С этими словами граф резко развернулся на каблуках и быстро пошел в сторону выхода из залы. Сопровождавшие его дворяне, которых, кстати, герольд даже не удосужился представить, последовали за ним.

А после обеда, который, к слову, мне подали отдельно от всех в моей комнате (подозреваю, что опасались, что я начну есть руками или лакать суп из тарелки, как собака), я едва не прокололся во второй раз. И уже по крупному, так как прилюдно.

Основательно наевшись, я воспользовался тем, что временно остался без присмотра, и решил осмотреть территорию вокруг этого замка, который, впрочем, больше напоминал великолепный дворец. Беспрепятственно, что меня очень порадовало, выйдя на свежий воздух, я услышал доносившиеся из-за высоких и явно декоративных кустов характерные звуки скрещивающихся шпаг. И зачем-то поплелся туда. Любопытство подвело.

Что я могу сказать? Как я и подозревал, искусством то, что я увидел, нельзя было назвать даже с большой натяжкой. Десять, на этот раз одетых вполне нормально дворян (нормально – это в штанах и сапогах), разбившись на пары, пытались изобразить что-то, отдаленно напоминавшее описанную Александром Дюма дуэль мушкетеров с гвардейцами кардинала. Противники то приседали, то скакали козликами из стороны в сторону, то делали молодецкий замах, а-ля Добрыня Никитич, когда отсекал головы змею Горынычу, чтобы нанести рубящий удар. Не сложно представить, что при этом они постоянно раскрывались. И тут меня подвела моя мимика и наблюдательность одного из дворян.

Я, не заметив этого, сменил глупую улыбку на кривую усмешку.

– Кажется, дурачок хочет показать нам, как нужно владеть шпагой? – воскликнул он, привлекая внимание остальных к моей персоне. – Дункан, не будете ли вы столь любезны, чтобы одолжить его светлости свою шпагу?

Названный Дунканом подошел ко мне и с шутовским поклоном протянул мне эфесом вперед свое оружие.

И я взял. И сразу почувствовал в руке приятную тяжесть. Пожалуй, слишком большую тяжесть, чтобы показать все, на что я был способен. Но эти господа были неспособны даже и на сотую долю того, что я хорошо умел.

Начали?! – воскликнул мой противник и, не дожидаясь ответа, сделал выпад в мою сторону.

Медленно. Без подготовки. Глупо. Я без труда оттолкнул его шпагу в сторону и, сделав короткий шаг вперед, легонько ткнул его острием в грудь. Дворянина ошарашено отпрянул назад. И снова пошел в атаку. На этот раз он постарался хоть что-то похожее на финт изобразить. Но это опять было довольно убого. Где-то на первый юношеский разряд потянет, оценил я его потуги, и во второй раз ткнул шпагой в грудь. Наверное, я бы нанес ему и третий, и четвертый, и пятый уколы, и так до победных пятнадцати, как это принято на фехтовальной дорожке, не пропустив ни одного, но внезапно меня кто-то обхватил сзади и громко крикнул:

– Ваша светлость! Что вы делаете? Вы же опять поранитесь! Господа, – обратился он уже к дворянам. – Как вам не стыдно ставить его светлость в неудобное положение. Вы же должны понимать, что герцог не умеет фехтовать. Зачем вы ему дали шпагу и теперь поддаетесь?

Произнеся эту тираду, мой дядюшка Родрик, а это был именно он, аккуратно вынул у меня из руки шпагу и, бросив ее на землю, повлек меня к стоявшему неподалеку павильону.

– Мессир Огюст, – обратился он ко мне, склоняя голову, когда мы вошли в павильон. – Это все-таки вы! У меня получилось! Вчера я испугался, что ритуал не принес желаемого результата. Но сейчас вижу, что это действительно вы! Но зачем вы так рискуете? Я читал в наших преданиях, что вы были непревзойденным мастером меча, но в теле Ричарад вам пока нельзя этого демонстрировать. Как и то, что вы сильнейший маг, когда-либо рождавшийся в семи королевствах и даже империи. Вам пока нужно быть очень осторожным.

Закончить я своему (или не своему, уже путаться начинаю, кто я) дядюшке не дал. Схватив его за горло, благо сил у этого тела хватило бы на троих таких Родриков, я задвинул своего убийцу-родственника в угол павильона.

Никогда не проводил «полевого допроса», но читал о его нюансах, да и в кино видел. Так что справился. И узнал много такого, что теперь требовало сначала тщательнейшим образом обдумать, а потом начать действовать, но очень и очень осторожно. Потому что теперь я знал, на каком тонком волоске висит моя жизнь.

Сразу оговорюсь, что никаких пыток мне к моему дядюшке (теперь уже моему, ага) поначалу применять не пришлось.

Когда я прихватил его за горло и рыкнул – «Рассказывай!», он настолько испугался, что затараторил, как из пулемета, вываливая на меня информацию о ситуации в герцогстве, последних политических и внутренних раскладах, а также довольно понятно объяснил, почему решил прибить собственного племянника и заменить его на меня – великого Огюста, основателя герцогства и всего правящего уже более пятисот лет рода. Да, меня он по-прежнему считал этим Огюстом и, как я начал подозревать, именно это пугало его больше всего. А не то, что я держал его за горло.

Кстати, руку я с его кадыка довольно быстро убрал, так как определенная нехватка воздуха делала речь достопочтенного (а именно такое звание он носил) Родрика немного неразборчивой.

Итак, что же я для начала выяснил. Ну, во-первых, то, что я старший сын и, если бы не мое слабоумие, то был бы изначально наследником. Но – увы. Мой предшественник в этом теле с самого детства демонстрировал умственную отсталость, а потому наследником титула и всего герцогства стал мой младший брат. И это-то и спасло меня от смерти, когда родители вместе с ним как будущим герцогом, отправились в ежегодный объезд своих владений. И попали под самый тривиальный для любой горной местности камнепад. Все. Финита ля комедия, я стал даже не наследником, а сразу герцогом. Было ли это подстроено, Родрик не знал, но в естественной причине схода той лавины камней все-таки сомневался. Перед проездом герцогской семьи склоны осматривались, и, как говорится, ничто не предвещало. Но вопрос так и остался невыясненным. Сразу после трагедии всем было не до того, потом зарядили дожди, потом наступила зима. В общем, дело замяли и сдали в архив.

Второй, и не скрою, приятной для меня новостью стало то, что я не такой уж дебил. В покинутом мною мире таких называли блаженными. Ричард вполне понимал все, что вокруг него происходило, но был патологически добрым, что для будущего не то что герцога, но даже самого занюханного барона, считалось неприемлемым недостатком. В жизни никого не ударил, всегда со всеми и во всем соглашался, всем верил, всех считал друзьями, плакал, когда при нем казнили преступников. В общем, с точки зрения средневековой логики – полная размазня, которой одна дорога – в монастырь.

А вот с причиной отличной физической формы моего тела я угадал. Больше всего мой предшественник любил тяжелую физическую работу и, стоило только оставить его без присмотра, тут же начинал помогать слугам катать бочки, таскать тяжести, рубить дрова и так далее. Вначале ему это строго запрещали, но потом махнули рукой. Чем бы убогий не тешился, лишь бы под ногами не мешался.

Попробовали даже меч ему как-то в руки дать, но он наотрез отказался даже попробовать ткнуть им пытавшегося его чему-то научить капитана стражи, Так что мое выступление на фехтовальной площадке было совсем не в кассу. Учту. А в остальном стало полегче – полным кретином, пускающим слюни, можно не прикидываться. Достаточно быть просто безобидным дурачком.

И вот этот безвольный, добрый и абсолютно по этим причинам не подходящий для правления юноша в одночасье стал властителем важнейшего герцогства. Ага. Хоть и не королевство, но важнейшее. Потому что мы – горцы! А это значит, что у нас и золотишко с серебришком добывается, и руды разные и всем очень нужные есть, а еще прекрасные долины, где мы скот разный пасем, да злаки выращиваем. И к нам не сунуться. Пробовали. И не раз. И еле-еле ноги уносили. Крепости в горах – это вам не шутка. Да и входы в долины перекрыты где стенами, а где и подвинутыми магией горами. Потому мы и являемся или, по крайней мере, являлись до моей свадьбы независимым герцогством, а не чьими-то там вассалами. Этакие швейцарцы нашего мира, которые в средневековье гоняли рыцарские армии, как волк козу.