– Димыч, ты? – прозвучал голос Листьева.

– Да я это, я, – заверил я, поднимаясь на ноги.

– Извини, задержался немного… – развел руками хирург. – Вот, холуаевцев с собой прихватил. И, похоже, не зря…

– Черт, жалко бабенку, – цокнул языком солдатик – тот самый, что готовился стрелять. – Жопа классная была.

– Ну-ну, – кивнул я. – Только до этого она одному по яйцам зарядила, а второму мозги вынесла.

– Бр-р… – вздрогнул военный.

Большая часть спецназовцев рассыпалась по скалам в поисках сбежавших бандитов. Еще несколько остались, на случай если какому-то недоумку взбредет в голову вернуться. Эти ребята способны захватить без шума и пыли американский авианосец, а с шумом и пылью – целых три, так что я чувствовал себя в безопасности.

Мы с Леночкой и Олегом Павловичем вернулись в "Адмирала Казакевича". Хотя налетчики ничего не унесли, кроме кое-какой мелочи из кассы, стало понятно, что я разорен. Погром был просто ужасающий. В поисках бумаг Сан Саныча они даже посрывали картины со стен, а уж про мебель и говорить нечего – раздолбана в щепки, обшивка кресел и диванов вспорота. Самое печальное – они зачем-то сорвали и телевизор, грохнув его об пол. Чтобы все восстановить и снова запустить гостиницу – нужно просто нереальное бабло.

– Так ты говоришь, они искали еще что-то кроме денег? – подозрительно уставился на Леночку капитан – командир спецназа.

– Ну да, – подхватил я, вцепившись в локоть девушке. – Они искали большие деньги.

– Большие деньги? – переспросил офицер.

– Ну да, – повторил я, кивнув на куль в Лениных руках.

– А… – хотела было возразить любовница Григорьева, но я с силой сжал пальцы, так что она могла только вскрикнуть.

– Видишь ли… мадам залетела от нашего постояльца… так что я считаю вполне справедливым, что сироте достанется хоть какая-то часть добра его покойного отца. Согласен?

– Ну да, – кивнул военный, сверля меня взглядом. – Ну да.

Планшетку я заранее благоразумно перевесил на грудь и застегнул куртку, чтобы спрятать от посторонних глаз. Как минимум – тех, кто не обладал рентгеновским зрением.

– Палыч, ты предлагал перекантоваться у Торопова, ежели чего? – напомнил я. – Кажется, большего ежели чего сложно представить…

Доктор, слава Богу, мужик умный, не стал со мной спорить и задавать лишних вопросов. Оставив спецназовцев прочесывать окрестности, мы сели в его машину и покатили в Аякс. Разумеется, по пути закинув девушку домой, к ее матери, чтобы не мозолила глаза и не совала свой любопытный нос куда не следует.

Я откровенно завидовал выдержке Листьева. Он не проронил ни слова за всю дорогу, даже когда мы высадили Леночку. За девушку можно было не беспокоиться – она получила сумму превышающую самые смелые ожидания в ее положении. Да и, по большому счету, сама виновата. Я ее в чужую койку не пихал.

Так, в полной тишине, нарушаемой лишь гулом тойотовского двигателя, мы доехали до дома Торопова. Дома – это очень преуменьшено. Жилище бывшего чиновника представляло собой целый замок, окруженный кирпичной стеной высотой в добрых три метра с егозой колючей проволоки и вышками по углам. Пусть пулеметов на тех вышках не наблюдалось, но я был уверен: если вдруг что – они там появятся.

Ворота нам открыл охранник, вооруженный кулаками, размером с мою голову, и ремнем кобуры, чернеющим на белоснежной рубашке, скрытой пиджаком.

Или хирург был здесь частым гостем, или нас ждали – так или иначе, но охранник пропустил нас без вопросов, отметив лишь, что хозяин в своем кабинете. Доктор уверенно прошел по длинному коридору, застланному ковром, к нужной двери.

Кабинет был квадратной формы, две стены которого оказались заставлены книжными шкафами, третья представляла собой одно сплошное окно, а у четвертой стены находился камин, по обеим сторонам которого весели сабли, шашки, палаши, рапиры, шпаги и прочее холодное оружие всех времен, собранное со всего земного шара.

Сам хозяин сидел за письменным столом с резными ножками, со столешницей, застланной зеленым сукном, и дымил трубкой.

Про Торопова я неоднократно слышал от Олега Павловича и знал лишь, что он – отставной подполковник, бывший замполит Листьева, бывший заместитель мэра Владика, но видел его впервой. Это был высокий, слегка седоватый мужчина, ростом под метр девяносто, с круглым лицом, с хитрым прищуром глаз.

– Привет-привет, – протянул он, здороваясь.

– И тебе не хворать, – кивнул военврач, бухаясь в свободное кресло.

– Как все прошло? – поинтересовался хозяин.

– А, – отмахнулся хирург. – Пока рано судить… но, похоже, у нас кое-что есть… правда, Дима?

– Что? – удивился я.

– Да ладно тебе, Димон, – улыбнулся Палыч. – Ты же не хочешь сказать, что эти господа перерыли всю гостиницу только ради нескольких десятков тысяч баксов?

– Вообще-то – около двух сотен тысяч баксов, – поправил я.

– Да не важно, – махнул замполит. – Все равно это не та сумма, ради которой… постой, а ты, вообще, слышал что-нибудь про Николаса Буте?

– Про кого? – переспросил я.

– Николас Буте, он же – Николай Баранов. Наш с тобой бывший соотечественник, – пояснил Листьев. – Еще в перестроечные времена, когда границы открыли, он с товарищами сквозанул в Африку, где занялся торговлей.

– И торговали, надо полагать, не швейными машинками? – догадался я.

– В основном как раз ими, с разнокалиберными иглами. Стиральными машинками с вертикальным взлетом-посадкой, кассетными кофеварками и глубоководными кипятильниками… примерно пять-семь лет назад господин товарищ Баранов пропал, предположительно – в Намибии, – произнес Торопов.

– По-идее, бабла у него должно было быть немеряно. Только никто ничего не нашел… никаких счетов, недвижимости, или даже крохотного золотого зубика… – продолжил Листьев. – Все как сквозь землю кануло.

– То есть вы считаете, что те ребята искали как раз то бабло? – подытожил я.

– Ну, не само бабло… скорее – ключ, с помощью которого можно узнать, где это самое бабло спрятано.

– А его там… ну, бабла этого – много? – осведомился я.

– Ну если у Григорьева – человека, далеко не первого в организации… но, правда, и не последнего – спустя столько лет осталось две сотни тысяч убитых енотов и куча камней – то можешь попытаться рискнуть представить себе.

– Не могу!

– Миллионы! А то и миллиарды! Долларов, конечно.

Мы все надолго замолчали. Я, несмотря на предостережение военврача, рискнул представить себе, сколько ж бабла можно заработать на торговле оружием на Черном континенте, оба собеседника выжидающе смотрели на меня.

– Не томи уже, сынок, – не стерпел замполит. – Показывай.

Я расстегнул куртку, чем не преминули воспользоваться оба "Стечкиных", вывалившись на пол с ужасающим грохотом. Поколебавшись с секунду, я снял с шеи планшетку и положил ее на стол.

Хирург открыл сумку и достал из нее два предмета: толстую тетрадь и пухлый пакет.

– Первым делом предлагаю посмотреть тетрадь, – предложил доктор.

Мы с Тороповым с любопытством смотрели через его плечо. На первой странице было выведено каллиграфическим подчерком "Григорьев А.А.", а ниже – нарисованы перекрещенные серп и молот, обрамленные пшеничным венком, с пятиконечными звездами и прочей атрибутикой, свойственной человеку, скучающему по далекой Родине.

– Отсюда много не выжмешь, – сказал Олег Павлович.

Последующие страницы, примерно до половины тетради, пестрели различными бухгалтерскими записями. Слева стояла дата, затем – наименование товара, например: "Т-55 Х 5" или "АКМ Х 1500", краткое пояснение – "Конго" или "Старый Али", в правом столбце – денежный итог. Записи начинались 1992 годом и заканчивались 1999. Суммы становились все крупнее и крупнее, а в самом конце, после нескольких попыток подсчитать столбиком, был подведен баланс. Не буду называть эту цифру, отмечу лишь, что если это – доля человека, названного военврачом не первым, но и далеко не последним в организации, то сумму, причитавшуюся самому Баранову я не точно не рисковал представить себе.