Теперь из-за плотной учёбы в университете Джейн писала сестре гораздо реже, чем первые месяцы после разлуки. Алесе даже стало казаться, что былая близкая связь между ними начинает нещадно рушиться…

Большую часть времени она тратила на уход за матерью. Отдавала всю свою любовь и силы, да что уж там, всю себя. Девушка приносила ей охапки полевых цветов и держала комнату в абсолютной чистоте. Постоянно следила, чтобы в тёплые дни окна были открыты и помещение хорошо проветривалось.

– Нужно ли тебе ещё что-нибудь? – с беспокойством спросила Алеся, очередной раз подавая маме кружку ромашкового чая.

– Нет, Лесечка, у меня есть все необходимое. Отдохни. В последнее время ты только и делаешь, что сидишь возле моей постели. Я не хочу становиться тебе обузой, – слабым голосом сказала Рита.

– Не говори так, мама, никакая ты не обуза! – возразила Алеся, сжимая ее ладони в своих.

Рита слабо улыбнулась. От былой красоты женщины практически ничего не осталось, она очень похудела и побледнела. Когда-то румяные щеки теперь впали, лицо осунулось, а под глазами темнели большие круги.

– Мне нужно поспать, прогуляйся. Погода сегодня просто чудо, – сказала женщина.

– Хорошо, отдыхай, – ласково сказала Леся и вышла на террасу.

Она посмотрела вокруг, затем прислонилась к колонне и, закрыв глаза, глубоко вдохнула.

В конце августа воздух был свежим и приятным, ветер слегка скользил по густым, рыжим волосам, будто бы увлекал их в нежный, осенний вальс. Наслаждаясь утренней тишиной и пением птиц, девушка ушла в свои мысли…

– Скоро мне исполняется шестнадцать, так и до совершеннолетия недалеко. Как жаль, что мама болеет, мы ведь собирались на отдых, к морю. И Джейн писала, что, может, появится возможность на недельку приехать домой.

О том, что Рита болеет, Джейн ничего не знала. Чтобы лишний раз не волновать сестру и не отрывать ее от учебы, Леся умалчивала об этом в своих письмах. Но сейчас она понимала, что, если Джейн все же приедет, она, конечно же, обо всем узнает и все поймет. От этого на сердце становилось тяжко…

– А родителей снова не будет рядом… – с грустью думала девушка.

– Я же их совсем не помню… Знаю лишь то малое, что помнила Джейн. И эти странные сны, которые я вижу нечасто… – ее мысли прервал громкий звук.

– Мама… – пронеслось в голове.

Вбежав в комнату Риты, Алеся увидела разлитую воду и осколки кувшина, стоявшего на тумбочке.

– Мама! Мама! Что произошло!? – тревожно выпалила Алеся.

– Сердце… – не открывая глаз, прошептала Рита.

– Врача! Папа, вызывай врача! – закричала девушка. Ее голос звучал очень громко и испуганно.

Вбегая в комнату, супруг набрал номер доктора. Нервно крутя цифровой диск и прикладывая трубку к уху, он объяснил всю срочность положения.

Взволнованная девушка шире распахнула окна, а растерянный Марк безмолвно стоял возле постели жены и не понимал, чем еще можно помочь.

Врача ждали недолго. Осмотр был спешным, больную положили на носилки и переместили в автомобиль.

– Все будет хорошо, мы уже почти на месте, – утешал любимую Марк, ласково гладя ее по голове.

В больницу приехали быстро.

– Пациентке нужна срочная операция, – повторно осмотрев больную, подытожил врач. – Вы даёте свое согласие?

Секунда тишины, будто все вокруг замерло. Марк растерянно кивнул. У Алеси сжалось сердце.

Через несколько минут Рита уже лежала на операционном столе. Дверь захлопнулась, дочь и муж были по другую сторону и не могли ей ничем помочь. Вся надежда была лишь на врачей.

Просидев под дверью операционной около шести долгих часов, девушка окончательно потерялась во времени, мысли спутались в один клубок отчаяния. Каждой клеточкой своего тела она желала лишь одного – благоприятного исхода операции.

И вот, наконец-то, дверь отворилась, вышел врач. Его лицо было озадаченным и хмурым.

– Ну, как она? Все прошло хорошо? Мама жива, с ней все в порядке? – Леся проговорила это столь быстро, что в груди закончился воздух, и она сделала глубокий вдох.

– Понимаете, – врач замялся, – ее организм был очень ослаблен, болезнь вытянула все силы, и…Сердце не справилось. Мы сделали все что могли… Простите…

Девушка будто окаменела, в этот момент в ней остановилась жизнь. Не веря в произошедшее, она покачнулась, ноги подкосились. Плача Марка и утешений врача Алеся уже не слышала, разум затуманился, а перед глазами все плыло. Только стук сердца в ушах и невозможность вдохнуть полной грудью. Пара мгновений – и ее окончательно покинули силы, стресс и бесконечные переживания сыграли свою роль, девушка упала.

Последнее, что она слышала, были чьи-то крики и шум. Сквозь пелену она видела, как кто-то подбегает к ней, пытаясь поднять. Но все это было уже неважно. Ее мамы не стало. И теперь, провалившись в глубокий бессознательный сон, Алеся больше никого не видела и не слышала…

Эмоциональное и физическое восстановление продлилось около трех недель, которые девушка провела в больнице. Смерть приемной матери она пережила очень тяжело. А несколько безуспешных попыток связаться с сестрой полностью подавили её.

Без мамы дом словно осиротел. Пустые комнаты и безмолвная тишина лишили девушку былой жизни. На душе было тоскливо. Лицо ее теперь стало печальным и задумчивым, даже с папой она была немногословна… Началась новая однообразная жизнь, в которой не было места веселью и радости.

Алеся сидела на краю кровати, в последний раз осматривая свою комнату печальным взглядом. Ответа сестры на просьбу забрать её, она так и не получила. Других родственников у нее не было. Фирма, в которой работал папа, разорилась. Средств к существованию катастрофически не хватало. Марк не мог должным образом обеспечить дочь, несмотря на большое желание оставить ее у себя. Все попытки найти работу оказались тщетны. Опека приняла решение – отдать ее в детский дом.

На Лесю нахлынули воспоминания. Прямо тут, сидя на краешке кровати, в свой день рождения, она прокручивала в голове все, что было связано с ее детством, комнатой и этим домом.

Как в восемь лет во время догонялок с сестрой, она случайно задела вазу с сухоцветами.

– Да, вдребезги тогда всё разлетелось, а ведь мама мне даже ничего не сказала, лишь обняла. Теперь-то я понимаю, что самое важное для неё было то, что со мной всё в порядке, – на глаза навернулись слезы.

– Или как во время своих привычных занятий рисованием я расписала всю стену цветами и бабочками. Как же хорошо тогда было, всё моё беззаботное детство прошло в этом доме, – думала девушка.

Теперь со всем этим она прощалась, и, сама того не осознавая, прощалась уже навсегда…

– Алеся, пойдем, нам пора, – позвал Марк.

– Да, папа, сейчас иду, – растерянно отозвалась девушка.

Выходя из комнаты, она накинула на плечо рюкзак и спустилась по лестнице в сад. Сильно постаревший за последнее время Марк грустным взглядом смотрел на неё.

– Я должен передать тебе кое-что от Джейн, – сказал он.

Услышав имя сестры, девушка встрепенулась. Она тяжело вздохнула.

– Письмо? – спросила она.

Мужчина начал искать что-то у себя в карманах и вскоре достал оттуда браслет. Точнее то, что от него осталось. Сейчас он был похож на небольшую ржавую спираль.

– Она дала его мне заранее и очень хотела, чтоб в свое шестнадцатилетие ты обязательно его получила, – с этими словами приёмный отец вручил браслет имениннице.

Несмотря на обиду на Джейн, Алеся приняла подарок. Еще раз поблагодарив папу за все и обнявшись с ним, девушка направилась в сторону ожидавшего ее авто.

– Постой, – твердо прозвучал голос Марка.

– Прежде чем ты уедешь, я должен тебе ещё кое-что рассказать, – сказал он.

Алеся обернулась, в ее взгляде читался вопрос.

– В детстве ты очень любила часами сидеть в саду, наблюдая за бабочками. Во время одной из таких прогулок мы с Ритой услышали твой плач и сразу выбежали на улицу. Я понял, что ты упала, и, подняв тебя с земли, увидел, обо что ты споткнулась. Это был не корень дерева, как подумали мы, а свёрток с надписью: "Алесе на шестнадцатилетие".