– Эта мы промахнулись немнога, – сказал он. – Когда мимо друг друга копать стали. Слышим – музыка уже не впереди а сбоку. В бок копать надо, а то мимо попадем… Копаем-копаем – и встретились. Вот и получилась большая комната. Это тоже хорошо. Потом здесь пост охраны поставлю. Туалет выкопаем, нары сделаем…

Не успел я как следует отряхнуться и привести себя в относительный порядок, как из норы высунулся улыбающийся Фу. За ним сразу полезли «барсики». Вот чертенята, они даже не запыхались, а я весь насквозь мокрый – хоть выжимай! Отдохнули, попили воды. Появился Нгок и сразу уполз в противоположную нору.

– Нгок пойдет, доложить о нашем приходе. Дальше нора шире и укреплена лучше. Быстрее пойдем. Ну, пошли – хватит отдыхать!

И снова потянулись земляные стенки норы. Кое-где торчали корни и выступали каменные осколки, но Ши был прав: ползти стало легче – нора была уже около полутора метров в диаметре. По правой стороне, по ходу нашего движения, змеились укрепленные в стене провода. В боковых ответвлениях были комнаты-каморы, наполненные жидким желтоватым светом. Оттуда иногда неожиданно высовывались плохо различимые в темноте лица, что-то кричали и махали руками. Я кидался в них малыми комками земли и кричал:

– Уйдите треклятые! Без вас страшно, а ну как обоссусь?

Ши Ван Дан, хихикая, полз впереди. На большой овальной площадке, где кучкой лежали копательные инструменты, он остановился и, развернувшись ко мне, сказал, указывая на ответвление тоннеля:

– Отсюда роем на «Воронцовская». Загляни.

Я заглянул: довольно широкая пещера через метров пять поворачивала направо почти под прямым углом.

–Это чтоб когда подрывать взрывчатка будем, волна взрыва не обрушила основные проходы. Тут будет несколько гасящих волну поворотов.

– А как пробитое отверстие в бетоне потом найдете?

– Перед взрывом положим на пол стальной трос, по длине всего тоннеля, а потом, ориентируясь по нему, откопаем и тоннель и пролом.

– Толково придумано. А мы еще после закладки взрывчатки часть тоннеля у бетона завалим грунтом. Это снизит риск обрушения тоннелей.

– Да. Я тоже так думал… Ну, полезли дальше.

– Долго еще?

– Ты как маленький, – засмеялся Вандам.

Нора чувствительно пошла под уклон. Скоро мы оказались в основном тоннеле: это было грандиозное сооружение длинной с железнодорожный вагон, стены и свод которого были обложены кирпичом. Ши похлопал по кирпичам ладонью.

– Поразительно, сколько вам кирпича удалось уложить. – Сказал я

– А знаешь какая толщина стен? – Спросил Ши.

– Какая?

– Четыре метра. – С гордостью сказал вьетнамец.

– Не может быть.

– Почему не может? – Обиделся Ши. – В тоннелях Ку Чи центральный тоннель тоже был с четырехметровыми стенами и тоже на глубине четырнадцати метров. Выдерживал тяжелые бомбы и снаряды крупнейших калибров. А отсюда можно в бомбоубежище нашего общежития попасть.

– А чем кирпич закрепляете?

– Пласт глины откопали. Оттуда носим. А камни с поверхности таскаем, из разрушенных зданий.

На скамье сидело десяток рабочих с лопатами и пили чай. Это была дежурная группа «откапывателей» на случай завала после бомбардировок. Тут же находились три женщины неопределенного возраста, которые присматривали за десятком детей.

– В основном тоннеле только дети от трех до семи лет. Самые маленькие в «ань нюп», а кто постарше – уже работает. Землю убирает, воду носит. Обед помогает готовить. Крыс гоняет на складе. Крыс муного! Их всегда было муного…

Очевидно, что с каждым днем общения с нами из речи Ши постепенно пропадали мяукающе-квакающие интонации, а сама речь становилось более правильной. Убедительной. Но в четыре метра кладки над головой я не верил…

– А что тут у вас еще есть?

– Кладовые, мастерские, глиняный карьер, – перечислял Ши. – Повыше будет кухня, гончарная мастерская. А в глубину – жилые помещения и…. угольный карьер.

– Уголь отрыли? По Москвой? Да ну тебя, Ши! Здесь что, Донбасс?

– Зачем Донбасс? Уголь везде есть, просто мало его и нерентабельно копать. Донбасс угля много. Экскаватор копай. Здесь мало. Но мы наткнулись.

– Может и нефть найдете? – Ехидно спросил я.

– Нефть лопатой не найдешь. Нефть бурить надо. А где бурить, знаешь? А-ааа! Не знаешь!

Послышался веселый гомон и в основной тоннель вывалились «барсики».

Впереди топал недовольный Петька.

– Извините за задержку, Макс. Андрюха отстал – в кухню свернул. На запахи.

– Ну, не потерялся – и хорошо.

– Так он мало того, что отстал, он еще и сок там какой-то выпил.

– Так меня тетка сама там угостила! Гадость лютая. – Оправдывался Андрюха, пьянея на глазах.

Ши всплеснул руками и полез в дыру. Я обнюхал Андрюху. Точно – самогон. С какими-то вкусовыми добавками, но он, родимый! Фу повел за собой незадачливого диггера и уложил его на топчан. Укрыл старой дубленкой. Я подошел и вытащил у пацана из кобуры револьвер. Появился Ши.

– Это старая Ксуань виновата. Она подслеповата, а ваши мальчики по габаритам почти как наши взрослые мужчины. А мальчик не виноват. Он думал сок.

– Это не мальчик, а мой боец, – сказал насупившийся Петька. – Сёмка, займи пост рядом с ним и никуда не выпускай с кровати.

– Есть.

– Вернемся – будем с ним решать, как наказать. А проснется, передай – еще один залет и вышибу из отряда. Не в игрушки играем.

Эва как! А совсем недавно от Петькиных проказ стонали две станции. Ну, Беляево и Калужская точно стонали… И вот теперь, ты посмотри на него… Буденный! Вершитель судеб.

– Ну-ка, Петька, давай отойдем.

Мы отошли в дальний конец основного тоннеля и я присел на какой-то ящик.

– Скажи мне, милый ребёнок. Кто тебя командиром назначил и какого хрена ты пацанами рулишь?

– Так они сами меня выбрали-назначили. Меж собой – как самого опытного.

– А командиром чего?

– Отряда нашего, «Юн. Барса».

– А мы сейчас где?

– На задании. В поиске.

– А старший кто?

–….. Вы, – помедлив, выдавил Петька.

– Вот я еще раз услышу, что ты распоряжения отдаешь через мою голову – поползешь в расположение. Я понят?

– Так точно.

– Кстати, ты что про своих ребят сказать можешь? Сколько их, как фамилии, с кем живут на станции?

– Ну, как звать знаю… Мало, в общем.

– Плохо. Если хочешь стать хорошим командиром – заведи на каждого досье. Хоть страничку из блокнота. Как жил до войны, в каких кружках и секциях занимался. С кем сейчас живет. Понял?

– Понял.

– Пошли.

Мы вернулись к топчану. Андрейка спал, как младенец. Сёмка нес вахту.

– Занимаете тут пост оба. Пока не вернусь. Мне надо осмотреться в бомбоубежище и попробовать выйти на поверхность. Вас покормят – я договорюсь, где туалет вам покажут. В дальнейшем ждем здесь до окончания проходческих работ и выполняем строго мои приказы. Без команды не чихать. Спать по очереди. Следить за сохранностью оружия и стеречь это бухое туловище как полковое знамя. Револьвер этого пьяницы забираю с собой. Все понятно?

– Так точно!

Когда я вернулся, выполнив часть поставленных перед собой задач, на топчане храпела вся троица. Я вытащил из рук Петьки «Кипарис» и вытянул из кобуры Семки револьвер.

– Не трог ружо… – Сквозь сон бормотал рыжий Семка, но так и не проснулся.

– Я тебе с утра дам «ружо»! – Сказал я ему. И пошел спать.

Сквозь сон я услышал шорох. Вообще подземелье было наполнено звуками – тут тебе и шаги, и далекие взрывы, и удары лопаты и кирки, крики… Всё разносилось в сыром воздухе подземелья.

Но этот шорох был совсем рядом. Я чуть приоткрыл веки. Так и есть: три «гавроша» пришли выручать свое оружие. Решили, пока я сплю, у меня его скоммуниздить, чтоб оправдать свои косяки. А не тут-то было! Я предпринял кое-какие шаги…

Рыжий Семка, углядев один из револьверов, рукоять которого торчала из-под старого одеяла, потянул его на себя. У него бы получилось, если бы я не зажал ствол револьвера в тисках, которые снял с верстака и спрятал под одеялом. С чудовищным грохотом тиски упали на лист жести, заботливо подложенный мною накануне. Ударом ноги я опрокинул доску, которая упала и перегородила выход из норы, и с воплем «Ага! Бля!» вскочил на ноги.