– Раз смерть для нас так страшна, тогда, пожалуйста, не умирай. Я сойду с ума, если мне придется веками ждать, когда ты родишься вновь. Я не такая сильная, я не справлюсь, – простонала принцесса, пряча лицо в складках свободной тоги мужа.
– Ты справишься, дорогая, ты намного сильнее, чем сама думаешь.
– Ох, Кир…
– Ты обещаешь мне позаботиться о Каро? – спустя несколько минут, потребовавшихся Сафире, чтобы взять себя в руки, спросил Кирвил.
– Ты сам о нем позаботишься. В конечном итоге рано или поздно ты все равно вернешься, – она совершила последнюю попытку возразить, но вэр Шадо отрицательно покачал головой.
– Возможно, я буду пребывать между миром живых и мертвых тысячи лет. Каро вряд ли доживет до моего воскрешения.
– Хорошо, – решилась Сафира. – Если такое случится, что, конечно же, невозможно, я сделаю все, чтобы обеспечить мальчику достойное будущее.
– Вот и славно, – Кирвил улыбнулся. В его зеленых глазах заплясали озорные искорки, которые так любила принцесса. – Тогда пойдем и скажем ему об этом.
– Но…
– Саффи, Каро – умный мальчик. Он о многом догадывается. Кое-что я сам ему рассказывал, так что ты не раскроешь никаких тайн, если упомянешь о грозящей нам всем опасности. И вообще, через несколько дней об этом будет знать каждый бронтозавр.
Сафира и Кирвил вернулись в дом. По сравнению с жарой, царившей на улице, внутри было прохладно, а уют, который присутствовал в каждом уголке скромного жилища, отогнал навязчивое эхо жутких слов, вновь растревоживших принцессу. Наинь успела полностью прибраться. Взяв прялку, она примостилась на уголок дивана и принялась сплетать тонкую нить. Каро стоял у окна и о чем-то думал. На его лбу пролегла небольшая морщинка, в глазах читалось напряжение.
– Каро, – Сафира решила, что говорить нужно ей. Парень вздрогнул от ее голоса и резко обернулся. – Я хотела предложить тебе перебраться в Рагвард. Пришло время заняться твоим образованием. Когда ты закончишь учиться, если захочешь, я смогу помочь тебе получить место стража при королевском дворе.
Несколько минут длилось молчание. Бастард внимательно смотрел то на отца, то на его жену, иногда украдкой бросая взгляды на мать. Но Наинь делала вид, что полностью поглощена работой и не отвечала сыну на невысказанный вопрос, что так томил его. Она не хотела влиять на судьбу своего единственного ребенка, понимая, какие перспективы откроет перед ним милость принцессы. Она не желала расставаться с Каро, но знала: ей в Рагварде делать нечего. Двери, что открываются для полукровок, никогда не отворить их смертным матерям или отцам. Наинь жила на свете достаточно долго, чтобы не противиться прописным истинам.
– Я хочу стать стражем, госпожа, – наконец ответил Каро. – Я всегда мечтал учиться. Я с радостью приму ваше щедрое предложение, для меня это огромная честь.
– Вот и хорошо, – Сафира кивнула. – Тогда приезжай в столицу на следующий день после ежегодного бала. Я познакомлю тебя с одним человеком, он сын моего отца от смертной женщины. Сейчас он занимает видное положение в школе, куда тебе предстоит поступить. Думаю, с твоими способностями ты без проблем сдашь все экзамены.
– Спасибо, – еще раз повторил бастард, обращаясь в этот раз к отцу.
Несмотря на юный возраст, Каро не отличался наивностью. Он догадывался, что Сафира вэр Тара, ветреная принцесса, как ее называли в народе, сама никогда не предложила бы своей помощи незаконному отпрыску любимого супруга. Легкомысленная дочь короля просто не подумала бы об этом, так как привыкла больше заботиться о своих нарядах, а не о благе подданных отца. А в этой ситуации у нее были все основания проявить черствость. Впрочем, злопамятной Сафира не была, об этом знал каждый смертный.
Наинь сердечно поблагодарила принцессу за оказанную их семье честь. В глазах пожилой женщины все еще стояли слезы, но достоинство, с которым она держала себя весь день, не изменило ей. Даже когда Кирвил обговаривал с сыном детали скорого отъезда, она никак не проявила своих истинных чувств. Не было на ее лице ни страха за судьбу единственного ребенка, ни отчаяния от предстоящей разлуки. Снова, как и два дня назад после королевского совета, когда ненавистная Элайн вэр Сара играючи показала ей свое превосходство, Сафира почувствовала себя маленькой, слабой девочкой. Мысленно она призналась себе, что, окажись на месте Наинь, не смогла бы удержаться от слез, а может, устроила бы настоящую истерику.
В конце концов было решено, что Каро прибудет во дворец через день после бала. Кирвил собирался лично открыть портал сыну, так как тот еще не владел пространственной магией. Путешествие на птеродактиле, подаренном ему отцом на прошлый день рождения, отняло бы у парня слишком много времени, которое тот мог провести с матерью.
Когда все важное было сказано, Сафира и Кирвил покинули обитателей заброшенный деревеньки в области Тайсу и, не углубляясь в ночные джунгли, открыли пространственный туннель в Массао прямо со двора Наинь. Оказавшись дома, принцесса почувствовала несказанное облегчение. Каро и его мать понравились ей, но она не могла отделаться от обиды, хотя старалась ее не показывать. Кирвил и без того считал ее слишком ревнивой, незачем подливать масла в огонь.
– Я не хочу, чтобы ты еще когда-нибудь говорил со мной так, как возле дома Наинь, – сказала Сафира, разглядывая свое стройное обнаженное тело в огромном зеркале высотой от пола и до потолка. – Даже если решишь попросить меня присмотреть за сотней своих бастардов, пожалуйста, не упоминай о том, что готов пожертвовать ради меня жизнью.
– Почему? Это ведь правда. – Кирвил подошел сзади и положил руки на тонкую талию жены.
– Потому что я не выдержу разлуки, Кир, это выше моих сил. Я не такая, как Элайн или Наинь, – Сафира повернулась лицом к любимому и, приподнявшись на носочки, посмотрела ему в глаза. – Я не умею жить ради долга, у меня нет цели, ради которой стоило бы потерпеть, и я даже не могу забыться за хозяйственными хлопотами. Моя жизнь – это ты и, наверное, еще двор, но без него я способна обойтись. А вот без тебя никак. Я требую, нет, я приказываю: никогда не разлучайся со мной! Не смей оставлять меня или защищать ценой своей жизни. Какая бы ужасная участь ни ждала мою душу после физической смерти, я выберу ее. Не хочу ждать тебя веками, каждый день просыпаясь с болью в сердце. – Она обхватила ладошками его лицо и заставила посмотреть себе в глаза. – Поклянись, что не встанешь между мной и смертью, что бы ни случилось. Даже если сотни духов разом набросятся на меня и я окажусь полностью беззащитной, ты не станешь умирать вместо меня. Поклянись мне в этом, Кир, иначе я не смогу уснуть.
– Я не стану клясться, Саффи, – Кирвил покачал головой и отвернулся. Его лицо исказила болезненная гримаса. – Я не позволю никому и никогда прикоснуться к тебе и причинить хоть какой-то вред. Потому что ты, твои глаза, твои руки для меня бесценны. Даже вечные мучения, которые, возможно, ждут меня за пределами жизни, не испугают меня, если на кону будет хотя бы один волосок с твоей головы. Я – твой муж. Я клялся защищать тебя на алтаре Храма Любви. И только та клятва имеет значение.
Сафира застонала и упала на кровать. Ей хотелось выть от отчаяния, но она знала: если Кирвил что-то решил, его не переубедить. В конечном итоге духи пока не кружат под стенами Рагварда. Уже скоро Сафира и Кир отправятся туда и останутся за надежными, укрепленными магией стенами королевской столицы до окончания всего этого кошмара. Орден справится с обитателями недр, и никто из тех, кто лично не поедет к разломам, никогда не встретит темных сущностей. Сафира очень хотела в это верить. Убедить себя оказалось не так уж сложно. Засыпая, принцесса уже не думала ни о чем, кроме нежных рук любимого мужчины и великолепного бального платья, которое приготовила к ежегодному празднику.
…Следующие два дня Кирвил и Сафира провели в тренировочном зале. Вэр Шадо безбожно гонял жену, обучая сложнейшим заклинаниям, которыми в совершенстве владел сам. И потихоньку, с огромным трудом, ей удалось коснуться огненного меча. Это была большая победа для принцессы, которая ненавидела напрягаться. Впрочем, ее заслуги в том не было. Представители Дома даль Каинэ были сильны от рождения, и то, что Сафира до сих пор не освоила элементарных навыков, говорило лишь о ее лености и беспечности.
