А Адам даже если бы и хотел ей возразить в плане того, что сейчас вслед за посмотреть начнётся их примерка на соответствие желаемого реальному, да и как можно на них смотреть отдельно от себя, это какой-то прямо сюрреализм получается, он всего это сделать не успевает, притянутый, а затем затянутый в этот водоворот примерочных событий. И здесь лучше не вставать на пути Евы в сторону всё это посмотреть, то есть на себя примерить и она сильно затем надеется, убедиться в вашей, Адам, компетенции, широте души и щедрости в сторону бедной и несчастной девушки, которой не то чтобы всё это ею выбранное к лицу, а ей просто надеть на себя нечего. Ну а ваши возражения: «Вы же в чём-то сюда пришли, и как я помню, вы не были уж совсем голая», не только не к месту, а они демонстративно неприличны своими пакостными намёками на ваши затаённые в мою сторону желания. И если уж вы настолько примитивны в плане своей расчётливости, то знайте, что для того, чтобы девушку раздеть, её нужно сперва как следует одеть. Усекли?!
В общем, если всё это подытожить, то лучше всего сидеть Адаму на пуфике где-то в сторонке и не мешать понимающим толк в своей одежде людям одеваться. Что, как оказывается, делать крайне сложно тогда, когда тебя оставляют одного на непредвиденное точно, очень долгое время. Вынуждая в итоге чуть прикимарившего Адама искать глазами запропавшую в конец Еву. Но как не крутил по сторонам торгового зала головой Адам, Евы нигде нет. И тогда его взгляд останавливается в стороне примерочной, куда единственное могла себя спрятать от него Ева.
– Даже удивительно, что она меня туда за собой не потащила. – Выдвинувшись в сторону примерочной, язвительно усмехнулся Адам, догадываясь, с чем это могло связано, – а что б я раньше времени до сердечного удара не обрадовался за то, как Ева универсальна и ей всё к лицу и по фигуре.
– Наверное, в этих своих впопыхах просто обо всём забыла. – Выдвинул наиболее разумную версию объяснения такой своей забывчивости Евы Адам, вдруг оказавшись в пустом проходе примерочной, где по обеим от него сторонам находились прикрытые плотными занавесками кабинки для переодевания. А вот теперь перед Адамом встал отчего-то нервный вопрос: «И что дальше?». И задал он его себе в отражение зеркала, установленного в самом конце этого прохода.
А что дальше? А этот его вопрос предполагает несколько путей ответа. Уйти отсюда, стоять дурнем на одном месте, или же начать заглядывать за занавески, пытаясь путём вероятного отбора найти кабинку с Евой. А вот какой из вариантов дальнейшего пути выберет Адам, то тут всё зависит от его характера внутреннего бытия. А оно живет размеренной и не спешащей жизнью. В общем, Адам начинает прислушиваться к происходящему за ближайшей занавеской, не пытаясь форсировать события в примерочной каким-нибудь истошным криком. На который, если он будет в себе заключать общую опасность, например: «Вот же бл*ь, пожар!», обязательно все спрятавшиеся за этими занавесками люди отреагируют предельно нервно всполошено и результативно, выскочив из своих мест примерки в чём они были застаны в этот кризисный для всех момент. А Адам только и останется, как резюмировать итог этого общего собрания:
– Ну, вы уж люди знайте хоть какую-то меру в этой своей примерке к современным всё-таки реалиям жизни, а не для бомонда ада. И вы, я чего-то не пойму, сюда пришли одеваться или раздеваться, так себя разодевая. М-да. Это слово с двойным и глубоким смыслом.
– Нет, орать тревогу будет неконструктивно прежде всего для меня. Побьют ещё. – Рассудил Адам, отметя этот вариант своего дальнейшего хода.
– А может персонифицировано закричать: Ева? – решил рассмотреть этот вариант Адам. И тут же представив, увидел реакцию на этот свой призыв. Изо всех занавесок выглянут любопытные лица всех видов и возрастов дам, кому интересно посмотреть на того типа, кто такой нетерпеливый. А Адам рассерженно проявит неучтивость, резко так всех осадив вопросом: «И вы что, все Евы?».
И оказывается, когда дело касается вашего любопытства, то вы, мы все Евы. А вам Адам остаётся только подавиться своей язвительностью и быть потрясённым фактом того, что от вас начинают требовать сделать окончательный выбор для себя Евы. А Адам и не может пойти всем этим дама навстречу, он не видит среди них своей Евы. И тогда в его сторону начинаются насмешки. – Вот все они такие козлы. Вначале требуют для себя отзывчивости. А как только ты отзовёшься, так он и не знает, что с этим делать. Что, проучим этого балабола?! – И можно даже не спрашивать, у всех руки чешутся в сторону научить Адама уму-разуму.
– Так не пойдёт. – Делает из всего этого представления вывод Адам, остановившись на том, чтобы прислушаться к происходящему за ближайшей занавеской.
И только он вытянул своё ухо, как…что, собственно, происходит?! – только и успевает себя вопросить Адам, в один момент перехваченный и схваченный чьей-то крепкой рукой и втянутый внутрь этой ближайшей к нему кабинки, прикрытой занавеской. Где он также не успевает дать хоть какой-то отпор напавшему на него человеку, заткнутый тем тем, что тот ему заткнул рот для своего призыва о помощи приложением своего пальца к своему рту. Что может быть в любом другом случае никак не подействовало бы на Адама, не узнай он этого напавшего на него и вырвавшего из своего контекста человека. Коим оказался тот уличный человек, как его там? А! Макс.
– Какими судьбами? – хотел было его спросить Адам, озарённый его узнанностью. Но тот не даёт ему ничего сказать своей тревожной предупредительностью в мимике лица, требующей от него предельной тишины и внимания к происходящему на другой стороне занавески, откуда только что был утянут Адам. А там, как только что там бывший Адам помнит, никого не было, и тогда к чему вся эта конспирация. Но Макс так требовательно на него смотрит, что Адам убёждён им в сторону прислушаться к тому, что там, за занавеской сейчас делается.
И надо же! До Адама доносятся оттуда движения чьего-то, не одного при этом присутствия. И один из присутствующих там людей, не важно, раньше или позже зашедший, а скорее чуть позже, вдруг проявляет публичное нетерпение и некоторую несдержанность, обратившись к находящемуся сейчас в этом коридорчике человеку с терзающим его вопросом. – Извините, что вмешиваюсь в столь сложный процесс по выбору своего внешнего я, требующий от вас столько концентрации своего внимания и в чём-то незаурядности и воли мышления, – до Адама доносится мужской голос бархатного исполнения, который прямо тебя всего обволакивает, – но передо мной поставили такую вселенскую задачу, что я потерял всякое в себе терпение, не в силах с ней справиться без посторонней помощи. С коей я и позволил себе решимость обратиться к вам.
– Говорите. – Предельно лаконично следует ответ спрошенного этим типом человека, в ком, Да что здесь происходит?!, Адам узнаёт было потерянную им и запропастившуюся Еву. Которая, как оказывается, была всё это время где-то в торговом зале, и только сейчас пришла сюда. Но все эти вопросы выяснения: «Куда наши глаза в тот момент смотрели?», сейчас никому неинтересны, а сейчас все внимательно слушают того озадаченного типа.
И он не заставляет себя ждать, принявшись озвучивать волнующую его проблему.
– Что было раньше, – с какой-то прямо поэтикой Шекспировского века заговорил незнакомец, – туфли или платье? («Ещё бы спросил, яйцо или курица? Или быть или не быть? – почему-то подошёл предвзято к сказанному этим типом Адам») – На этом месте незнакомец как бы сбивается, виновато себя поправляя. – Ой! Я сказал не совсем верно. Извините, я немного волнуюсь, вот и сбиваюсь на своих выражениях.
– Ничего. – Милостиво, но со своей сосредоточенностью выказывает ему понимание Ева, заставляя Адам ещё сильней в его сторону предубеждаться.
– Так вот. – Говорит незнакомец. – Вопрос звучит следующим образом. Что к чему подбирается. Туфли к платью или платье к туфлям? – Здесь внешняя обстановка погружается в задумчивую паузу, но совсем на немного, которую ставит уже на свою паузу Ева, как-то волнительно и сбивчиво притом вопросив своего собеседника. – А какие туфли?…Ой. Какое платье? – здесь у неё происходит небольшая заминка, которую она пытается сгладить напускным смехом и комментарием такой своей сбивчивости. – Ха-ха. Я тоже сбиваюсь.
