Аделина увидела автомобиль Андрея в окно. На пассажирском кресле гордо восседала Ольга.

“Ну нет, трезвая я этого не переживу”, – подумала Аделина и налила себе полный стакан рома.

Андрей, к ее удивлению, зашел в дом один. Он долго ходил кругами по гостиной, заламывая руки и облизывая сохнущие от волнения губы. Настолько долго, что Аделину начало укачивать. За это время она успела опустошить стакан и налить второй.

– Если, ты до утра собрался паркет топтать, то можно я спать пойду?

– Нет, стой, пожалуйста, я только настроился. Аделина, мне нужно сказать тебе две очень важные вещи. Первая… прошу, только не перебивай, – Андрей повернулся спиной к окну, будто опасаясь, что сидящая в машине Ольга умеет читать по губам. – Главное, ты должна это знать, я не переставал любить тебя ни на секунду. Ты сама оттолкнула меня, выкинула, буквально, из своей жизни. Больше всего на свете я хочу все вернуть, хочу быть с тобой и в горе и в радости.

– Душевно сказал. Ну, в горе у нас уже не вышло, а для радости я тоже особых причин не вижу, – надменно ответила шокированная Аделина.

– Погоди, есть еще кое-что. Ольга беременна. От меня.

– Спасибо, что уточнил, а то я уж заволновалась.

– У нее нет ни своего жилья, ни работы, ни дохода, я легко отсужу ребенка. Да, мне кажется, она и сама его запросто отдаст за хорошие отступные. Мы с тобой снова можем быть вместе.

– Сам-то понял, что сказал? – Аделине показалось, что она ослышалась. – Да в жизни никогда этому не бывать. Ты трус, предатель, тряпка и просто чмо безобразное. Надеюсь, ты не ждал специально, когда она забеременеет, чтобы замутить и предложить мне такую хрень. – Аделина забыла, что иногда нужно заново набирать воздух в легкие. – Тогда ты еще более поехавший, чем я.

– Что ж, я ожидал такого ответа, но все же надеялся на лучшее, на твое благоразумие. Если твой ответ категорическое “нет”, то мы с Ольгой и будущим ребенком хотели бы переехать в этот дом.

– Я что, попала в какой-то польский артхаус? Ты мне только что предложил снова сойтись и отжать или… купить еще неродившегося ребенка у Ольги. У Ольги, которая сейчас сидит в твоей машине прямо перед этим окном. А теперь ты предлагаешь мне съехать из нашего дома?

– Ну по правде-то он на меня оформлен. Если ты отказываешься быть со мной, то я останусь с Ольгой и с ребенком, и будет логичнее, если в доме будем жить мы. Семьей. Тебе одной такой большой ни к чему.

– Насколько беспринципной надо быть, чтобы хотеть заселиться с будущим ребенком в дом, у которого такая печальная история. Она как женщина должна понимать, что мой дух отсюда не вытравить. Каждая мелочь, каждый гвоздик будет напоминать обо мне.

– Насчет истории. Я не очень много рассказывал про нас с тобой.

– Стоп, ты хочешь сказать, она вообще ничего не знает? – Аделина, ожидаемо не выдержала и повысила голос.

– Во-первых, ты снова пьяна, а во-вторых, не всем обязательно в подробностях знать о чьем-то неудачном опыте.

– Ты что назвал неудачным опытом, скотина? Могу словарь подарить, чтобы ты прочитал разницу между неудачным опытом и сраным концом света! А заодно узнать значение таких слов, как верность, честность и мужественность.

– Ты слишком драматизируешь.

– Я сейчас тебя убью. Не потому что ты меня взбесил, не потому что я в ярости. И даже не потому, что ты так быстро нашел утешение в объятьях унылой второсортной дуры и заделал ей ребенка. За такую мелочь я потом сидеть не хочу. Я убью тебя, чтобы из твоего поганого рта больше никогда не вылетело ни единого поганого писка, – Аделина посмотрела на дно пустого стакана. – Как символично, – прошептала она себе под нос и перевела взгляд на Андрея. – Я не знала силы, мощнее и крепче нашей с тобой любви. Наша семья казалась мне гранитной скалой, о которую с легкостью разбивались лодки с любыми трудностями, оттого все, рухнувшее в один миг, причиняет такие страдания. Но, видимо, только мне, – Аделина отставила бокал в сторону, на мгновение побоявшись сжать его слишком сильно. – Слова, хоть на градус, обесценивающие ту трагедию, которая случилась у нас с тобой, сказанные тобой, твоим голосом, ранят меня настолько, что я готова перерезать твое мясистое горло тупым кухонным ножом. Как по-другому прекратить это издевательство над нашим прошлым, я не, извини, не знаю.

– Тебе просто нужно выспаться. Завтра, возможно, будет стыдно за свое поведение.

– Да, ты прав, нужно выспаться. Может, чай с ромашкой заварить, – Аделина подошла к барной стойке и через секунду резко развернулась к Андрею с адским огнем в глазах, держа в руке огромный нож для разделки мяса. – Или кишки тебе выпустить все-таки?

– Господи, Аделина, да ты реально поехавшая истеричная алкоголичка, тебе лечиться надо, положи нож, пожалуйста, я тебя прошу.

– Либо ты сейчас уйдешь, сядешь в машину к своей болонке и испаришься, либо мы завтра будем во всех новостях.

– Все сказал, как мы обговаривали? – не отрываясь от экрана телефона, спросила Ольга.

– Ну почти.

Оба посмотрели в сторону дома. В окне, зловеще подсвеченная тусклым светом от барной стойки, мрачной тенью стояла Аделина с ножом в руке, один в один повторяя кадр из фильма ужасов.

– Не задался разговор, я так понимаю, – флегматично протянула Ольга.

– Господи Иисусе, спаси и сохрани, – Андрей наконец тоже заметил Аделину в окне и со всей силы нажал на газ.

Машина с ревом и свистом колес унеслась в ночь.

Проснулась Аделина ближе к обеду со ставшей уже привычной головной болью. Она встала и пошла на кухню, прихватив с журнального столика недопитую бутылку рома.

Она понимала, почему Андрей не хочет разводиться, осознавала, что и сама не готова рвать ту тонкую ниточку, которая их еще связывает. Но с беременностью Ольги все теперь круто поменялось.

Аделина сделала большой глоток рома прямо из бутылки. Стало немного легче.

За окнами показалось какое-то движение, послышались голоса. Аделина накинула кофту и вышла на террасу.

Ко входу приближался Андрей в сопровождении двух полицейских.

Дальше все было как в тумане: поиск документов на дом, свидетельства о браке, унизительные объяснения с представителями правоохранительных органов и не менее унизительный сбор вещей.

Могла ли она бороться? Остались ли у нее силы отстаивать свое право жить здесь? Морально подавленная и полностью разбитая, Аделина будто наблюдала со стороны, как наполняются вещами откуда-то взявшиеся коробки, как все остатки ее жизни пакуются и плотно обматываются скотчем. Она не понимала, куда Андрей везет ее, не узнала даже адрес. Сознание начало постепенно возвращаться, когда они остались вдвоем в какой-то незнакомой квартире.

Она была красивая и обставлена со вкусом в любимом стиле Аделины и ее любимых цветах. Просторная гостиная и уютная роскошная спальня выходили окнами на заснеженный парк. Окна были от пола до самого потолка и наполняли квартиру светом в, казалось бы, пасмурный день. Андрей постарался на славу. Он учел все детали, каждую мелочь, все, что любила Аделина. Он точно готовился к этому задолго до вчерашнего разговора.

– Сраный ты лицемер, – без злобы прошептала Аделина.

– Я снял эту квартиру для тебя с возможностью выкупа. Если понравится здесь жить, после раздела имущества мы тебе ее купим. Наша квартира на Кипре уже такого дохода, как раньше, не приносит, ездить туда отдыхать Ольга тоже не хочет. Миллионов за тридцать спокойно продадим. А частью акций я тебе твою долю в доме отдам. Надо посмотреть валютные рынки и …

– Не будет никакого раздела. Брачный договор перечитай, – Аделина безучастно смотрела в окно, – в любом случае, пока я этим заниматься не хочу, у меня отпуск. И, вероятно, он затянется. Проваливай к черту, Андрей.

– Я буду платить за квартиру и, пока ты не работаешь, буду переводить тебе деньги на карту. Если что-то понадобится, сразу звони. Твоя машина на подземной парковке справа от лифта. И, прошу тебя, давай попробуем жить дальше. Оба. Ты хоть слышишь, что я говорю? – Андрей постоял несколько секунд, глядя на смотрящую в одну точку Аделину, махнул рукой и вышел из квартиры.