Всем, кто не перестает верить в любовь искреннюю, любовь страстную, любовь жертвенную и всепоглощающую. Она существует.

Палящее солнце и отсутствие возможности находиться вблизи морского побережья в сорокаградусную жару – едва ли не единственные причины, по которым в дневное время суток большая часть населения Испании хотела бы покончить жизнь самоубийством. Ночью в этой кишащей пестрыми красками громкой стране находиться куда приятнее и интереснее, чего уж точно нельзя было сказать про безопасность.

Доисторические постройки здесь шли рука об руку с современной архитектурой, добавляя шарма и духа простой житейской бытности. Знаменитая «Санта Барбара» со своей античностью и почти на грани с вымыслом голубая морская гладь привлекали, манили, завораживали.

Жизнь била ключом. Никто не собирался стоять на месте, желая заполучить все и много больше. И как же часто люди теряли рассудок, не имея божественного наследия, которое давало бы им возможность проглотить все, чего они когда-то возжелали.

Добро пожаловать в Аликанте – город, в котором все начиналось для Дамиана Бланко и, по неведомому для него предчувствию, здесь же и должно было закончиться.

Для него ли? Возможно. Для кого-то другого? Абсолютно точно.

– Ваш кофе, señor.

Чашка, мягко поставленная на стол, привлекла внимание парня и вернула его к реальности. Тот мотнул головой и несколько раз моргнул, отогнав наваждение, нашедшее от свинцовой тяжести мыслей.

Следующее, что привлекло его внимание, но лишь на мгновение – молодая официантка, задержавшаяся у столика. Она была вполне неплоха внешне, однако, все, чем он удостоит ее позже – хорошие чаевые.

Бланко коротко кивнул, и девушка молча ретировалась.

Жизнь Дамиана была окрашена в кроваво-красные оттенки, увы, не из-за страстного испанского колорита. От испанского в Бланко была разве что внешность: брюнет, с ниспадающими на лоб хаотично уложенными волосами, заросшей щетиной на скулах, и пустыми, темно-карими, почти черными глазами, которые Дамиан часто прятал за солнцезащитными очками в тонкой оправе – солнце его слишком слепило, хоть парень и был буквально рожден на нем.

Он наконец пригубил кофе и прикрыл глаза. Шум морского прибоя, рядом с которым парень расположился в небольшой кофейне, успокаивал. Это были те немногие секунды, когда Дамиан расслаблялся и выдыхал, немо открывая морю свою душу.

Душу, погрязшую в чужой крови, как и его руки.

– Я знал, что найду тебя здесь, – прорезал идиллию мужской голос, пока его владелец приземлялся напротив Бланко.

– Жаль, что я слишком очевиден.

Дамиан снова сделал глоток и вернул чашку на стол.

– Не расстраивайся, Бланко, ты очевиден лишь для меня, – по-доброму ухмыляясь, произнес нежданный посетитель, и, по совместительству, лучший друг Дамиана. – О чем думаешь?

– О том, что хочу поскорее выйти из игры, Ману, – парень снял очки и потер переносицу. – Надоело.

– Говоришь, как дед старый, – усмехнулся Мануэль.

– Дело не в старости. Устал я от этой паршивой работы, которую в последнее время подкидывает Эрнандес. Тебе не кажется, что он обезумел?

– Какая разница, если он готов отвалить за работу приличную сумму. Не считаешь?

Бланко нахмурился.

Для него не явилось новостью, что Мануэля Кастильо волновали лишь деньги. Как и Дамиана когда-то. Ключевое слово – когда-то. Сейчас же Бланко, словно кот, наигравшийся с мышами и напившийся отборного молока – был сыт и убийственно спокоен.

Опустошен.

Мануэль же, напротив, желал все больше и больше, не боясь, что однажды может подавиться жизнью, которую пытался варварски проглотить со всеми ее пороками. Друг его не осуждал, но был убежден – всему есть предел. Особенно для них.

– Когда-то считал, – подтвердил Дамиан. – Это последний раз. Я ухожу.

Кастильо замолчал. Он был ровесником Бланко и также часто сходились их мысли, хоть и не в этот раз, а вот внешне сходств не имелось никаких. Первый был немного выше, худощавым, с острыми чертами лица блондином, зеленые глаза которого, словно лисьи, сужались, если он о чем-то серьезно раздумывал, как сейчас. Люди от такого его взгляда испытывали дискомфорт и, своего рода, страх, но никогда не Дамиан – ему уже давно не было известно, что это за чувство.

– Ты ведь понимаешь, что тебя никто не отпустит так просто? – наконец лениво, даже немного скучающе заключил Мануэль, устремив свой взгляд на море.

Дамиан понимал.

Он знал, что после всего, что совершил, не сможет остаться в тени.

Его не мучали угрызения совести за убитых, нет. Как минимум потому, что это были грязные, жадные до мозга костей аристократы, набивающие брюхо дорогим алкоголем, а нос – отравляющими разум дорожками, в безумии от которых избивали своих подчиненных, насиловали женщин, детей. Убийство таких дарило едва ли не облегчение, хоть Бланко и сам проповедником примерной жизни не являлся.

Он знал. Но у него не было выбора. С самого рождения.

– Если хочешь бороться со злом, Дамиан, – что-то деревянное со свистом столкнулось с лопатками подростка и тот упал. Отчаянный крик прорезал подвальную тишину. Запах крови перемешался с вонью сточных вод. – Запомни: ты сам должен быть злом.

Его взрастили наемным убийцей, запрограммировали на кровопролитие самыми разными, леденящими душу от ужаса способами. Только деньги и грязь в виде зазнавшихся отморозков, которую за эти деньги по указаниям босса убирал Бланко – весь код его программы.

– Пожалуйста, пожалуйста... – хриплый, надломленный всхлип сорвался с разбитых губ. – Я не...

– Недостаточно, – грубый, почти животный оскал и окурок, вонзающийся в и без того изувеченное многочисленными ссадинами плечо. – Ты недостаточно выдохся, чтобы научиться выживать, сынок.

В последнее время парень подозревал что-то неладное. Конрадо Эрнандес – босс Дамиана – стал слишком настойчив. Он перестал вдаваться в подробности жизни людей, которых необходимо было убрать, и это настораживало. По сути, это и стало причиной, по которой Бланко решил покончить с работой палача, но озвучивать этого не стал даже лучшему другу.

Взгляд Дамиана устремился туда же, куда Мануэля.

– Когда-нибудь, Дамиан, ты убьешь меня, – мужчина придавил носком начищенной туфли распахнутую и обездвиженную ладонь мальчика. – Но перед этим ты поймешь, что я подарил тебе нечто ценное...

Нехорошее предчувствие оседало на задворках подсознания.

– Необычайную злость, которая никогда не будет спать в твоей душе. И отсутствие страха перед чем-либо, перед кем-либо, когда ты будешь своими собственными руками отнимать чужие жизни.

Средиземное море тем временем штормило, предзнаменуя неспокойные времена.

Жгучая паэлья, гаспачо, изобилие кальмаров, а главное – море алкоголя, разливаемого барменами за стойкой по личным предпочтениям гостей. Последний пункт был самым важным.

В доме Веласкес сегодня людно. Все буквально пестрило раскрасневшимися от горячих закусок и должного количества выпитого лицами. Оживленные и взбудораженные, гости не умолкали ни на секунду. Где-то заливисто смеялись в роскошных вечерних нарядах дамы, в то время как еще где-то их кавалеры раскуривали весьма недурные кубинские сигары за обсуждением «важных» дел.

– Папа, вечер прекрасен, вы с мамой отлично постарались! – просияла Селия, дочь семейства Веласкес, заключая отца в теплые объятия.

– Я рад, что ты оценила. Не слишком старомодно, на твой взгляд? – улыбнулся мужчина, в расслабленной и довольной позе засовывая руки в карманы брюк.

– Нисколько, – искренне ответила девушка.

Рико Веласкес несколько дней назад закрыл одну из самых крупных сделок в своей строительной фирме. Это была битва, только не за жизнь, а за внушительное количество нулей на счете. Впрочем, в наше время это две стороны одной медали.