Сидит Владимир Ильич, отдыхает.

Приехал Ленин в Верейский уезд, в деревню Моденово. Оставил в селе машину, вынул ружьё, с провожатым отправился в лес.

Идёт Владимир Ильич по селу, кого ни увидит:

— Здравствуйте!

К одному:

— Хорошо ли работает сельский у вас Совет?

К другому:

— Как у вас нынче с солью?

Интересуется жизнью крестьянской Ленин. Отвечают крестьяне, а сами: «Кто же это такой приехал?»

Верейский — далёкий, глухой уезд. Кто же сюда пожаловал? И вдруг: «Ленин приехал! Ленин приехал!»

Набатом рванула весть по селу. Полетела к соседям в другие деревни.

Идут Владимир Ильич и его провожатый по зимнему лесу. Ружья несут в руках. День погожий. Не так чтобы очень морозит. Солнце стоит на небе. А ночью была пороша. Любой след на снегу — новый недавний след. Для зверя тревожный час. Для охотника — лучшее время.

— Будто бы словно для вас, — говорит провожатый. — Угодила, Владимир Ильич, погода. Вот тут, ещё с полверсты, — и самое лучшее место. От поворота пойдём налево, и… — Провожатый взмахнул рукой: мол, вот там-то и будет самая охота.

Подошли к повороту. Вдруг слышат сзади шаги, будто кто-то бежит по следу.

Оглянулись Владимир Ильич и напарник. Видят — два парня. Оба от быстрого бега в поту. Оба устало дышат. Остановились парни.

— Товарищ Владимир Ильич, разрешите, мы к вам.

— Слушаю вас, товарищи.

— Мы из села, — объясняют парни. — У нас к вам, Владимир Ильич, задание. Просьба у нас от села, — и тянут Ленину лист бумаги.

Взял Владимир Ильич бумагу, развернул, улыбнулся, читает: «Вождю всемирной революции товарищу Ленину от имени граждан деревни Моденово». А ниже: «Просим вас к нам на беседу».

Посмотрел Владимир Ильич на парней, глянул на провожатого.

— Ну и народ, — проворчал провожатый. — Да что они словно репей. Совести нет. — Повернулся к парням: — Товарищу Ленину отдых нужен.

Опустили посыльные головы. Хотели извиниться, уйти.

— Нет, нет, — остановил их Владимир Ильич. — Подождите. Ведь я ещё ничего не ответил. А записка, простите, если я правильно понял, адресована именно мне.

— Вам, вам, — оживились посыльные.

— Ну что же, передайте крестьянам, что я согласен.

— Спасибо! — крикнули парни и помчались назад в Моденово.

Повернул к деревне и Владимир Ильич.

— Э-эх, — вздохнул провожатый. — День-то сегодня какой. Зайцы над нами небось смеются.

— Смеются?! — развеселился Владимир Ильич. — Ну что же, пусть зайцам сегодня живётся. Примечательная всё-таки это черта: интерес ко всему в народе. Я не вправе ответить отказом.

Примчались парни в деревню.

— Ну как?

— Придёт, придёт. Уже следом идёт!

— Да ну! Вот это по-ленински.

Собрались крестьяне в избе у Прасковьи Афанасьевны Кочетовой. Набилось полно народу. Свои. Из других деревень набежали. Все рвутся послушать Ленина. Не все поместились. Кто в сенцах, кто просто у входа жмётся.

Прибыл Ленин, стал делать доклад. Говорил о военных делах страны, о том, что Врангеля скинули в море. О том, что с хлебом трудно пока державе. Но и это страна осилит. Что транспорт везде разрушен, но найдутся рабочие руки — вот только врага изгоним. А потом о великом и дивном плане — об электрификации всей России. Застыли, словно во сне, крестьяне. Каждое слово душою ловят.

Кончил Владимир Ильич доклад. За докладом пошла беседа. Вопросы, ответы, опять вопросы. Получилось как-то, словно в избе и не Ленин, а между собою крестьяне ведут разговоры.

За окнами стало темнеть. Короток день по-зимнему. В полном разгаре идёт беседа.

Ждёт в Москве Надежда Константиновна Владимира Ильича.

«Ну вот, наконец-то Владимир Ильич отдохнул, — радуется. — Походил по полям, по лесу. Погода какая выдалась!»

Вернулся Владимир Ильич домой. Вошёл возбуждённый, довольный.

— Правда, Володя, удивительный нынче день!

Вспомнил Владимир Ильич село Моденово, встречу в лесу с парнями, потом почему-то зайцев, которые и до сих нор, наверно, в лесу смеются, наконец, беседу свою с крестьянами.

— Удивительный! — рассмеялся Владимир Ильич.

— Владимир Ильич!

Ленин не отзывался.

— Влади-и-мир Ильич!

Снова молчание. Лишь ветерок что-то промямлил в еловых лапах. Старик крестьянин Степан Маркелыч, сопровождавший Ленина на охоте, заволновался. Он с тревогой глянул по сторонам, вытянул шею, прислушался.

Разошлись они с Лениным час назад. Договорились встретиться вот здесь на просеке, у старого вяза. Ждёт Маркелыч, а Ленина нет и нет.

— Влади-и-мир Ильич!

Нет Ленина.

«Что бы такое?» — теряется в догадках Степан Маркелыч. Знает он, что Ленин очень точен во времени. Заплутал, наверно, Владимир Ильич. А может, что-то случилось. Нечего ждать. Надо идти на поиски.

Ушёл старик, а через несколько минут появился у вяза Ленин. Посмотрел — нет в условленном месте Маркелыча.

«Что бы такое?» — подумал Ленин. Знает Владимир Ильич, что Маркелыч человек аккуратный. Значит, что-то случилось. Встревожился Ленин. Походил он немного у вяза. Нет. Надо идти на поиски.

Идёт Ленин по лесу:

— Степан Маркелыч!

Остановится. Прислушается.

— Степа-а-ан Маркелыч!

И Маркелыч по лесу ходит. Только в другой его части.

— Владимир Ильич! — слышится глухой стариковский голос.

— Влади-и-мир Ильич!

Не разыскал Маркелыч Владимира Ильича, решил снова вернуться к вязу.

И Владимир Ильич не нашёл Маркелыча и тоже решил повернуть назад.

Только поравнялся старый крестьянин с вязом, смотрит — из ельника на просеку выходит Ленин.

У старика при виде Владимира Ильича словно камень скинули с шеи.

И Ленин вздохнул наконец облегчённо — цел, невредим Маркелыч.

Неудобно стало Владимиру Ильичу за свою тревогу. Решил он скрыть, что искал Маркелыча.

И старику неудобно выказывать своё беспокойство. Делает вид, что вовсе не отходил никуда от вяза.

— Простите, Степан Маркелыч, — сказал Владимир Ильич. — Не сердитесь. Представьте себе — лесом залюбовался, красотища у вас какая.

— Да что вы, Владимир Ильич, — отвечает старик. — Какой уж здесь счёт. Да я на дятла тут засмотрелся. Ить, паршивец, всё стук да стук.

— Вот и отлично, — сказал Владимир Ильич.

Однако потом, когда они двинулись дальше по просеке, старик не выдержал и признался:

— А я вас искал, Владимир Ильич.

— Да что вы говорите! — поразился Ленин.

— Искал. Всё думал — беда какая.

— Эка какой беспокойный вы, батенька, человек, — произнёс Владимир Ильич.

— Беспокойный, — признался Степан Маркелыч.

Ленин заулыбался.

Глянул старик на Ленина. «Что бы такое? Кажись, смешного ничего не сказал. Чему улыбается Ленин?»

Крестьяне одной из сибирских станиц решили поставить Ленину памятник.

Послали они в Москву своих делегатов с наказом получить от Владимира Ильича на то разрешение.

Прибыли делегаты. Принял их Ленин.

— Здравствуйте. Как вы доехали?

— Хорошо, — отвечают крестьяне.

— Как у вас с урожаем?

— Бог не обидел.

— Нет ли перебоев с товарами в ваших местах?

— Завозят, Владимир Ильич, завозят. И ситцу хватает, и гвозди есть, и с мылом нужды не терпим.

— Ну что же, очень приятные вести, — улыбнулся Владимир Ильич. Тогда вопросы мои исчерпаны. Слушаю вас, товарищи.

Рассказали делегаты, в чём дело.

— Памятник? — переспросил Владимир Ильич.

— Памятник, — отвечают крестьяне. — Мы уже и камень для фундамента завезли, — сообщили они не без гордости. — И место, Владимир Ильич, хорошее — на вышине. Берёзы стоят в два обхвата. Речка, желаешь, — рядом. Видно кругом. Так что обижен, Владимир Ильич, не будешь.

— А вот и буду, — ответил Ленин. Улыбка сошла с лица. — Буду, и даже очень.