– Иванович, – машинально поправил ее Гуров, думая о своем.

– Ой, простите! Иванович, – продолжила рассказ Запьянцева, словно позабыв о похищении дочери.

А в сыщике ее слова возбудили новые подозрения. Получается, Хворостов уже больше месяца знал, что его увольняют. При этом начальник охраны верой и правдой служил семье свыше десяти лет. Естественно, каждый расстроится, если после такого долгого срока преданной службы его отправляют на свалку.

А мог ли сам Хворостов организовать похищение Алины? И как ни крутил этот вопрос Гуров, ответ напрашивался один – безусловно! Начальник службы охраны прекрасно знал о девочке все, что было нужно, как и о ее матери, и мог вполне организовать похищение. В этом случае становится абсолютно понятным его нежелание привлекать полицию к поискам Алины, маскируя свои истинные намерения за показным недоверием полицейских и словами об их беспомощности.

Если Хворостов был организатором, то и заявления о том, что его подчиненные смогут найти девочку и самостоятельно после уплаты выкупа, получали совсем другой смысл. И осведомленность похитителей о личной жизни тоже становилась вполне объяснима – всю информацию они могли легко получить от Хворостова. Вот только тут сразу возникал другой вопрос: если бандиты являлись просто исполнителями, то откуда в голосе переговорщика просквозило такое презрение и ненависть к Запьянцевой, которые даже Орлов наверняка легко различил? В этой версии ненавидеть Марину должен был сам Хворостов, а никак не его подручные. Если только они не являлись близкими родственниками или друзьями начальника охраны…

– Марина Федоровна, – прервал ее рассказ сыщик. – А у Хворостова близкие родственники имеются?

– Конечно, – удивленно ответила Запьянцева, запнувшись на полуслове. – Жена у него, ребенок. Родители умерли. Мать пару лет назад. А отец, если не ошибаюсь, лет пятнадцать назад. Есть еще у Степана сестра и брат. Сестра где-то на Дальнем Востоке живет, а брат – в Саратовской области. Иногда в Москву в гости или по делам приезжает. Но я с ним мало общалась. В основном покойный муж с ними посиделки устраивал.

– Понятно. Но пока не буду размахивать шашкой, – проговорил Гуров, думая о своем.

– Шашкой размахивать? – точно так же, как подружка Алины, удивилась Запьянцева.

– Не обращайте внимания, – улыбнулся Гуров. – Это у меня поговорка-прилипала. Сам уже не вспомню, откуда и когда она в моем лексиконе появилась, но всплывает иногда, когда я в свои мысли погружаюсь. Вы утверждали, что у вас нет серьезных врагов. А у вашего мужа они были? – снова внезапно сменил тему разговора сыщик.

– Наверное. По крайней мере, пару раз за время своей работы он о таком говорил, но все это уже в далеком прошлом, – пожала плечами Запьянцева. – Да и к тому же Владимир около двух лет назад умер. Если это его враги такое затеяли, то почему так долго ждали? И мы-то с Алинкой тут при чем?..

От воспоминания о дочери Марина вновь чуть не заплакала, но сдержалась. Гуров успокаивающим жестом пожал ей руку.

– Сейчас ничего исключать нельзя, – проговорил сыщик. – Вспомните, пожалуйста, были ли незадолго до смерти вашего мужа случаи, когда ему кто-то угрожал или имел причины его ненавидеть? Например, уволил кого-то несправедливо или нечестно поступил с человеком?

– Мой муж был честным, справедливым и благородным человеком, и ваши подозрения неуместны! – резко ответила Запьянцева, выдернув ладонь из руки Гурова. – А говоря об увольнении, вы имели в виду Хворостова?

– Я никого не имел в виду. Просто предполагал, – сдержанно ответил Гуров. – Ладно. Думаю, я узнал вполне достаточно. Сейчас довезу вас до вашего офиса, а потом займусь другими делами. И пожалуйста, не волнуйтесь! Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы Алина вернулась домой живой и здоровой.

Обратно к офису оба ехали молча, каждый погруженный в свои мысли. Что творилось в голове Запьянцевой, сыщик мог представить лишь с большим трудом. Одно он понимал точно – Марине сейчас должно казаться, что все вокруг делают недостаточно для того, чтобы спасти ее дочь. Вероятно, этим и вызван был всплеск раздражения женщины, когда Гуров начал задавать вопросы о ее муже.

Впрочем, за несколько минут обратного пути Марина полностью взяла себя в руки и, выходя из машины, попросила сыщика сообщать обо всем важном, что удастся узнать о судьбе Алины. А затем добавила, что Гуров может рассчитывать на любую помощь с ее стороны, и она готова по-прежнему беспрекословно выполнять все его указания.

Высадив Запьянцеву из машины, сыщик уехал от черного хода не сразу. Сначала он наблюдал, как стремительно Марина движется к подсобному помещению, охватив себя руками, словно пытаясь укрыться от порывов холодного ветра. Дверь в подсобное помещение распахнулась навстречу женщине, когда до входа в хозяйственный блок оставалось пара метров. Гуров не рассмотрел, кто ее ждал внутри, но решил, что кроме Хворостова там быть некому. Чем-чем, а своими обязанностями по защите персоны работодательницы начальник охраны не пренебрегал.

«Интересно, к Алине он также бережно относится?» – подумал сыщик, вспомнив о словах Запьянцевой об увольнении Степана.

Информация о том, что Хворостов попал в число подозреваемых в организации похищения девочки так легко, оказалась для сыщика немного неожиданной. Все ниточки, которые появлялись в этом расследовании, выглядели чрезвычайно очевидными, но заводили в непонятные дебри. Савикян, Юсуфбековы, а теперь и Хворостов имели достаточно мотивов, чтобы испытывать неприязнь к Марине, и могли организовать похищение ее дочери. Однако эти версии казались сыщику слишком простыми, и поверить в них до конца он не мог, как и проверить за такой короткий срок. А вот выяснить, где сейчас находится саратовский брат Хворостова, а также номер синего «Опеля», который некоторое время катался вслед за Гуровым, было несложно. Однако, чтобы исключить возможную утечку информации, и об этих мелочах приходилось просить Ненашева. Сыщик достал телефон и позвонил хакеру. Тот ответил на звонок так быстро, словно уже держал мобильный телефон в руках.

– Лев Иванович, не поверите, только что вам звонить собирался, – удивленно проговорил Максим.

– Ну почему ж не поверю? В жизни и не такие совпадения бывают, – с легкой улыбкой ответил Гуров. – Рассказывай, что удалось сделать?

Ненашев доложил размеренно и обстоятельно. Обработать переговоры похитителей, едва различимые на диктофонной записи, ему удалось лишь частично. Некоторые слова даже после обработки на компьютере разобрать было вообще невозможно, а еще часть компьютерная программа представила в виде схожих по звучанию выражений. Смысл некоторых фраз удалось понять, а другая часть так и осталась загадкой. И Максим выслал на электронную почту не только обработанный диалог бандитов, но и текстовый файл, в котором часть слов отображалась в нескольких вариантах.

– Возможно, тут мог бы помочь лингвист, но, я думаю, сейчас такого человека вы сразу найти не сможете, – предположил Ненашев и тут же поправился: – Я в том смысле, такого лингвиста, которому можно было бы доверить тайну…

– Я тебя понял, – перебил его Гуров. – С твоей дешифровкой я попробую сам разобраться. Что с телефоном, с которого звонили бандиты?

– Последний раз он пеленговался в районе Филевского парка, – ответил Максим. – После этого по вышкам его проследить не получилось. Предполагаю, что там этот гаджет и был уничтожен. Вероятно, сразу после звонка.

– Не исключено, – не стал вдаваться в объяснения сыщик. – Что с поиском машин в том районе?

– Пока полностью отчитаться не могу, – виновато ответил Ненашев. – Удивительно, но сегодня там транспорта было больше, чем среднестатистические показатели. Компьютер еще обрабатывает информацию и ищет сопоставимые номера на тех машинах, на которых их четко различить не удалось.

– Ну что ж, продолжай работать. И спасибо за распознавание разговора преступников. Это может быть очень важно, – поблагодарил хакера Гуров. – Но у меня для тебя новое задание. Проверь, где сейчас находится некий Сергей Андреевич Хворостов. Его персональных данных у меня нет, и получать их может быть рискованно. Могу лишь сказать, что он постоянно проживает в Саратове. Ты же сможешь отыскать зарегистрированный на него телефон и определить местоположение?