Настя засмеялась: — спасибо, Лиза! Хорошо, что ты их искупала. Ночью они спали, а мы с Креллом пожалели их будить. Кстати, а где он?

— Хозяин вышел к мархурам. Они позавтракали и уезжают. Он пошёл рассчитаться с ними и распорядиться, чтобы им в дорогу положили продуктов и воды.

Опустив детей на пол, Настя отправилась в ванную, а потом вернулась в спальню. Там уже хозяйничала венценосная, в которой она узнала свою бывшую горничную, или как их здесь называли, помощницу, Шелли. Та поклонилась: — миз Настъя, баас Крелл посчитал, что ты не будешь возражать, если я останусь твоей помощницей. Но он сказал, что решать будешь ты…

Настя подумала, что они с девушкой неплохо ладили, так что пусть остаётся. Кроме того, ведь это ненадолго. Скоро они уедут — или улетят? — в Трансваль. А вот Лизу надо бы пригласить с собой. Детям всё равно нужна няня, и венценосная подходит, как нельзя лучше. Вслух сказала: — конечно, Шелли, я не возражаю, оставайся.

Оставив помощницу разбирать привезённые из Фрикании вещи, Настя решила, в ожидании Крелла,

пройтись по дому. В конце концов, она здесь хозяйка. Вздохнув и набравшись смелости, она вышла в коридор.

Да, пожалуй, домик младшего брата Повелителя мало в чём уступал дворцу. Разве что размерами, но те же большие окна, драпировки из шёлка, атласа и бархата, позолоченная лепнина на потолке, яркие фрески, до блеска натёртый паркет из драгоценных пород дерева, массивная добротная мебель, приглушённых оттенков пушистые ковры, картины в позолоченных рамах, большие напольные вазы с цветущими растениями. Да уж, и с чего только хозяин взял, что дом запущен? Притом, что Настя заметила всего с десяток помощников, мужчин и женщин, которые, поклонившись, прошмыгнули мимо.

Сзади неслышно подошла домоправительница, Таниса: — доброго тебе утра, миз Настъя! Когда прикажешь накрывать к завтраку?

Настя обернулась: — с добрым утром, Таниса! Как Крелл вернётся, так можно будет и накрывать, — сама подумала, что надо вернуться в спальню и надеть что-нибудь поприличнее халата, пусть и красивого.

Шелли уже разобрала её нехитрые пожитки, развесила в шкафу несколько имеющихся платьев. Настя достала одно из них, мельком заметив, что в этом же шкафу висят наряды, подаренные ей когда-то Лидией. Она спросила о них помощницу. Та нерешительно сказала: — э-э-э, Повелительница Лидия приказала перевезти все вещи из твоей бывшей комнаты сюда. Мы не знали, куда их деть, поэтому платья развесили в шкафах, бельё разложили в ящики комода, а драгоценности лежат в шкатулках…

Скорей бы уехать отсюда! Они ни за что не оставят её в покое со своим стремлением руководить их с Креллом жизнью. Настя открыла шкаф, сгребла в охапку все, подаренные Лидией платья, сунула их в руки помощнице: — унеси их с глаз долой, чтобы я их больше не видела!

— Но, миз Настъя, Повелительница… — Настя перебила её: — Шелли, ты у кого будешь служить: у меня или у Повелительницы? Выбирай!

Та понятливо кивнула: — да, миз Настъя, у тебя.

— Ну, так сделай, пожалуйста, как я прошу!

Шелли унесла наряды, которые Настя видеть не могла. Лидия, в своём стремлении во что бы то ни стало помириться с ней, не подумала о том, насколько ей тяжело и неприятно вспоминать прошлое. Кроме того, после родов Настя немного поправилась. Да и вообще, эти платья за полтора года вышли из моды.

Вернулась Шелли, но она не стала спрашивать, куда та дела подарки Лидии, ей было неинтересно. Настя быстро натянула своё светлое хлопковое платье, посмотрелась в зеркало. Простовато выглядит, конечно, ну и пусть. Придворные, разряженные ярко и, зачастую, аляповато, не могут быть для неё примером. Она распустила волосы, стянутые в тугой узел на затылке, и Шелли тихо ахнула. Настя удивлённо посмотрела на неё, но потом вспомнила, что у женщин-венценосных волосы только чуть закрывают ухо, а дальше не растут. Её собственные уже почти достигли лопаток и были густыми и блестящими. Только вот цвет остался неизменным, тёмно-пепельным. Она пожала плечами: — Шелли, нам с Креллом сегодня надлежит явиться к Повелителю. Не сможешь ли ты как-нибудь уложить мне волосы?

Ответить помощница не успела. Дверь открылась, и весёлый, оживлённый Крелл сказал: — не надо ничего делать, Настъя. Все женщины во дворце умрут от зависти, когда увидят твои волосы! Подвяжи их чем-нибудь и будет прекрасно. А можно и так оставить.

— Крелл! — Настя улыбнулась ему навстречу, — в моих волосах нет ничего особенного. Подлиннее, конечно, чем у ваших женщин, но только и всего.

Он потянул её за руку к себе, с удовольствием поцеловал: — мы завтракать будем? Я уже страшно проголодался!

Завтрак, накрытый в малой столовой, был непривычно обилен, с преобладанием мясных блюд. Белейшая накрахмаленная скатерть, сияние серебра и хрусталя. Крелл принёс детей, а один из помощников помог ему усадить их в высокие стульчики и придвинуть к столу. Настя удивилась, Ей казалось, что маленькие дети не должны сидеть за одним столом со взрослыми, но Крелл, улыбнувшись, подмигнул: — у себя дома мы будем делать так, как сочтём нужным.

Помощник подвинул стул для Лизы, которая позавтракала раньше, а теперь села рядом с малышами, помогая им управляться с творогом.

Уплетая куски здоровенного стейка, Крелл рассказал, что расплатился с мархурами и они, загрузившись коробками с чаем и ещё каким-то товаром, который Фрикания закупает в Йоханнесе, отбыли домой. Он, также, забежал на минутку во дворец пообщаться с братьями. Крелл не стал расстраивать Настю рассказом о ссоре с Рэндамом. Тот упорно желал отметить обретение пары младшим братом грандиозными праздниками как минимум, на неделю. Уговоры Лидии и Рэмси ни к чему не привели, Повелитель упорно стоял на своём. Лишь угроза Крелла завтра же вылететь вместе с Настей в Трансваль заставила его отступиться. Но на торжественном обеде он настоял. Кроме того, Рэндам хотел, чтобы они привезли во дворец детей, но Крелл стоял насмерть: дети останутся дома. Пришлось старшему брату, скрепя сердце, отказаться от своей затеи.

После завтрака Лиза с детьми отправились гулять, а Крелл решил устроить Насте экскурсию по дому и саду. Но, вначале, он, заговорщицки подмигнув, взял её за руку и повёл в свой кабинет. Там она ещё не была, поэтому охотно согласилась. Ей хотелось посмотреть, чем занимался Крелл, что его интересовало, какие вопросы были для него важны. Но ничего показывать и рассказывать он не собирался.

Лишь только они переступили порог, позади щёлкнул замок. А потом Крелл развернул её к себе лицом, жадные нетерпеливые руки принялись стягивать платье, бельё, в то время как он успевал целовать и шептать, как сильно он соскучился, как давно он не прикасался к ней. Ей было смешно и сладостно, и она тоже соскучилась по его рукам и телу. Большой кожаный диван в кабинете вполне их устроил, но всё же Насте не понравилось елозить голым задом по обивке, о чём она ему и сказала несколько позднее. Он серьёзно задумался: — хорошо, Пёрышко, тогда ты прикажи, чтобы здесь в шкафу всегда лежал комплект постельного белья.

Она засмеялась: — ну, нет, Птичка, я больше не согласна на диван, когда у нас в спальне стоит большая удобная кровать!

Он выразил желание помочь ей одеться, но одевание опять закончилось на диване, голой попой на кожаной обивке. Всё же они выкатились из кабинета. Настя, несколько раскрасневшаяся и немного всклокоченная, с улыбкой поправляющая волосы, а Крелл, как всегда, невозмутимый и хладнокровный, взирающий на мир острым взглядом жёлто-чёрных глаз.

Они не успели обойти до обеда весь дом и сад. Нужно было ехать во дворец. Лиза привела с прогулки малышей, вполне довольных и счастливых, но несколько грязных. На вопросительный Настин взгляд Лиза добродушно пояснила, что Ксандр и Тори играли с внуками старого садовника: строили из песка дворец Повелителя. Она потащила детей в ванную, а Настя отправилась в спальню поискать какое-нибудь подходящее платье. Оно нашлось, не то что бы совсем новое, но вполне приличное. Так что Настя, сполоснувшись в ванной, надела это платье и привезённые из Фрикании босоножки, а волосы Шелли завила крупными локонами и заколола на висках. Крелл, внимательно наблюдавший за её одеванием, ничего не сказал, а на её вопрос, не слишком ли просто она выглядит и не стыдно ли ему с ней идти, поцеловал её в нос и ответил, что она самая красивая и вообще необыкновенная, а до мнения других, даже если это сам Повелитель, ему нет дела.