Про себя Кейт отметила, что где-то ей даже нравится эта ситуация. Хоть какой-то просвет в череде серых монотонных будней.

Женщины продолжили обход. Везде одно и то же, включая спальни на первом этаже. Грязное белье, заплесневелые остатки еды. Вырванные электрокабели. Вывернутые шпингалеты на окнах. Сломанные дверные ручки. Дверь в ванную держится на одной петле. В ванне давно не спускали воду, и от этого запаха у Кейт заболел желудок. Она взглянула в зеркало над раковиной – бледное лицо блестит от пота, волосы над лбом взмокли…

– Это невозможно, – простонала Кейт.

Соседка, не отнимая платка от носа, кивнула.

– Ванна тоже очень грязная, – невнятно пробормотала она.

Воды в ванне было где-то с фут. В ней плавало нечто похожее на блевотину.

– Что они здесь делали? – тихо спросила Кейт.

Она помнила, как познакомилась с жильцами. Мужчина и женщина, обоим около тридцати. Не то чтобы особенно приятные люди, но и не отвратительные. Не поймешь. Он объяснил, что ищет работу. Но женщина предоставила трудовой договор со строительной компанией как подтверждение стабильного дохода. Арендная плата, так или иначе, поступала, хотя и не всегда день в день.

Кейт нравилось, что жильцы не беспокоили ее – никаких жалоб – и приняли дом с мебелью. Наверное, это и должно было ее насторожить – то, что у них нет своей мебели. И что они никогда ни на что не жалуются.

В бывшей родительской спальне обнаружилась кошка, о которой, очевидно, давно никто не заботился. Маленький угольно-черный комочек. Ей удалось выжить благодаря остаткам пищи на бумажных тарелках. Кошка лежала на незаправленной кровати, в куче насквозь пропитавшегося грязью белья, и жалобно мяукала.

– До чего довели животное… – Кейт покачала головой.

– Вчера я принесла ей молока, – сказала соседка. – Но я не могу ее взять, у меня аллергия на кошек.

Словно в подтверждение сказанного она чихнула.

Кейт почувствовала непреодолимое желание просто забиться в угол и закрыть лицо руками, в ожидании, что кто-то придет и скажет, что сейчас все исправит и ей не о чем беспокоиться. Она ждала чуда, того, что этот кошмар вдруг исчезнет, как по мановению волшебной палочки, и вернется уютный дом ее детства. Все эти годы она жила под его защитой. И когда Кейт приехала сюда – сбежав от одиночества, холода лондонской квартиры и неурядиц на службе, – она погрузилась в то, чего давно уже нет, и что, тем не менее, согревает.

В этот момент Кейт осознала, что жизнь уже не будет прежней. Даже если дом отремонтировать, снова сделать его красивым и чистым, как раньше, останется рана. Вторая по тяжести и болезненности после убийства отца. Того, что она видит здесь сейчас, уже не искоренить никакими ремонтами. И никто не придет, не поможет. Кейт останется один на один с этой проблемой.

Она взяла себя в руки. Спрятаться в углу, к сожалению, не получится. Нужно думать, что делать дальше. Единственное, что было утешительного посреди этого ужаса – вполне внятное заявление о расторжении контракта на ее, Кейт, имя. Кейт еще покажет его адвокату, но, судя по всему, теперь она единственная, кто распоряжается в доме. Без этой бумаги расторжение контракта об аренде с жильцами, местонахождение которых неизвестно, могло вылиться в серьезную юридическую проблему.

– Где собираетесь жить эти несколько дней? – поинтересовалась соседка. – Не здесь же…

– Найду гостиницу, «постель и завтрак». Думаю, сейчас должны быть свободные номера. Потом буду искать ремонтную компанию. Прежде всего дом надо привести в порядок.

– Это дорого.

– Конечно, но разве у меня есть выбор?

– Вы заявите об исчезновении арендаторов?

– Придется, – Кейт кивнула. – Но не особенно надеюсь, что их найдут. Скорее всего, их вообще уже нет в Англии.

– Они, наверное, больны… – Голос соседки дрогнул.

Кейт спустилась в гостиную, которая, несмотря на грязь и бардак, выглядела более-менее сносно в сравнении с другими комнатами. Села на край дивана, достала ноутбук и стала искать в «Гугле» возможные варианты размещения на ночлег. Остановилась на гостевом доме «Скарборо-Норд-Клифф». От Скалби рукой подать, если на машине, и море близко. Кстати, разрешено проживание с животными.

У Кейт никогда не было домашнего питомца, но она не могла оставить кошку здесь. При этом что-то в ней противилось тому, чтобы просто сдать ее в приют. Кошку она возьмет с собой. Возможно, позже для нее даже отыщется новый хозяин.

Кейт позвонила в гостиницу, и там сказали, что она может приехать в любое время и оставаться, сколько захочет.

– Сейчас вы наша единственная постоялица, – объяснила дружелюбная женщина на другом конце провода. – Так что будем рады.

Чемодан с вещами ждал в машине. Кейт поискала, в чем перевезти кошку, и нашла вполне годную переноску на кухне. Грязную, конечно, как и всё в этом доме. Кейт долго скребла ее в ванной, использовав жалкие остатки моющего средства. Она надеялась, что в отеле отыщется какое-нибудь одеяльце, постелить на дно. В доме не было ничего подходящего, что могло бы устроить кошку и администрацию гостиницы.

Кейт вышла из дома вместе с соседкой и тщательно заперла дверь. День выдался погожий. Октябрьское солнце светило на голубом небе, кое-где подернутом легкими облачками. Деревья во дворах и вдоль улицы шелестели красной и золотой листвой.

«И все-таки, – подумала Кейт, – как здесь тихо…»

Машину она унаследовала от отца и была привязана к ней, как и ко всему, что напоминало о нем. Включая этот дом. Нанесенные ему раны Кейт ощущала почти физически.

– На связи, – напутствовала соседка.

Кейт поставила переноску с кошкой на заднее сиденье и села за руль.

Я все исправлю. А потом продам дом как можно скорее.

Этот визит до вечера не шел из головы Кэрол Джонс. В департаменте по делам молодежи пятница выдалась жаркой, и все-таки Кэрол ни на минуту не смогла забыть об Аллардах. «Тебе нужно к Аллардам, – твердил навязчивый голос где-то в затылке. – Сегодня ты обязательно должна зайти к Аллардам».

Пятница, половина пятого. Почти все коллеги исчезли до понедельника, немногие оставшиеся собирали вещи. Кэрол с неохотой убрала ноутбук в сумку. Ирен Каримиан, ее начальница, просунула голову в дверь. Она была в пальто, с сумкой через плечо.

– Я ухожу. Ты не забыла об Аллардах, Кэрол?

– Нет, конечно. Сейчас к ним собираюсь. – Кэрол старательно изображала заинтересованный тон, чтобы начальница не заметила ее истинного настроения.

Женщины вместе вышли из серого тоскливого здания в центре города. Ирен, жена богатого человека, села в «Мерседес», Кэрол – в маленький потрепанный «Рено». Последней надеждой было, что он не заведется. Но – пятница, тринадцатое – машина оказалась на высоте.

Алларды жили неподалеку от департамента по делам молодежи, на Роско-стрит, длинной, неприглядной улице, состоящей из цепочки домов с верандами, нуждавшихся в немедленной реновации, на что у их владельцев, очевидно, не было денег. Через обветшалые окна зимой тепло уходило наружу, а внутрь проникал влажный морской воздух. Бетонные площадки перед входными дверями – не больше пляжного полотенца. Краска на рамах облупилась, застекленные эркеры изнутри прикрыты выцветшими шторами, чтобы жильцы не сидели за чаем как в аквариумах, под взглядами прохожих.

Кроме того, на втором этаже было по одному-единственному окну. Небольшой угол наклона крыши не позволял увеличить жилую площадь за счет мансардных помещений. Кэрол знала, что с задней стороны дома – кухня, дверь которой выходит в огороженный каменным забором двор, примыкающий к соседнему домовладению. Кое-кто из жильцов разбил газоны, некоторые даже выращивали цветы и овощи. Но не Алларды, они просто заасфальтировали свой двор и устроили там свалку. Ржавела старая стиральная машина. Диван разваливался, местами покрываясь плесенью. Белье на веревках не снималось даже в дождь.

На втором этаже располагалась родительская спальня, ванная и комната девочек, Мэнди и Линн. Четырнадцатилетняя Мэнди с начала недели не появляется в школе, и родители, несмотря на неоднократные обращения администрации, не дают тому никакого объяснения. Директор школы связалась с департаментом по делам молодежи, так как знала, что семья состоит под их опекой.