Достоинства, с излишеством умноженные, блистание свое теряют, так что желая избежать неприятностей, которые могут последовать от скупости в награждениях, в большее и опаснейшее зло впадают, тем более не исцелимое, что привыкши к сему расточительному раздаянию, будут почитать, как бы у них отняли все то, что им не дадут.

Хотя во всех правлениях законодатели соглашаются наказывать смущающие общества преступления, однако сии в некоторых странах строже наказаны, нежели в других, по мере того, как нация больше или меньше имеет склонность в них впадать.

Также и род правления действие свое производит: так в республиках, где разные партии часто колеблют государство, преступления оскорбления величества не столь строго наказываются; под монархическим правлением милосердие государя иногда некоторое ослабление дает; а самовластие, поскольку оно на страхе основано, содержится мечом и кровью.

Сохрани меня, Боже, похвалить бесчеловечные законы, которые наказывают смертною казнью самые малейшие преступления: поскольку надлежит иметь уважение к человечеству. Но так же я не могу похвалить и неумеренное послабление, которое прощает и дарует жизнь всяким преступникам; отцеубийца, разбойник, смертоубийца, обагренный кровью своих братьев, достоин ли такого милосердия? Или лучше сказать, милосердие к таковому чудовищу не возбуждает ли других в таковые же преступления впадать? И сей самый человек, если простится, опять в них впадет. То учиненное милосердие не злость ли для невинных?

Меч правосудия не меньше нужен для укрощения мздоимства судей, которых я почитаю, как разбойников, тем более опаснейших, что труднее избежать от их рук, и что они разбои и грабительства свои среди градов и в священных местах чинят.

…Нет государства и государя, который бы не желал, что бы подданные ему единому служили, но желание сие тщетно, когда происки двора, временщики, вельможи должны упражнять большую часть жизни служащего человека.

Между столькими идолами, которые стояли в Пантеоне, не узнавали Юпитера, а между столькими вельможами у двора не узнают государя. Но если кто и узнает, может ли достигнуть его? Если достигнет, то может ли склонить его к себе, окруженного толпой врагов тех, кто им не приносит фимиаму?

Бедные народы! Вы подвергнуты правлению таких, которые, начав жизнь свою подлостью и истребив все чувства добродетельные из сердца своего, множество лет упражняясь в двух только искусствах – трусости и лести, изгнав сперва из своего сердца все благородные мысли и человечность, достигают правления, и уже не люди, но как бы такие естества, которые почитают себя едиными предметами к управлению народными судьбами.

Печально, о цари, и ваше состояние! Самолюбие ваше влечет вас любить льстецов, а они оподляют ваши сердца, лестью и трусостью своими надевают они на вас приятную узду, и чем более вы самовластны являетесь, тем больше вы невольники своих любимцев.

Тщетно желаете вы делать какое добро, окружающие вас до того не допускают! Священнейшие ваши слова, проходя сквозь уста тех, повреждаются, законы от вас скрыты, плач народный отдален, неправосудие ваше выхвалено, и вы, думая, что век свой к благодеянию народному и славе определили, не суть, в самом деле, иные как гонители самому тому народу, который вы хотите миловать, и имена ваши лишь черными страницами в истории света будут между такими людьми, которые, будто бичи, от Бога посланы были на Землю.

Итак, бегите лести, размышляйте сами собой и твердо исполняйте, что на правилах истины основано. Петр Великий вам тому пример. Он был груб, но правосуден, за смелость бил людей, коих же и награждал. Он умер, удары и побои его забыли, а помнят его правосудие, и как в наш век, так и в будущие его имя будут обожать.

Взирая на нынешнее состояние отечества моего с таковым оком, каковое может иметь человек, воспитанный по строгим древним правилам, у коего страсти уже летами в ослабление пришли, а довольное испытание подало потребное просвещение, дабы судить о вещах, не могу я не удивиться, в сколь краткое время повредились повсюду нравы в России.

Воистину могу я сказать, что вступив позже других народов в путь просвещения, и нам ничего не оставалось более, как благоразумно последовать стезям прежде просвещенных народов. Мы подлинно в людскости и в некоторых других вещах, можно сказать, удивительные имели успехи и исполинскими шагами шествовали к поправлению наших внешностей, но тогда же гораздо с вящей скоростью бежали к повреждению наших нравов и достигли даже до того, что вера и божественный закон в сердцах наших истребились, тайны божественные в презрение впали.

Гражданские законы презираемы стали. Судьи во всяких делах не столь стали стараться объясняя дело, учинить свои заключении на основании законов, как о том, чтобы, лихоимственно продавая правосудие, получить себе прибыток или, угождая какому вельможе, стараются проникать, какое есть его хотение. Другие же, не зная и не стараясь познавать законы, в суждениях своих, как безумные бредят, и ни жизнь, ни честь, ни имения гражданские не безопасны от таковых неправосудей.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.