- Все было замечательно. - Девушка погладила степняка по обросшей редкими светлыми волосами щеке. - Спасибо. Можем вечером повторить. - Вечером? - даже испугался охотник. - Ну, ты знаешь… Ты такая ловкая, но я вечером, - наверное, еще буду… Не готов.

- Это я так сказала, в шутку! - Элоиз совершенно забыла, что степняки в своих вырождающихся племенах не отличались любвеобильностью. - Конечно, сразу, как ты будешь готов. Только не забудь сказать!

- Да, - вздохнул Эль, ни капли не поверив последним словам девушки. - А у тебя сейчас глаза особенно желтые. Не как всегда. Прямо как солнца. - Ужас какой, - улыбнулась Элоиз сомнительному комплименту. - Это от счастья. Пойдем дальше?

К вечеру путешественники впервые заметили изменения в окружающей их Степи. В этих местах, расположенных восточнее и севернее тех, где они странствовали прежде, трава мало помалу становилась выше и зеленей, кустарник все чаще образовывал широкие густые заросли, которые приходилось обходить, да и сам рельеф теперь изобиловал впадинами и пригорками. Больше стало насекомых - и в воздухе, и на земле, - соответственно прибавилось и забот у Элоиз, которая, действуя сознанием, разгоняла всех опасных тварей.

Полностью пропали следы людей, давно уже не попадались побелевшие кости участников Великого Похода - они остались южнее, на пути к Смертельным Землям. Не кочевали здесь, судя по всему, никакие племена, поскольку эта местность находилась чересчур близко к территориям, постоянно контролируемым смертоносцами. Но и патруля опасаться не приходилось: пауки совершенно не опасались нападений со стороны Степи, патрульные занимались не предотвращением злоумышлении, а лишь отловом пригодных для поддержания человеческого рода самцов. Элоиз, возвращаясь мыслями к недавно произошедшему между девушкой и охотником, рассказала ему о странной проблеме жителей Города Пауков: стремительном вырождении людей в два-три поколения. - Вырождение - это как у нас? Питти все говорил, что мы в Степи вырождаемся… - загрустил Эль.

- Не совсем так… Даже совсем не так: люди в Городе остаются нормального телосложения, вот только глупеют… А очень часто уже рождаются без ума. Поэтому паукам все время нужен прилив свежей крови, иначе люди переведутся за какие-то три сотни лет. - Да разве смертоносцы именно того и не хотят?

- Нет! - Элоиз от досады зло дернула себя за волосы. - Это человеческая логика, понимаешь?! Победитель уничтожает побежденных! А смертоносцы об этом даже не думают, иначе они бы давно прочесали и Степь, и Лес, и Реку! - А что за Рекой? - некстати поинтересовался любопытный Эль.

- Другой лес, кажется… Неважно! Смертоносцы готовы к сосуществованию, они не являются вершиной эволюции, как человек, не несут в себе миллионов лет борьбы за выживание… Они в паутине просидели эти миллионы лет, и совершенно не боятся, что их кто-то вытеснит с их паутины, понимаешь? Это невозможно. Поэтому восьмилапые не убийцы, как млекопитающие хищники и полухищники, они готовы жить рядом с людьми. - А зачем тогда они нас едят?

- Потому что им вкусно, Эль. К этому надо спокойно относиться. Вот мы едим сороконожек? Еще как. А пауки - людей. Никакой разницы тут нет. - Элоиз, в тщетных попытках донести до неграмотного степняка свою мысль, даже застонала. - Ох… Ну, представь, что мы бы тоже ели смертоносцев? - Двое недавно попробовали… Гадость.

- Гадость, а если бы было вкусно? Ели бы. Какая разница - разумным было существо или нет, если имеешь дело с трупом?

- Есть разница, - упрямо помотал головой охотник. - Если нет разницы, так мы бы ели тех, кто на охоте погибнет. А мы не едим. И того змеиного царя, который у Монастыря живет, я бы есть не стал, потому что он не Гусеница и не сороконожка. И смертоносцев не хочу пробовать, потому что Анза был моим другом. - Ну, зачем ты! - всплеснула руками девушка. - Ты же знаешь, что Анза… Ну, зачем ты… Слезы полились ручьем, и охотнику пришлось долго утешать свою спутницу, извиняясь и доказывая, что вовсе не имел в виду, будто Элоиз - черствая и циничная дрянь.

Им пришлось остановиться на некоторое время, а потом солнце оказалось слишком низко, чтобы стоило продолжать путь.

Эль предложил развести костер и устроить наконец «человеческий» ужин, и девушка согласилась, хотя и тяжело вздохнув, показывая, как некстати этот разговор о еде. Впрочем, степняк намека не понял и помчался охотиться. Простодушный Эль был уверен, что ему самостоятельно удалось выследить сороконожку и подкрасться к ней до того, как она успеет скрыться в одной из своих многочисленных нор. А Элоиз, о чем-то задумавшись, разводила огонь.

После ужина - сороконожка очень вкусна, если есть время, место и мастерство, чтобы как следует ее приготовить - путешественники сидели возле костра и поглядывали то на огонь, то на звезды, то друг на друга.

На Степь опустилась тишина. Звездное небо казалось лишь отражением этого огромного пространства, в темноте которого сияло множество костров. Эль осторожно вернулся к рассказу сумасшедшего смертоносца о Бияше, и на этот раз девушка выслушала его очень внимательно.

- Странная тварь этот Бияш… Значит, в Монастыре рождались мутанты… Но тогда нам опасно там находиться. А что будет, если я принесу туда паучат? Смертоносики вырастут, пойдет потомство - да такое, что мир перевернется?

- Бияш неуязвим, - подбросил в костер новую порцию хвороста степняк. - Убить его нельзя, он оживет и вернется, чтобы отомстить. Но, может быть, первым он не нападает? Может быть, с ним можно ужиться? Он, наверное, знает больше всех на свете, если так долго живет.

- И про Монастырь знает, и про Зеленый Огонь, который предки почему-то передали веселой семье Пси… Вот бы дать знать Класу и Питти, чтобы ни в коем случае не пытались его убить. Или все-таки это сказки?..

- Какие же сказки, если мне смертоносец рассказывал? - возмутился охотник. - Ты сама говорила: смертоносцы просто так врать не станут, только в крайнем случае! А этот к тому же был совсем больной: сожрать меня решил, чтобы приказ выполнить.

- Вот именно что больной, - улыбнулась Элоиз. - Может быть, он что-нибудь перепутал? Может быть… А может быть, нет… Что толку гадать? Придем в Город - может, узнаем… Ты давно молчишь про рану. Как она?