Ранним утром 2 мая 1072 года от старенькой деревянной церкви в Киеве, где лежали мощи Бориса и Глеба, в сторону Вышгорода с его новым каменным храмом направилось торжественное шествие. Сюда собрался весь княжеский, боярский, дружинный и духовный мир Руси. Здесь были все трое Ярославичей, их сыновья - Изяславичи - Святополк и Ярополк; Святославичи - Глеб, Давыд, Олег, Роман, Ярослав; Всеволодовичи - Владимир Мономах и двухлетний Ростислав, которого вынес к пароду на руках его пестун. Здесь же был и Всеслав, недавно примирившийся с Изяславом и снова занявший свой Полоцк, прочие князья помельче, их бояре и дружинники. С недовольным лицом шествовал киевский митрополит Георгий, так и не признавший святости Бориса и Глеба, другие святители - переяславский епископ Петр, Феодосии Печерский, Софроний - игумен Всеволодова Михайловского па Выдубочах монастыря, прочие игумены и мопахи. Впереди шли черноризцы с зажженными свечами, за ними дьяконы с кадилами и пресвитеры, епископы и митрополит в новых богатых ризах, в митрах, сияющих драгоценными каменьями; следом за ними троо Ярославичей вместе с младшей дружиной тянули иа санях раку Бориса, а за НИМИ ШЛИ несметные толпы людей. Вся дорога была расцвечена дорогими парчовыми одеждами, яркими убрусами, плыли в воздухе княжеские стяги с ликами Христа и Георгия Победоносца. Пахло ладаном, свечным теплом.

Князья внесли раку с мощами в храм и открыли ее.

Владимир видел, как колебался митрополит Георгий, как неуверен был его взгляд и как потом, видно, решился он не противиться всеобщему воодушевлению, не вызывать к себе народную неприязнь; напротив, решил разом создать себе доброе имя ревнителя русского православия, рухнул ниц, распростер руки по каменным плитам.

Затем шествие вернулось в Киев; князья вынесли каменную раку Глеба, уложили ее в погребальные сани и проволокли их вместе с дружинниками за веревки до Вышгорода. Отпев литургию, братья с другими князьями и боярами, весь высший клир собрались на обед в старом Ярославовом дворце. Теперь все это, не как прежде, было для Владимира не в диковину: вот сидят - каждый род враждебный другому роду, ненавидят друг друга, зави-;: дуют, готовятся к борьбе за главный стол - киевский, расставляют но другим столам своих родственников и сторонников, ищут союзников в иноземных странах. А за оконцами дворца на площади за большими столами, уставленными в изобилии ествой и питьем, шумит киевский люд, радуется единству Руси, миру и братству князей.

Через несколько дней, когда затих Киев после радостей и гульбы, князья вместе со своими боярами собрались в Вышгородском загородном великокняжеском дворце. Кроме трех братьев Ярославичей, здесь были их старшие сыновья, видные бояре. Составляли новую «Правду» бояре и воеводы Изяслава Коснячко, вернувшийся после мятежа 1068 года с князем в Киев Перенег, Микифор, Чюдин - наместник Изяслава в Вышгороде и вышгородский старейшина Микула.

Статью за статьей обсуждали Яросланичи повый ус

тав Русской земли, и Владимир узнавал, сколько выгоды

для сильных мира со го вложили в новый свод законов его

дядин, отец в их советники. Он сам вспоминал тот страх

и шш.шисть, которые вызвала у него разъяренная толпа..

пород окнами Ярославова дворца, растерянность князей

и бояр, их заячий бег в Берестов, а оттуда врассыпную, в

разные стороны, он вспомнил грозные чащобы ростов

ской земли с неистовыми волхвами. Да, только силой и

страхом можно было держать в повиновении всех этих

смердов, ремесленников, рядовичей, закупов, холопов,

хотя оп и полагал, что в тяжкие дпи смятения князья •

могли бы проявить больше хитрости и сметки и не дово

дить простой люд до исступления.

Вот они, статьи новой «Правды»: «Если убьют огнищанина в обиду, то платить за пего 80 гривен…)), «Если убыот огнищанина в разбое…», «Если убьют огнищашгаа у клети, или у коня, или у говяда, или у коровьей татьбы…», «За княжеского тиуна - 80 гриаен…», «А за княжеского сельского старосту и за ратайиого - 12 гривен…» Все было расписано в «Правде» Ярославичей - сколько брать с людей за покражи княжеского имения, скота и птицы, за нарушение бортей, за перетес лесных угодий и переорание полевой межи.

Гривны, гривны, гривны вир в пользу князей: разорения и долги для тех, кто покусится на чужое имение, па чужие леса, поля, бортные угодья, сенокосы. Особенно же «Правда» карала за насилие над княжескими людьми - сколько их погибло но Руси в 1068-1071 годах, и теперь кпязья и бояре всей силой своей власти защищали не только свое добро, земли, но и тех, кто был их верными помощниками, охранял их доходы и покой.

Со всеми статьями быстро согласились собравшиеся, лишь иервые слова «Правды русской» вызвали недовольство у Святослава и его людей: «Правда уставлена Русской земле, когда совокупились Изяслав, Всеволод, Святослав, Коснячко, Перенег, Микифор, Кыянин, Т1ю-дин, Микула». Написали па втором месте Изяславовы бояре вслед за великим князем Всеволода Ярославича, тем самым отдав ему первенство перед вторым по старшинству братом: мстил Изяслав черниговскому князю за всю его клевету и навоты. Да, кроме того, разве не вместе с Всеволодом стоял Изяслав в те страшные минуты у оконца сеней в 1068 году, разве не с ним вместе скакал стремглав из Киева. Такое не забывается. К тому же младших князей-братьев следовало натравить одного на другого, чтобы побольше следили друг за другом и поменьше поглядывали в сторону великокняжеского стола. Святослав сидел встревоженный, разъяренный, путая нервной рукой свои редкие волосы, обнажая тщательно прикрытую плешь, краснея плоским лицом с низким хрящеватым носом. Но он молчал, не решаясь нанести удар Всеволоду - как-никак не раз они выступали против Изяслава и что будет впереди - еще неизвестно.

Владимир следил за этой прихотливой игрой, постигал ее суть, понимал, что происходят в княжеской семье небывалые вещи - третий Ярославич медленно, но верно оттесняет от высшей власти малоспособного, ленивого, завистливого второго Ярославича, а вместе с ним и его сыновей, давая широкую дорогу ему, своему первенцу, Владимиру, внуку Ярослава и византийского императора Константина Мопомаха.