, черт возьми! Я с охранниками такими дело имел и раньше. Как и старый Джой. Наваливаются на тебя человек десять и бьют в кровь, до кровавой каши. О, они храбрецы, эти охранники. Недаром за масками лица прячут! Еще бы я их не боялся! Ну а ты?

– Конечно, и я боялся. Поначалу. А потом нас повели, и я как-то успокоился. Представил себе, что будет, если я на землю упаду. Как парень споткнется об меня, как на землю полетит. Ясно все увидел еще до того, как это произошло. Я больше боялся, что они тебя застрелят.

– Забавная штука, Джим, – сказал Мак, – чем в бо́льшую переделку попадаешь, тем меньше страх чувствуешь. Едва драка началась, как я перестал бояться. А вот прикосновение дула ружейного к спине до сих пор чувствую – неприятно это было.

Через щель палатки Джим выглянул наружу. По сравнению с темнотой внутри ночь казалась светлой. Кто-то прошел мимо, шурша и похрустывая комьями земли под ногами.

– Думаешь, мы победим в этой забастовке, Мак?

– Спать надо, вот что. Знаешь, Джим, до сегодняшнего вечера я бы тебе этого не сказал, но не думаю, что у нас есть шанс победить. В долине у них все схвачено. Начнут стрелять, и дело с концом. Шансов победить у нас нет ни малейших. Думаю, когда начнется настоящая заварушка, многие станут дезертировать. Но не беспокойся, Джим. Мы продолжим борьбу. Она будет разрастаться, шириться, и однажды усилия наши дадут свои плоды. Однажды мы победим. Надо в это верить. – Он приподнялся на локте. – Не верь мы в это, нас бы здесь не было. Док был прав насчет инфекции. Но инфекция – это капитализм. Мы обязаны верить в то, что способны сбросить это иго, прежде чем инфекция проникнет в нас, охватит наши сердца и убьет нас. Ты верный друг, Джим. Ты всегда рядом. Твое присутствие дарит мне силу.

– Гарри был прав, когда предупредил, чего следует ожидать, – сказал Джим. – Все ненавидят нас, Мак.

– И это самое печальное, – согласился Мак. – Все нас ненавидят: те, кто с нами, и те, кто против нас. И если мы победим, Джим, если мы все преодолеем, те, кто с нами, на нашей стороне, могут нас убить. Не знаю сам, зачем мы это делаем. Ой, ну давай спать!

Еще до первых проблесков утра лагерь наполнился шумом просыпающихся людей. Застучали топоры заготовщиков дров, загудел огонь в проржавевших печках, и не прошло и нескольких минут, как в воздухе повеяло ароматом горящей сосновой и яблоневой древесины. Забегали, засуетились повара. Возле ревущего в конфорках пламени выстроились ведерки с кофе, разогревались котлы с бобами. Из палаток начали вылезать люди; они стягивались к печкам, обступая их так тесно, что поварам негде было развернуться. Грузовичок Дейкина отправился в усадьбу Андерсона и вернулся оттуда с тремя баками воды. Передавали распоряжение: «Дейкин ждет у себя командиров отрядов, и незамедлительно». Преисполненные важности командиры шли к палатке Дейкина. К этому времени верхушки яблонь уже четко вырисовывались на фоне неба в восточной его стороне, показались серые тени стоящих в ряд машин. Закипал кофе в ведерках, а из котлов с бобами несся острый и аппетитный запах. Повара черпали половниками бобы в котлах, накладывая их в любую протянутую им посуду – котелки и банки, жестянки и металлические миски. Многие, усевшись на землю, перочинными ножами вырезали себе лопаточку для еды. Кофе был черный и горький, но людей он согревал, и, поначалу молчаливые, неловко ежившиеся, они стали переговариваться, смеяться и весело приветствовать друг друга. Небо над деревьями стало совсем светлым, земля же окрасилась в сине-зеленые тона. Высоко в небе тремя стаями летели дикие гуси.

Между тем Дейкин, а с ним и Берке с Лондоном стояли перед входом в палатку. Напротив Дейкина сгрудились в ожидании командиры воинских отрядов. Мак и Джим затесались в их толпу, стоя вместе с остальными, потому что Мак заранее предупредил Джима: «Надо некоторое время не торопить события и действовать с оглядкой. Мы же не хотим, чтоб у парней возникло желание вышвырнуть нас из лагеря».

Дейкин был в короткой бумажной куртке и твидовом кепи. Его блеклые глаза стреляли взглядами во все стороны, изучая толпу. Он сказал:

– Объясняю вам, ребята, как обстоит дело, а вы, если захотите, можете отказаться участвовать. Не хочу, чтобы шли те, кто делает это против воли. Прибывает целый поезд скэбов. Мы собираемся выступить в город и попробовать их остановить. Начнем переговоры с некоторыми, но может случиться так, что придется драться. Как вам такая перспектива?

Поднялся одобрительный шум.

– Ну, тогда хорошо. Выступаем. Руководите людьми. Пусть ведут себя тихо и идут по краю дороги. – Он растянул губы в холодной улыбке. – Если кое-кому придет на ум насовать в карманы камней, особого вреда в этом я не вижу.

Люди рассмеялись, оценив шутку.

– Ладно. Если вы меня поняли, поговорите с вашими людьми. Все возражения я хочу знать наперед. Около ста человек я оставлю в лагере в качестве охраны. А теперь идите завтракать.

Люди разошлись и направились к печкам. Мак и Джим приблизились к лидерам. Лондон высказывал сомнения:

– Я бы не очень рассчитывал на хорошую драку. Для этого парни выглядят не слишком-то злыми.

– Рано еще, – успокоил его Мак. – Кофе даже не успели выпить. Поедят – будут выглядеть иначе.

– Вы с нами идете? – строго спросил Дейкин.

– Понятное дело, – ответил Мак. – Послушай, Дейкин, имеются люди, которые нам еду и припасы доставляют. Устрой так, чтоб за ними машины были посланы, когда надо будет все привезти.

– Ладно. Это к вечеру понадобится. Бобы съедены будут. Чертовски трудно такую ораву прокормить.

– По мне, так драку надо начинать, как только скэбы с поезда спрыгнут, – сказал Берке. – Хорошо их тепленькими на испуг взять.

– Нет, сначала лучше поговорить, – возразил Мак. – Я собственными глазами видел, как добрая половина скэбов из такого вот поезда переходила на сторону забастовщиков, если с ними правильно разговаривали. А если наброситься на них и напугать, они только озвереют.

Пока Мак говорил, Дейкин глядел на него с некоторым подозрением.

– Ладно, – решил он. – Пора двигать. Мне надо еще отобрать парней, которые останутся. Док и его ребята приберут в лагере. Я поведу свой грузовик, Лондон и Берке могут ехать со мной. Да оставьте вы эти старые банки там, где они есть!

Солнце уже всходило, когда длинная ровная людская колонна потянулась из лагеря. Командиры отрядов выравнивали колонну, приказывая держаться обочины. Джим услышал, как кто-то распорядился: «Не возитесь с этими комками. Подождите, когда к железке выйдем. Там камни хорошие, гранитные будут».

Послышалось пение – фальшивое, нестройное – хор не привычных к пению людей. Во главе колонны катил зеленый грузовичок «шевроле» Дейкина, лениво, на малой скорости. За ним тянулся народ, а оставшиеся в лагере женщины кричали им вслед прощальные слова.