– Как же ты ошибаешься…– горячие соленые струи текут по моим щекам…

– Ошибки, удел слабых, Стась. – Выдыхает слова мне в лицо.

У меня нет возможности сбежать, выплакаться и скрыться от его жгучих черных глаз.

– Отойди, Лакницкий.

– Оу, вот так ты теперь заговорила? – упирается руками в стену, и я оказываюсь в ловушке.

– После того, что я видела, я имею право на всё! – толкаю Леона, но он скала. Твердая грудь, крепкие мышцы, ни грамма жира.

– Я уже сказал, что Алонцева временное явление. Ты по–прежнему моя жена, а я по–прежнему твой муж.

Я не нарочно усмехаюсь. Мой мир рушится, вера в любовь тает налету.

– Ты слишком самоуверен. Я не прощу тебя. Никогда. Твои руки, что сейчас мешают мне уйти, ласкали другую девушку, доставляли ей удовольствие. Твой агрегат погружался в киску этой…мымры!

Собираю все силы в кулак и отпихиваю Леона. Смотрит на меня исподлобья. Готовится атаковать. Пользуюсь шансом и проскальзываю за дверь. Бегу сломя голову. Не осознаю, куда и зачем.

– Стася! – гудит на весь коридор низкий мужской голос. – Стася, твою мать!

Но меня не остановить. Никому. Даже самому богу.

– Станислава Игоревна? – Катерина Васильевна окликает меня у лифта. Я жму на кнопку раз сто, еле сдерживая рыдания.

Годовщина, ужин, смена имиджа…все разбивается.

– С вами всё в порядке? – она трогает меня за плечо, и когда я оборачиваюсь, ахает. Видимо тушь под глазами окончательно потекла. Может быть, поэтому перед глазами темно?

–Нет, но будет. – Я много раз киваю, опять давлю на хромированную кнопку и боковым зрением замечаю Алину. У нее в руках стопка папок, под мышкой рулоны с чертежами. Не могу смотреть на ее лицо, только на ноги в красных туфлях. Пусть продолжает быть безликой серой тенью. Не любовницей моего мужа.

– Хотите, я провожу вас? – интересуется Катерина Васильевна, а я отнекиваюсь, запрыгиваю в приехавший лифт и прижимаюсь к зеркалу спиной. Слезы волной вырываются наружу. Нечем дышать. Сердце лопнет, если не заставлю себя успокоиться. Но как? Любимый предал меня. А я верна ему с момента нашего знакомства. Он пришел к нам в ВУЗ для участия в студенческом собрании и прочитал воодушевляющую лекцию о современной архитектуре. Помню, сидела с открытым ртом и внимала каждому его слову. После его выступления я попросила парочку советов насчет темы дипломной работы, а он… пригласил меня в ресторан. Мы пробыли в нем полвечера, разговаривая обо всем на свете.

Мы всегда много говорим. Говорили…делились впечатлениями за день, маленькими открытиями и большими радостями.

Рукавом пальто растираю нос. «Мы» больше не существует. Всё в прошлом. Закрылся занавес, актеры разошлись.

Пронзительный рев. Визг тормозов и я на асфальте. Лицом вниз. Ничего не пойму. Бизнес–центр позади меня, вокруг незнакомые люди. Слишком шумно.

– Стася? – Архип, друг Леона со студенческих времен, присаживается на корточки и осторожно касается моей спины. – Ты чего бросилась под колеса?

Я моргаю. Сначала медленно, а затем часто–часто. Челюсть ноет. Похоже я хорошо впечаталась ею в асфальт. Щеку еще щиплет.

– Архип! – я кидаюсь в его объятия и рыдаю. Громко. На всю улицу.

– Расходитесь, устроили цирк! – орет он на толпу, а меня ласково поглаживает по макушке.

Зеваки расступаются. Парнишка в зеленой шапке снимает мое падение на камеру телефона. Вижу злорадную улыбочку, сквозь мокрую пелену перед глазами.

Архип словно на подсознательном уровне читает мои мысли, встает вместе со мной и, усадив меня в машину, идет к «кузнечику» и выхватывает смартфон. Не слышу, о чем они говорят, но перечить Архипу нельзя. Он занимается безопасностью людей и их имущества, владеет единоборствами и в два счета может отправить туда, где зимой в пальто холодно.

– Спасибо, – тихо произношу я, когда Архип садится за руль, – я не знаю, что со мной произошло.

– Хорошо, что у меня отличная реакция. Будь на моем месте криворукий водила, в лучшем случае ты бы отделалась переломом ног.

– Прости, – я тяну воротник пальто к лицу и прячусь в нем, – прости…

Архип заводит двигатель и давит на газ.

– Не выношу женские слезы. Сразу в детство возвращаюсь. Тебе нужна Данка.

Дана, жена Архипа очень мудрая, хоть и немного дерзкая девушка. Она довольно давно держит школу английского языка и может гордиться своими выпускниками, которые стали дипломатами или государственными служащими.

– Нет, не хочу вас стеснять и уж тем более плакаться в жилетку. Отвези меня до…– на секунду задумываюсь, а куда мне ехать? Я не имею недвижимости помимо квартиры, в которой прожила последние пять лет. – До аэропорта. Я хочу купить билет на самолет.

– И куда полетишь? В Москву разгонять тоску? А? Леон в курсе, что ты решила уехать?

Слева и справа бесконечное движение. Город живет своей жизнью. Архип расслабленно управляет машиной и успевает бросить на меня мимолетный взгляд.

– Если ты не скажешь ему, буду очень благодарна.

– Понятно. Драма.

Он шмыгает носом и переключает скорость. Через полчаса мы заезжаем в частный поселок. Красивые дома тянутся рядком до самого озера, которое сейчас покрылось тонким ледком.

– Всё, можешь выходить.

Я открываю дверь, едва он выдергивает ключи из замка зажигания, и сразу же начинаю трястись от холода. Дана спешит к нам навстречу, набросив на себя длинную шубу.

– Стаська, какими судьбами? – ее глаза вываливаются из орбит. – Ты ранена? Коть, ты, что с ней сделал?

– Это не я. Веди ее в дом, а я вернусь в город. Из–за нее не доехал куда хотел.

– Ладно, целую! – выкрикивает, Дана и обнимает меня за плечи. – Замерзла, бедная.

В доме семьи Швец тепло и уютно. В центре большой комнаты горит камин. Не искусственный, а настоящий. Пахнет фирменным мясным пирогом Даны. Постоянно прошу у нее рецепт, но она не выдает фамильную тайну.

– Раздевайся, проходи на кухню. Будем чай пить.

Она шустро исчезает. Я снимаю сапоги, пальто и прохожу в гостиную. Сто лет не была у них в гостях. На стенах появились новые фото. На диване маленькие подушечки. А на открытой металлической полке увеличилось количество книг.

– Кстати, ты потрясно выглядишь! Тебя идет быть блондинкой! – кричит Дана из кухни и я бреду к ней.

– Спасибо, что заметила, – криво улыбаюсь, провожу рукой по волосам и сажусь на высокий стул у кухонного острова, – мне приятно.

– А что Леончик? Не оценил?

Подмигивает мне, стоя у духового шкафа в силиконовых рукавицах. Я закрываю лицо руками и реву. Она подбегает и крепко–крепко обнимает.

– Подруга, ты что?

– Он кувыркается с Алиной. С этой длинноногой курицей.

– Чего? Ты с ума сошла?

Дана вынуждает меня взглянуть на нее. Из–за слез ноют ссадины на подбородке и щеке.

– Леон предан тебе как пес. Хатико, блин.

– Я застала его с ней. Сегодня. В туалете. Их стоны все еще эхом в ушах…

Я плачу и плачу, а Дана молчит.

– Пудель! Кастрирую!

Сбрасывает рукавицы и приставляет руки к бокам.

– Просто не верю!

Она входит в раж и расхаживает туда–сюда.

– Я готовилась к годовщине, а он…– бормочу под нос, но Дана слышит.

– Козлина, – торопится к духовке, из которой уже дым валит, – твою же!

Достает пирог, с грохотом ставит на доску и хватается за голову.

– И ты естественно убежала?

– Да. – Я всхлипываю, глядя на нее.

– А ссадины откуда?

– Сама не заметила, как ринулась на дорогу. Прямо перед машиной Архипа.

– Дурёха. Какая же ты, дурёха, Стась!

Дана подходит и опирается о мои колени. Ее серо–зеленые глаза светятся жаждой мести.

– Ты показала ему, что ничего не стоишь, что об тебя можно ноги вытирать. Ты оставила их там, в офисе, один на один. Понимаешь?

Хлопаю ресницами и ничего не говорю.