Горячее нетерпение пассажирок подгоняло каждое из трех такси, мчавшееся мягкой летней ночью по направлению к Альберт Мемориалу. Несмотря на поздний час, прекрасная погода выманила на улицу множество людей. Одни выгуливали собак, другие просто бродили рука об руку, наслаждаясь чудесным теплом.

Врожденная застенчивость заставила Джорджину выйти из машины рядом с многоквартирным домом. Она боялась оказаться слишком приметной, покинув такси прямо у Альберт Мемориала. Водитель, возможно, захочет узнать, что она собирается делать там посреди ночи, хотя, это, конечно, и не его дело.

О Боже, из-за чего она волнуется? Нужно контролировать свои эмоции. Ник Элбет хочет видеть ее. В месте, памятном для них обоих. В месте сладостных воспоминаний, в уединении, которое невозможно в Челси Мьюз с болтающимися там американками. В мозгу прокручивались все возможные причины для этой встречи. Вдруг, он хочет, чтобы они все сбежали вместе? Сегодня ночью? Чтобы пожениться? В безумной спешке тайного ухода она все же вспомнила о паспорте и взяла его с собой, на всякий случай.

Было без нескольких минут двенадцать. Она пробиралась по затененной стороне мемориала, укрываясь за любым выступом от случайного взгляда.

– Ник?

Страстная надежда, что он возникнет из темноты и обнимет ее, быстро разрушилась. Она одна, ждет. По непонятной причине Джорджина вспомнила строчку из «Разбойника» Альфреда Нойса: «Я приду к тебе по лунному лучу, даже если ад преградит дорогу». Ожидание – вот настоящий ад.

Подход Моны к побегу из дома базировался на лекции по режиссерскому мастерству визуального обмана, которую она однажды посетила в Нью-Йорке. Сравнимая с техникой, используемой магами, идея состояла в отвлечении внимания от реально происходящего. Действуя в этом духе, после того, как все трое закрыли двери спален, Мона распахнула свою и, притворно спотыкаясь, пошла по коридору. «Не бойтесь, это я! Чертовски хочется пить! Иду вниз выпить чего-нибудь!» – прокричала она, не обращаясь ни к кому конкретно.

Ее тяжелые шаги вниз по лестнице разбудили бы и мертвого. Громкий звон стаканов и бутылок, чертыхание, и она протопала обратно в комнату, хлопнув напоследок дверью. «Извините за беспокойство!»

Как потом выяснилось, ее представление оказалось абсолютно ненужным. Когда несколько секунд спустя она осторожно выскользнула в коридор с туфлями в руках и прокралась вниз по лестнице, Мона еще не знала, что Джорджина и Эми уже ушли. Эми выбралась через окно, Ник доказал доступность и легкость этого пути.

Вспомнив, как Ник стал на крышу «Даймлера», чтобы добраться до окна, она, перед «отходом ко сну», как бы случайно поставила один из столов под окно. Это будет легкий прыжок, она уверена, самое большее – десять футов, и, возможно, удар приведет к столь желанным последствиям. Таблетки Ника все еще не подействовали.

Случайное такси, пойманное в их тихом районе, теперь мчалось вдоль элегантных улиц и площадей.

– Вы уверены, что вам нужен Альберт Мемориал? – спросил водитель. – В это время суток?

– Я кое с кем встречаюсь.

– Отлично, мадам.

Мадам. Ей нравится, как британцы называют женщин – «мадам». Мадам Элбет, если позволите.

Ник был самым волнующим мужчиной среди всех, когда-либо встреченных ею. Более того, он беспокоился о том, что происходит с ней, не так ли? Если нет, тогда зачем доставал эти дефицитные таблетки?

На часах Эми было пять минут первого. Она опоздала.

Возможно, он ушел, обидевшись, что она не пришла? Ник? Она не может просто стоять здесь, как дурочка. Две лестницы вели к самому памятнику – огромному богато украшенному постаменту с гигантской статуей принца Альберта. У подножия монумента темнели трудноразличимые фигуры. Ник? Он ли притаился в тени памятника?

Она взбежала по ступеням и бросилась к мраморной стене, от которой отделилась фигура.

– Ник! О, Ник, я здесь!

Мона Девидсон шагнула навстречу.

– Какого черта ты здесь делаешь? Ошеломленная, Эми отскочила назад и непременно покатилась бы вниз по гранитной лестнице, если бы Мона не поддержала ее под руку.

– Кто тебе сказал, что я буду здесь? – потребовала объяснений Мона. – Ты шпионила за мной и Ником? Говори, ты, маленькая дрянь, или я вытрясу из тебя всю душу!

В подтверждение своих намерений Мона прижала руки Эми к ее худенькому телу и стала безжалостно трясти бедняжку с такой невероятной силой, что Эми подумала – ее шея непременно сломается.

– Пожалуйста… Мона… не надо… Ты делаешь мне больно! Мона! Перестань! Мне больно! Ради всего святого, Мона, прекрати!

Послышался звук торопливых шагов, крики, и кто-то попытался разнять их. Столкновение трех тел закончилось падением на травянистый склон. Живой клубок из брыкающихся ног и рук покатился вниз, пока Джорджина не выбралась из тугого сплетения. Она опрокинулась спиной на траву и буквально зарычала от ярости.

– Он не мог сделать этого! Он не мог поступить так!

Тяжело дыша от переполнявших ее чувств, Мона произнесла:

– Он сделал.

Эми лежала лицом вниз и вдыхала свежий запах травы, пытаясь восстановить душевное равновесие.

– О мой Бог, ты в порядке? – на взгляд Моны Эми была похожа на тряпичную куклу с оторванными руками и ногами. Я сделала тебе больно? Мой Бог!

– Со мной все в порядке, – самая юная из подруг села, подтянув колени к груди. С недоумением она произнесла:

– Вы имеете ввиду, что Ник назначил здесь свидание нам троим? Но зачем?

– Может быть, он грабит сейчас дом, – предположила Мона.

Джорджина сухо рассмеялась.

– Там нечего красть.

– Тогда, черт побери, зачем?

В этот самый момент ответ стал ясен. На дороге послышался знакомый шум «Даймлера», потом скрип тормозов и настойчивый длинный гудок. Ник Элбет выскочил из машины с пакетом в руке и положил свою ношу на нижнюю ступень. Он тут же вернулся к автомобилю и умчался так быстро, что никто не успел и глазом моргнуть.

– Осторожно! Возможно, это бомба! – прокричала Мона, когда они поползли вниз по склону. В пакете оказались три бокала, двухлитровая бутылка шампанского и записка, адресованная трем девушкам. «Простите за мелодраму. Роксана и я летим во Францию, чтобы пожениться. Я уверен, вы все согласитесь, что я «прожорливый» ухажер с эксцентрично-абсурдным чувством юмора, и смиренно прошу вас поднять тост за мое новое предприятие в знак особой памяти о товарищеских отношениях, родившихся между нами в Челси Мьюз. Я буду думать о каждой из вас с любовью и желаю исполнения всех ваших сердечных желаний. Как всегда и навечно, Ник Элбет».

– Дерьмо! – крикнула Мона.

– Пожалуйста, Мона! – Эми ненавидела подобные выражения.

– Это наше шампанское, – запротестовала Джорджина. – Или, точнее, Эми.

Эми заказала две большие бутылки шампанского «Вдова Клико» в винной лавке, расположенной в начале их улицы. Эта – одна из них, судя по бирке магазина.

– Сукин сын! – взорвалась Эми.

– Пожалуйста, Эми! – Мона замахала руками, словно вот-вот была готова упасть в обморок. – Твой язык!

Джорджина также замахала руками в притворном шоке.

– Мы леди! Вы знаете, мы не можем поддерживать подобный разговор!

В своем депрессивном состоянии Эми не воспринимала юмор.

– Но почему? Я не понимаю!

«Как можно быть такой наивной?» – подумала Мона и произнесла:

– Ты хочешь, чтобы я разложила тебе все по полочкам?

Это замечание вызвало рыдание Эми и суровый взгляд Джорджины.

– Как ты смеешь говорить ей такое? У бедняжки разбито сердце! Она зациклилась на Нике! Любой увидит это!

– Ах, так? Ну, ладно, у меня тоже разбито сердце! Ник и я… ну, мы должны были рассказать тебе, и он обещал сам сделать это… Ник и я собирались пожениться!

В обычно прохладных голубых глазах Джорджины вспыхнуло пламя.

– Врунья! – она залепила Моне крепкую пощечину и толкнула на землю. – Ник Элбет любит меня! Он собирался жениться на мне! Он…