Здесь меня не видно из окон, и я быстро засовываю ноги в пару штанов, которые схватила.

«Алена, нам нужно двигаться, немедленно!»

Я натягиваю слишком большой кардиган, когда она выходит из ванной. В ее руке несколько зубных щеток и пасты, в другой руке – фонарь.

«Что?» – говорит она, но затем ее взгляд устремляется мне за спину.

Я поворачиваюсь и прослеживаю ее взгляд до стены напротив двери в спальню, где оранжевый свет поднимается к потолку. Я оглядываюсь на нее, когда ее лицо морщится, и она роняет зубные щетки. Пачка с макаронами падает на ковер с приглушенным стуком.

«Нам нужно идти», – снова говорю я ей.

Алена смотрит на меня, застыв на мгновение.

Я вижу в ее глазах тот же страх, который я почувствовала, когда впервые увидела свет огня, те же вопросы, которые я задавала себе, лежа на полу в спальне.

Кто идет?

Захотят ли они причинить нам вред?

Это темные морки, которые пришли, чтобы сжечь и уничтожить все на своем пути? Потеряем ли мы свою группу, будем ли разделены навсегда, или сможем найти кого-нибудь из своих, пока не стало слишком поздно?

И самое интересное – неужели уже слишком поздно?

Она бросается обратно в ванную за сумкой. Я завязываю шнурки на ботинках, затем просовываю руки через лямки рюкзака. Держа один жалкий фонарик в руке я готова идти.

Алена чуть не врезается в меня, она так быстро выбегает из ванной. Я ударяюсь о стену, чтобы избежать столкновения с ней. Она бормочет «извини», прежде чем бежит вперед, и стрелой устремляется на кухню.

Я следую за ней, держась по пятам. Но она останавливается на кухне и рывком открывает один из ящиков. Я смотрю на нее, широко раскрыв глаза, пока она вытаскивает два кухонных ножа и передает один мне. Дрожащей рукой я хватаю выцветшую ручку. Затем она выключает свой фонарь.

Мы погружены во тьму.

Нашим глазам требуется некоторое время, чтобы привыкнуть к темноте, но свет, который начинает проникать внутрь с улицы, определенно этому способствует, и мы спешим выйти из дома.

Входная дверь дома открывается прямо на улицу. Мы проходим по тропинке и открываем железные ворота. Они громко скрипят.

Шатаясь, я останавливаюсь, все мое тело сжимается, и я оглядываюсь назад, на источник света. Он поднимается по холму, ведущему к поселку, и он быстро приближается. У нас есть минуты, если не больше.

И тогда я слышу это.

Боевой клич.

Незнакомые звуки поднимаются из темноты и, словно когти, рвут мой дрожащий позвоночник. Тьма разносит крики повсюду. Они звучат так, будто доносятся со всех сторон. Но это всего лишь уловка, всего лишь уловка темноты.

Это темные морки. Никаких сомнений. Они пришли, целая армия, чтобы уничтожить этот поселок и все в нем. Если Бог действительно существует, то я молюсь, чтобы он сжалился над всеми нашими душами.

Мы не переживем этого.

Даже, несмотря на то, что оранжевое зарево огня начинает поглощать поселок, я едва могу видеть.

Я просто бегу вперед, следуя за быстрыми шагами Алены. Свет огней бежит за нами по пятам, и мы слишком уязвимы. Через несколько мгновений, дикие морки, надвигающиеся на нас, заметят нас на дороге.

«Нам нужно уйти с улицы», – хрипло говорю я, отставая от нее на несколько шагов. Я пытаюсь до нее дотянуться, следуя за звуком ее бега, но рука хватает воздух.

«Алена», – говорю я резко, мое шепотное дыхание прорывает панический звук ветра. «Беги в переулок!»

Если она меня и слышит, то не даёт знать. Я слышу только стук ее ботинок по асфальту. Крики становятся громче, они приближаются.

Бросив быстрый взгляд через плечо, я вижу тени армии, тянущиеся вверх по фасадам зданий и ползущие по земле.

Я еще раз пытаюсь дотянуться до Алены, но без тщетно. Она слишком далеко впереди меня, и я не могу оставаться на открытом пространстве.

Я не могу рисковать.

Я сворачиваю направо, направляясь в темноту переулка.

Алена не бежит за мной. И, через некоторое время, я больше не слышу ее. Она просто продолжает бежать вперед дальше.

Я надеюсь, что ей удастся убежать.

Но я сомневаюсь, что она это сделает. И то же самое касается меня. Нам всем конец.

Сейчас в переулке темно, но как только армия ворвется в поселок, и осветит все вокруг своими факелами, мне будет уже не спрятаться от темных морков. Я стану мишенью.

Здесь, я не в безопасности. Но переулок заканчивается кирпичной стеной, слишком высокой, чтобы подняться. Я отшатываюсь от нее, вытянув руки. Я ничего не вижу без своего фонарика, который я уронила, когда спешила надеть одежду. У меня есть только кухонный нож и перекрытый переулок. Я в ловушке.

Я прислоняюсь спиной к ближайшей стене и раскидываю руки.

Затаив дыхание, я ощупываю стену и медленно возвращаюсь на улицу. Где-то здесь должна быть дверь или окно.

Мои руки начинают дрожать. Ладони уже болят от царапающей их текстуры кирпича. Но я протягиваю руки и ощупываю все вокруг в поисках чего угодно. Мне просто нужно выбраться из этого переулка.

Может быть, Алена и была права, побежав вперед. Оставив меня позади.

Как я и сказала, здесь каждый сам за себя. Но это не значит, что мне не будет обидно, если меня бросят, особенно когда я знаю, что темные морки найдут меня первой.

Их крики теперь такие громкие, как будто их зов прямо рядом со мной. Улица действительно освещается. Оранжевый сменился пылающим красным светом. Они уже начали сжигать здания. Огонь разгорается.

И я сгорю.

Если они не найдут меня первыми.

У меня перехватывает дыхание, когда кирпич под моей ладонью уступает место стеклу. Я поворачиваюсь лицом к стене и поднимаю руки, проводя ими вдоль окна.

Достаточно близко к земле, чтобы можно было подняться. Но разбить стекло я не могу. Это мгновенно меня выдаст. Мне приходится тянуться на носочках вверх и попытаться достать форточку. Потянувшись, я хватаюсь за край форточки и поднимаюсь на внешний выступ подоконника. Протяну руку сквозь форточку вниз, я нащупываю внутреннюю ручку окна и толкаю ее внизу. Окно открывается внутрь.

Свет начинает просачиваться в переулок. Тьма у моих ног рассеивается, и теперь я слышу тяжелые шаги армии, спускающейся по улице.

Не дав себе ни минуты на передышку, я просто бросаюсь в открытое окно.

Я приземляюсь на пол с грохотом и чувствую, как каждый удар распространяется по моей спине, как горячая лава. У меня все болит, все сразу.

Мое дыхание выходит короткими хрипящими хрипами. Я переворачиваюсь на бок за секунду до того, как свет внезапно вспыхивает в комнате, и я вижу, что нахожусь в маленькой закусочной.

Не успела я покинуть переулок, как свет факелов начал приближаться.

Но мне нельзя терять ни минуты. Сейчас они начнут охотиться за нами, прочесывать улицы и дома в поисках людей, и они сожгут нас всех дотла.

Моя единственная надежда найти где-нибудь задний выход и выскочить в темноту, никогда не оглядываясь назад.

Я переворачиваюсь на живот и приподнимаюсь на четвереньках. Я спешу за прилавок. Я не могу рисковать и встать. Окно расположено недостаточно высоко от земли, чтобы скрыть меня. Любой морк, который заглянет в него, легко меня заметит.

Облокотившись на стойку, я даю себе момент, чтобы перевести дух, и осматриваю закусочную. Все столы и стулья сложены у стены, параллельной главной улице, а по другую сторону стойки находится небольшая кухня, дверь которой открыта. Я ползу к ней, быстро.

Я колеблюсь у двери, когда внезапный пронзительный крик раскалывает темный воздух надвое. Я съежилась, слыша каждую нотку крика. Он сотрясает мои кости, вызывает тошноту и вцепляется в барабанные перепонки.

Это не как в кино, где женщины и мужчины кричат совершенно по-разному, нет, в этом мире я узнала, что мы все кричим одинаково. Из-за этого невозможно определить, кто кричит там, где находятся темные морки.

Я на мгновение хочу, чтобы это была не Алена, затем отталкиваюсь от пола и бегу в темную кухню. Нет времени медлить.