– Да!

Багрон вновь поднял крылья, на сей раз под углом, и взмахнул ими в сторону дракончиков несколько раз – создавшийся ветер снес Рубину назад, подхватив ее за крылья, а Варена заставил пригнуться к земле, чтобы не улететь вслед за Рубиной. Трава колыхалась и прижималась к земле.

– Ого! – воскликнул Варен, когда Багрон прекратил взмахи.

– Видите? – спросил Багрон. Рубина прискакала назад и вновь уселась к Варену, готовая внимать дальше.

– А как же вода? Она же очень мягкая! – сказал Варен.

– Вода на самом деле очень твердая, – заметил Багрон. – Она мало того точит камни, об нее еще можно разбиться, если например упасть с высоты в реку. Поэтому никогда не падайте в воду плашмя. Вы сами можете убедиться, если ударите по воде ладонью, насколько она тверда. Попробуем, когда мы полетим на Лавию, хорошо?

– Хорошо, – ответили вдвоем дракончики, а Варен спросил: – Пап?

– Да Варен?

– А что такое «палшмя»?

После того, как Багрон объяснил, что это и как правильно произносить слово «плашмя», он предложил попробовать взлететь. Первым вызвался Варен.

Багрон встал рядом на подстраховку. Варен дал крыльям правильную позу – он хорошо ее запомнил, затем так же правильно взмахнул, параллельно земле, а в конце еще не забыл подпрыгнуть, но крыло почему-то подкосилось, его скосило вбок, и Багрон поймал его. Первый полет получился кривым. Рубина охнула.

– Ничего, это нормально, – заметил Багрон, держа сына на лапах. – Сперва всегда так. Нужно научиться работать крыльями одновременно. Левое у тебя немного запоздало, да и подпрыгнул ты слишком поздно – так будет больше напряжения на крылья. Понятно?

– Да, пап. – Варен моргнул.

– Но уже неплохо. Понравилось? – Багрон улыбнулся.

– Мне… я… я пока не понял.

– Давай еще раз.

Он отпустил Варена, Варен пробовал, и уже после второго раза у него получился приличный полет – он поднялся фута на девять, держась на крыльях ровно и уверенно – для его возраста более чем уверенно, – и даже его наеденное брюшко ничуть не мешало. Багрон широко улыбался, показывая зубы; Рубина раскрывала рот от изумления, задирая вместе с отцом голову. Лайна в стороне, собирая какие-то цветочки в корзину у себя на шее, заметила Варена в воздухе и раскрыла пасть точно так же, как и Рубина, обронив цветы, которые не успела положить в корзину.

Варен, поняв через несколько взмахов, что летит и понимает, как летать, раскрыл глаза, глядя на землю внизу, и разинул пасть в улыбке.

– Папа! Смотри!

– Я вижу! – отозвался Багрон и засмеялся.

– Воздух! Он!.. я…

Варена отвлекли мысли, из-за чего одно крыло опять запоздало, он перекосился и полетел вниз. Улыбки у Варена и Багрона пропали; Лайна с Рубиной, скорчившись, схватились за голову, округлив глаза.

Но Багрон успел поймать Варена, встав по траектории его падения и протягивая лапы навстречу еще секунду, хотя отклонился Варен прилично далеко. Тот, будучи уже в таком здоровом теле, снес отца, и они вместе упали на землю. В момент падения Варен случайно ободрал Багрону плечо.

– Господа боги наши! – восклицала Лайна, подоспевая к ним; ее корзина моталась на шее из стороны в сторону. – Варен! Багрон?

– Мама! Я летал! – крикнул Варен, поднимаясь на лапы. – Ты видела?

Лайна присела и глубоко вздохнула.

– Слава богам…

– Ну ты видела, мам?

– Видела, видела, сыночек…

– А ты, Рубина? Ты видела? – не унимался Варен.

– Да, видела! – Рубина, в отличие от Лайны, быстро оправилась от страха, и ее захлестнула волна восхищения, отчего она даже подскочила на месте. – Так здорово! Ты так высоко летал!

Варен, разбираясь потом в ощущениях от полета, заметил, что воздух и вправду твердый, хотя про воду он вообразить такого пока не мог.

После того, как Багрон успокоил Лайну (она в конце концов сильно похвалила сына и наказала ему больше не взлетать так высоко), а пыл дракончиков немного приутих, первый свой полет попробовала Рубина – после успеха брата ей не терпелось начать.

Но дела у нее шли гораздо туже: сперва она неправильно поставила крылья, затем взмахнула одним быстрее другого, отчего опрокинулась вбок, потом забыла прыгнуть и попыталась взлететь на одном взмахе крыльев (хотя у нее их надо назвать «крылышками»), потом, когда она собрала все правила и техники вместе, едва удерживая их вместе в памяти, как шаткий механизм, перевязанный веревкой, она после девятого раза поднялась с земли и даже сделала пару взмахов, но была слишком неустойчивой, и Багрон в очередной раз поймал ее, заметив про себя, насколько она легче Варена.

«Если бы Варен летал так же, как Рубина, – думал Багрон, – он бы мне все кости переломал». Но вслух этого, конечно же, не сказал.

Рубина совсем расстроилась. У нее окончательно пропало настроение учиться. Внутри снова начало возникать чувство зависти к брату, и в пылу эмоций она не пыталась это подавить. Она всхлипнула, едва сдерживая слезы, и сказала:

– Я больше не хочу.

– Ну, ну. – Багрон присел рядом, собрал ее в лапы, прижал к груди и ткнулся носом в мордочку. Рубина начала плакать. – Не нужно расстраиваться, Рубина. В твоем возрасте еще рано летать. Дракончики обычно начинают летать года в два, а то и в три.

– Но Варен… он… – выдавливала сквозь слезы Рубина.

– Варен – отдельный случай. Он видишь как быстро растет? Так бывает. И ты обязательно научишься летать, очень скоро.

Варен подошел к ним и заглянул на Рубину в лапах Багрона, тоже говоря слова утешения, которых Рубина не разбирала, но чувствовала ту теплую волну поддержки, что исходила от него, и устыдилась, что завидовала ему – зависть уже растаяла.

Рубина через некоторое время начала успокаиваться, и Багрон сказал:

– Завтра еще попробуем, хорошо?

Они попробовали на следующий день, но и тогда у Рубины ничего не получалось: она так же падала, когда крыло работало быстрее другого, забывала подпрыгнуть, а потом и вовсе вымоталась. Мышцы плеч, груди и крыльев потом болели несколько дней. Рубина очень старалась, ей очень хотелось научиться летать, но уже после двадцатой попытки крылья от усталости отнялись настолько, что едва волочились. Тогда она и решила оставить попытки. То есть, надолго. Хотя она расстроилась меньше, чем вчера, но ушла от Багрона и Варена к матери. Она поделилась с ней своей неудачей, та ее успокоила, и потом они вместе стали собрать разные травы для чая и растирки. Рубина в обществе матери совсем позабыла о своем переживании (поражением это я не могу назвать – ведь ее время полета попросту не наступило).

А Варен с каждым разом летал все лучше и лучше. Его успех возрастал так же, как и рост – с каждым днем. Теперь сперва он учился летать с отцом, а после этого играл с Рубиной в Прятки-Догонялки – покуда оставались силы. Обычно оставались.

И уже в середине лета Варен подружился с небом – его крылья стали расти быстрее тела, мышцы крепнуть, а полет длился гораздо дольше.

Иногда он летал вместе с отцом – не так быстро, так что Багрону приходилось снижать скорость, ибо у Варена попросту еще не такие большие крылья, – но вместе они могли облететь все Зеленое Море по кругу и обратно. Наверху открывались виды куда прекраснее, чем на земле – на земле, несомненно, тоже было красиво, и мир снизу казался куда больше, но из этого Варен открыл для себя новую истину – взрослую, как ему казалось, – когда он поднимался с папой особенно высоко, почти до самых облаков, насколько позволяли его силы. Истина была такова: сверху все кажется таким маленьким, а если оглянуться по сторонам, то оказывалось, что их Мир гораздо больше, чем рассказывали ему родители; гораздо больше, чем ему представлялось, и Зеленое Море, где они обитали, – это лишь малюсенький кусочек их Мира, их огромной страны Уейстена.

И ему предстоит узнать очень многое, повидать многие места. Потому что теперь у него есть крылья.