Настя торопливо сказала: — да, Крелл, я думаю, так будет лучше.
— Хорошо, Настъя, как скажешь, как пожелаешь. — Она благодарно сжала ему руку, но этим он не удовлетворился, а подставил для поцелуя губы.
Солнце скрылось за джунглями, а впереди синели горы. Приближался Йоханнес.
Нерадостные встречи
На ярко освещённую площадку перед туннелем выехали ночью, и Настя поразилась, как много встречающих заполонили её. Впереди, конечно же, важно стоял Повелитель Рэндам с супругой. Рядом неизменно улыбающийся Рэмси. За ними, на некотором отдалении, придворные, воины, чуть в стороне — сангома Лукас. От яркого света и гомона толпы дети проснулись и захныкали. Настя, невежливо отвернувшись от шагнувшего к повозке Повелителя, наклонилась к малышам. Тори обхватила её за шею, прижалась к матери. С другой стороны к ней тянулся Ксандр. В толпе засмеялись, раздались аплодисменты, крики. Малыши, напуганные шумом, расплакались. Настя зло посмотрела на хозяина: — Повелитель Рэндам, а обязательно пугать сонных детей? Нельзя ли это всё как-нибудь прекратить? — Тот невозмутимо пожал плечами:
— Настъя, все радуются вашему приезду.
Хмурый Крелл встал в повозке, повернувшись к толпе, требовательно поднял руку. Все замолчали. Он негромко произнёс: — мы с женой благодарны вам за тёплую встречу, но крики и шум пугают детей. Мы будем готовы удовлетворить ваше любопытство завтра. Сейчас мы устали с дороги, а дети хотят спать. Позвольте нам сегодня покинуть вас. — Обращаясь к Повелителю и его жене, сказал: — извините, Рэндам, Лидия, мы действительно устали. Завтра мы придём во дворец. — С этими словами он кивнул возчику-мархуру, приказывая ему въезжать в туннель.
Озадаченный Рэндам задержал повозку: — но, Крелл, Настъя, разве вы сейчас не во дворец??
Настя, снова сидящая на скамейке и прижавшая к себе дремлющих Тори и Ксандра, беспомощно посмотрела на Крелла. Тот, уже более мягко, ответил: — до отъезда в Трансваль мы будем жить в своём доме, Рэндам. — Тот не стал спорить, махнул рукой, чтобы им с Рэмси подвели коней. Лидия, вопросительно глянув на Настю, с помощью мужа поднялась к ней в повозку: — какие они уже большие, Настъя! И, Рэмси сказал, они уже меняют облик? Это просто удивительно!
Настя осторожно передала Ксандра Креллу и уложила Тори поудобнее у себя на руках, тихо ответила: — да, миз Лидия, мы сами удивляемся. Крелл говорит, что обычно дети превращаются в птенцов года в два, а наши ведь совсем маленькие. — Женщины продолжали тихо беседовать, а Крелл так же тихо отвечал на вопросы старших братьев, ехавших рядом. Придворные отстали, растянулись по всему туннелю. Колёса повозок и копыта коней гулко стучали по каменному полу.
Повелитель с женой и Рэндам проводили Настю и Крелла до самого дома. Подъездная аллея совершенно не освещалась, и страусы ступали осторожно. Наконец, впереди выросла тёмная громада дома. Крелл соскочил на землю и, едва взбежал на крыльцо, дверь перед ним распахнулась. На пороге, щурясь в темноту, стояла высокая полная женщина. За её спиной виднелся залитый светом холл. Она низко поклонилась хозяину: — баас Крелл, мы ждали тебя и твою супругу с детьми ещё днём!
Рэндам выступил из темноты: — Крелл, Настъя, мы с Лидией поехали домой. Ждём вас завтра к обеду! — С этими словами он подал руку жене, помогая ей пересесть в свою повозку, которая, запряжённая лошадьми, следовала за повозкой мархуров. Затем он вскочил на коня и, кивнув на прощание Креллу и Насте, поскакал вслед за Лидией.
Ни слова не говоря, Рэмси поднял колыбельку со спящим Ксандром и, обойдя домоправительницу, вошёл в дом. Следом за ним двинулась Настя, которой венценосная тоже поклонилась. Крелл, несущий спящую Тори, сказал: — Настъя, это Таниса, домоправительница. — Настя вымученно улыбнулаь женщине. Та захлопотала:
— миз Настъя, тебе, наверно, захочется вымыться с дороги? Ванна для тебя и бааса Крелла готова. Ужин сейчас будет накрыт в малой столовой. — Та отрицательно качнула головой:
— мы не голодны, миз Таниса…. — Домоправительница улыбнулась:
— я динка, миз Настъя, но лучше зови меня просто Танисой, так привычнее.
Знакомство с домом Крелла
Кое-как Настя добрела до лестницы, ведущей на второй этаж. У неё не было никаких физических сил осматривать дом, в который она так хотела когда-то попасть. Поднимаясь, отметила, что ступени, перила, балясины лестницы выточены из благородного серебристого дерева, толстая серая, с тёмно-синим узором ковровая дорожка скрадывает звук шагов. Рэмси давно скрылся за поворотом, Крелл направился за ним, а уж Настя потащилась следом. В просторном коридоре не было ни души, лишь по обе стороны закрытые двери. Третья дверь от лестницы распахнута настежь. Она поняла, что ей туда. Вошла и остановилась на пороге. Большая комната, три высоких окна закрыты плотными шёлковыми шторами. Блестящий белый шёлк, по нему серебрится сложный узор. Посередине комнаты рядом, через неширокий проход, две кровати с пологом над каждой. Сейчас он откинут над одной из них и Рэмси осторожно укладывает на кровать спящего Ксандра. Подойдя ближе, Настя с удивлением отметила, что у кроватей имеются довольно высокие бортики. К другой кровати подошёл Крелл, откинул прозрачный кисейный полог и уложил на неё Тори. Во сне дочь повернулась на спинку, вольготно раскинула ручонки. Крелл повернулся к Насте: — надо бы их раздеть, но жалко будить… — Она отстранила его от кровати:
— их обязательно нужно раздеть, они не проснутся. Иди, помоги Рэмси, — сама сняла с малышки кожаные туфельки, расстегнув, потянула вниз платьице, потом укрыла простыней. Крелл вместе с братом уже раздели Ксандра. Настя подумала, что ребятишки так и уснули чумазыми, но с этим уж ничего не поделаешь.
Искупавшись, она провалилась в сон, едва коснувшись подушки. Она не услышала, как пришёл из ванной Крелл, откинул простыню и лёг рядом. Обняв, несильно прижал к себе и тоже уснул.
Под утро Настя внезапно проснулась. Неприятная мысль кольнула её. Рядом тихо посапывал Крелл. Она приподнялась на локте, в сером рассвете посмотрела ему в лицо. Во сне разгладились морщинки на переносице и у жёстко сжатого рта, от этого он выглядел моложе и как-то беззащитно. Внезапно он открыл глаза, они сверкнули свирепой яростью, но тут же взгляд смягчился, венценосный улыбнулся, хриплым со сна голосом спросил: — Чего ты не спишь, Пёрышко? Ты ведь очень устала…
Она погладила его по щеке: — Крелл, мне так стыдно! Ночью мы завалились спать и даже не вспомнили о мархурах! И о страусах!
Он притянул её к себе на грудь, поцеловал в волосы: — поспи ещё, моя хорошая. Ночью Таниса позаботилась о наших возчиках и их страусах. Все накормлены, устроены, а мархурам ещё и ванну предложили.
— А дети? Я спала, как убитая, ни разу даже не встала, не посмотрела, как они!
— Я заходил ночью в детскую Они очень крепко спят, даже ни разу не раскрылись. Спи, родная.
Опять засыпая, Натя подумала, что очень удобно, что их спальня и детская — смежные комнаты, соединённые дверью.
Она окончательно проснулась, когда вовсю светило солнце. Крелла уже не было рядом. В доме царила тишина, лишь за закрытой дверью в детскую слышались голоса и смех Тори и Ксандра и какой-то женщины. Настя подумала, что, видимо, в доме мало слуг. Она помнила, что во дворцах Повелителей как Фрикании, так и Йоханнеса, не очень-то поспишь до позднего утра. Чуть свет в коридорах и холлах дворцов слышались шаги, негромкие голоса, постукивание, шуршание. Это слуги принимались за раннюю уборку. Позднее появлялись из своих комнат придворные, и шум нарастал.
Настя встала, раздумывая, что одеть, и увидела на резной высокой спинке кровати аккуратно повешенный яркий атласный халат. Улыбнулась, подумав, что, как всегда, Крелл всё предусмотрел. Она толкнула дверь и вошла в детскую. С низенького пуфика ей навстречу поднялась и поклонилась пожилая женщина. Лиза! Настя подошла и с радостью обняла её. Пожалуй, старая няня Крелла была единственной венценосной, которую она рада видеть. Дети, играющие на ковре, бросились к ней, показывая необычные игрушки. И об этом Крелл позаботился! Настя села на пуфик, подхватила сына и дочь на руки, целуя волосики, щёчки, глазки. Они смеялись и отбивались, пытаясь что-то ей рассказать. Лиза с улыбкой наблюдала за ними: — миз Настъя, я их искупала. Не знаю, можно ли было, но дети … они были такие грязные!
