– Нам надо обсудить еще один вопрос, как я его называю, интимный… Насчет оплаты моего труда.

Челобанов неожиданно успокоился, закинул ногу на ногу, приняв вальяжный вид, и, постукивая пальцами по подлокотнику кресла, произнес:

– Я знаю, что вы неплохой профессионал, у вас хорошие рекомендации. Я готов выслушать ваши условия.

Я сделал еще один большой глоток, чтобы набраться смелости, и сказал:

– Мои расценки – двести долларов в сутки плюс все текущие расходы по расследованию.

Челобанов уставился в потолок и произнес, как бы разговаривая сам с собой:

– Неплохо было бы знать, сколько суток будет длиться расследование… И все же я думаю, что эти условия приемлемы. Я согласен.

– Ну вот и хорошо, – ответил я и плеснул себе еще немного виски.

Челобанов посмотрел на меня и налил себе мартини. Мы чокнулись бокалами, скрепив таким образом наше соглашение.

– Я думаю, что надо перейти к делу, – сказал Челобанов.

Он подошел к своему старинному письменному столу, нажал на кнопку аппарата селекторной связи, и через несколько секунд в кабинет неуверенной походкой вошла секретарша.

– Олечка, – Челобанов встал перед ней, заложив руки за спину, – Владимир Александрович Мальков, – он повернулся всем корпусом в моем направлении, – с сегодняшнего дня наш новый гостиничный врач. Работать он будет на четвертом этаже в одном из люксов, думаю, что в сорок четвертом. Займись оформлением бумаг и проводи Владимира Александровича на его место работы.

– Хорошо, – тихо пролепетала Олечка и выжидательно посмотрела на меня.

Я допил виски и поднялся. Вместе с Олечкой мы прошли в бухгалтерию, которая располагалась на этом же этаже, где она объяснила бухгалтерше, кто я такой и что буду тут делать. Затем в отделе кадров процедура представления повторилась. В результате этих походов я выяснил, что практически весь административный персонал отеля располагался на втором этаже.

После этого Олечка спустилась на первый этаж и взяла у портье ключ от сорок четвертого номера, представив меня и ей. Поднявшись в маленьком лифте на четвертый этаж, секретарша провела меня к двери с номером «44» и, открыв дверь, пригласила войти.

Люкс представлял собой двухкомнатное помещение. Одну комнату можно было назвать залом – она была обставлена мягкой мебелью и шкафами. Здесь же стоял телевизор, в центре комнаты располагался большой письменный стол. Другая комната была маленькой спальней, там, кроме двуспальной кровати, тумбочек и шкафа для белья, ничего не было. В люксе было довольно пыльно, на стенах большой комнаты висели рекламные листы туристических компаний, организующих поездки за рубеж.

Олечка прокомментировала обстановку следующим образом:

– Видите ли, люксы у нас не очень популярны. Обычно их у нас снимают фирмы под офисы. Последняя фирма, занимавшаяся туристическими поездками, выселилась отсюда три месяца назад. С тех пор помещение пустует, и поэтому наши горничные не часто захаживают сюда. Но вы не волнуйтесь, к завтрашнему дню мы все здесь приведем в порядок.

– Буду вам очень признателен, – сказал я.

Я продолжил осмотр помещения и, к своей вящей радости, обнаружил, что в одном из шкафов имелся бар для спиртных напитков.

– Работать можно, – удовлетворенно заметил я. – Завтра я привезу сюда свои вещи.

Мы вышли с Олечкой из номера и отправились каждый по своим делам: она – на свое рабочее место, я – на первый этаж с целью выяснить, насколько хорош выбор напитков в местном баре.

Оглядываясь и присматриваясь к окружающей меня обстановке, я обнаружил, что постояльцев в отеле было довольно много и большинство из них предпочитали не дожидаться лифта, а пользовались лестницей.

Спустившись на первый этаж, я открыл дверь ресторана. Он был очень небольшим, посетителей было мало, и я решил сразу пройти в бар, который располагался в глубине ресторана слева. Как и во всяком баре, в нем царил полумрак и тихо играла музыка. Посетителей здесь было еще меньше, чем в ресторане. Судя по тому, что за стойкой сидели двое людей в спецодежде, было похоже, что бар обслуживал больше технический персонал отеля, чем постояльцев.

Я подошел к стойке и уселся на высокий стульчик недалеко от рабочих. Светловолосый бармен оторвался от беседы с одним из них и с добродушной улыбкой подошел ко мне.

– Что желаете?

Я оглядел батарею бутылок за спиной бармена и сказал:

– Сделайте мне коктейль, что-нибудь с джином на ваш вкус.

Бармен на несколько секунд задумался, потом с улыбкой промолвил:

– Давайте попробуем вот это.

Он взял несколько бутылок, сделал смесь и активно заработал шейкером. Через полминуты коктейль был готов. Я взял стакан в руки и пригубил.

– О! Вкус у вас хороший, – сказал я, и мой поилец добродушно улыбнулся. – Прекрасный бодрящий коктейль. Пожалуй, я буду заходить к вам каждое утро.

– Вы новый постоялец? – спросил меня бармен.

– Скорее новый сотрудник.

– Да? – удивленно вскинул брови бармен.

– Да, – вторил я ему. – Теперь у вас в гостинице есть врач. Это я.

– Ну что ж, – задумчиво произнес бармен. – Это не может не радовать. В последнее время дела со здоровьем в нашей богадельне идут не блестяще.

– Если что, обращайтесь. Четвертый этаж, сорок четвертая комната. Меня зовут Владимир Мальков.

– А я Юра, – сказал бармен и протянул мне руку. – Приятно познакомиться.

– Юрик! – хриплым голосом окликнул бармена седой мужчина в синем комбинезоне. – Давай плесни мне, и я пойду.

– Нет, Михалыч, не могу, – ответил Юра. – Санчо категорически запретил наливать персоналу раньше пяти часов.

– Ладно тебе! – взъерепенился Михалыч. – Откуда он узнает?

– Еще как узнает! Ты же не можешь, когда выпьешь, не показывать всем свою довольную физиономию. Сразу ведь пойдешь по этажам шляться, мозги людям засирать разговорами о жизни…

– Это, Юрочка, круговорот дерьма в природе, – возразил ему Михалыч. – Они засирают унитазы, которые я чищу, а я им – мозги.

– Слушай, Михалыч, кончай со своими унитазами! – решительно сказал Юра. – Если хочешь, налью чаю, и иди в свою бендешку работай, пока тебя здесь Санчо не застукал.

– Да шел бы твой Санчо и сам знаешь куда! – повысил тон Михалыч. – Ладно, давай чай, – сказал он немного погодя уже более спокойно.

Юра поставил перед Михалычем чашку с кипятком и бросил на блюдце пакетик заварки. Михалыч аккуратно опустил пакетик в чашку и стал методично совершать возвратно-поступательные движения рукой.

Картинка показалась мне довольно смешной – большой дядечка с мозолистыми шершавыми руками опускал и вынимал из чашечки пакетик с заваркой с задумчивым выражением лица подобно ослику Иа.

– Это наш сантехник Василий Михайлович Пяткин, – как бы комментируя действия Михалыча, произнес Юра. – Прошу любить и жаловать.

Михалыч оторвался от своего занятия и посмотрел на меня.

– Добрый день, – сказал я. – Меня зовут Владимир Александрович, я гостиничный врач.

– А-а… – медленно протянул Михалыч. – Ну-ну… Довеселились. Вот так, скоро Санчо тут целую клинику откроет.

– А кто такой Санчо? – спросил я у бармена.

– Сергей Антонович Челобанов, наш директор, – ответил он. – Я думаю, что вы знакомы.

– Да, конечно… А вы знаете, мне гостиница нравится. Не слишком большая, уютная, номера просторные, здание красивое, – пустился я неожиданно в общие восторженные рассуждения.

– Гостиница хорошая, а народ дерьмо, – обо-рвал мои пространные речи Михалыч.

– Дерьмо… Почему дерьмо? – недоумевая, спросил я.

Михалыч посмотрел на меня удивленно, как будто я спросил об очевидном. Потом понял, что со мной еще бесполезно говорить на эти темы, и ответил:

– Да потому что так и норовит насрать…

Видимо, сантехник так глубоко проник в суть своей профессии, что это сказывалось на его лексике.

– Слушай, Михалыч, я тебе уже говорил, чтобы ты заканчивал свой базар. Допивай чай и уматывай, не то ты мне здесь всех посетителей распугаешь, – раздраженно заявил Юра.