Второй этап этого пути торговое племя, обходя яицких казаков–разбойников, направило по рекам Волге и Каме на Средний Урал, и как только там образовалось государство Великая Пермь, вскоре «присоединенное» («прислоненное» по словам Карамзина) к России, так и этот путь пропал в самых, что ни на есть, древних веках. Хотя серебрянное блюдо с изображением еще Христа до его «переиздания» в бога и его мамаши, еще совсем не «непорочной», нашлось именно там, в одной деревне, в которой напрочь было уже забыто металлургическое дело, как я и приводил немного выше свои фантазии насчет научно–технического прогресса, засохшего на корню.
Третий этап этого пути достиг Нижнего Новгорода, вернее поляны на берегу, где русских девиц продавали в персидские жены, которая несколько позднее получила название Нижегородская ярмарка от самого распространенного русского корня, простите, яр – яро, яростно наяривать, проще – совокупляться.
Четвертый этап волжско–балтийского пути, едва начавшись, когда в затопленном ныне городе Угличе одновременно находилось по сто тысяч бурлаков разом, притащивши на себе суда с низовьев, вдруг тоже испарился в одночасье «трудами» государства боярина (бой–вой ярый – воин ярый, беспощадный, откуда – война) Шуйского, ставшего вскоре московским царем. Сама фамилия которого переводится с русского старинного на русский современный язык как неправый (левый – шуий, шуйца), то есть, разбойник. Потом эти разбойники превратились в династию Романовых.
И сколь русские цари не предпринимали гигантских усилий, начиная с Петра, потом Сталина, Хрущева, Брежнева и так далее, этот путь так и не был возобновлен в сколько–нибудь заметном объеме, взятый в тиски разбойным государством. Кстати, вы можете почитать у меня о судьбах древнего пути в Ханты–Мансийск (по–еврейски Самара), о Днепре, о Доне же – прямо в предыдущих пунктах этой статьи. Как только государство возникало и укреплялось – путь пропадал. Доказательство – у меня на ладони. Сколь не кричат нынешние наши правители благим матом об иностранных инвестициях, ни один иностранный «гость» – торговец не спешит делать бизнес в бандитском государстве.
Кстати, отвлекусь немного. На Руси отродясь не было торговцев в том смысле, в котором я их понимаю в своих работах. Ибо в нашем русском языке словом гость обозначалось то, что называется торговцем, а если он – гость, то, разумеется, – иностранец. А вот купец, что мы ныне ассоциируем с торговцем, всего лишь – покупатель импорта, повторяю – купец. Но так как ему платить нечем кроме своих подданных рабов, поэтому он и купец, сиречь – разбойник, покоривший народ и не знающий, что с ним дальше делать. Примерно как с нынешним нашим лесом, нефтью–газом и прочими «сырыми алмазами». Но не для этого очевидного вывода я затеял отступление. Если разбойнику не жалко менять людей на интересные импортные вещи, например оружие и украшения, то разбойники – организаторы государства – не родня «своему» народу. И если уж они так владеют народом, что могут его продавать, то именно они и организовали государство насилия.
Кроме того, главным был путь соли с Заволжья в Закарпатье, точнее в Пешт на Дунае (ныне часть Будапешта, точной копии Саркела и напротив – Правобережной крепости без имени на Дону – см. предыдущие разделы), тоже ведь заглох сразу же, как образовался «Русский каганат» г–жи Галкиной. Да так прочно, что ныне от него осталась только речка Самара – левый приток Днепра, стекающая с горки, с противоположной стороны которой стекает в Северский Донец справа другая речушка. И обе они попадают в Дон, по которому, немного поднявшись, легко переваливаешь в Волгу. И еще одно слово осталось – чумаки, возившие по этому пути по долинам указанных рек соль на волах, где посуху, а где – в лодках. Только теперь считается по дурацким «историям Галкиных», что эти чумаки возили соль с Черного моря, будто она там вырастает прямо из земли как на Баскунчаке.
Чем же закончились все эти, перечисленные торговые пути с образованием суперимперии Российской? Как чем? Форменным голодом трети населения этой самой «священной» Руси при несметных богатствах природы. И это даже ныне не скрывается, только называется в 2004 году более «интеллигентно» – «за чертой бедности треть населения». 10 лет назад за этой самой «чертой» была половина, а еще 50 лет назад – 75 процентов. При таких темпах «улучшения благосостояния народа» придется ждать не меньше следующей тысячи лет. Если, конечно, выживем до той поры.
Перенесемся в Африку, но начнем с Баб–эль–Мандебского пролива. Задолго до Волги и фактически одновременно с первыми персонажами Библии в этом проливе скопилось столько корсар – морских разбойников, что торговля с Эфиопией почти прекратилась, пока не было создано государство Аксум по обе стороны пролива, поглотившее морской разбой так как разбойники стали фараонами. Только о влиянии государств на торговлю я уже сказал – это была лишь временная передышка перед окончательной гибелью Эритреи. И она вместе с Эфиопией до сих пор не оправилась, древнейший народ, у которого крупного рогатого скота на душу населения больше, чем в Аргентине (в ней по корове или быку на каждую душу, включая грудничков и беззубых стариков), живет на международные подаяния.
Кстати в дополнение к пояснению корня «кор», изложенному выше, добавлю, что «кора» по В. Далю – «горн. слиток высокопробного серебра, колобок, получаемый чрез очистку серебра свинцом, на гнездах. Корочное серебро, горн. мелкое, очищенное мокрым путем». Тогда корсар вполне можно перевести как «царь серебра». А более позднее «пират», вернее «пирайт» можно понимать как «право острого меньшинст -ва», «разбойное право».
Торговый путь от Эфиопии до Александрии по Нилу некогда был не меньшего значения, но с образованием фараонов, государей–бандитов «из Эфиопии» Египет стал тем, чем является и сегодня. И не езди туда туристы с времен Наполеона, мы бы вообще не знали, что народ там весь давно уже умер, прямо на своих тучных полях, ежегодно и совершенно бесплатно удобряемых Нилом. А по Нилу ныне плавают только прогулочные алюминиевые лодки с таращащими глаза на пирамиды туристами.
